Дагор Дагорат

- Мастер? - Саурон приподнялся на подушках, окидывая взглядом пространство вокруг, но кроме тьмы и силуэтов мебели ничего не находил. Уверившись, что Моргот оставил его, очевидно, отправившись по своим делам, важным и не очень, Майрон снова разлегся на кровати, решив понежиться еще немного. Нижняя часть тела, казалось, онемела, но стоило чуть шевельнуться - и боль от недавних "любовных игр" накатывала на сознание мощной волной, поэтому майа предпочел не шевелиться вообще. Обняв одну из нескольких подушек. притиснув ее к груди, он задумчивым взглядом вперился в никуда. Сейчас, пока его тело не дееспособно, а значит и делами он заняться не сможет, можно наконец проанализировать свою долгую жизнь и некоторые ее аспекты. Две прошедшие не так давно встречи были отнюдь не случайны для него. Эти... существа действительно были важны для него, по-своему. Если задуматься, оба были причинами его измен Хозяину. Нет, не физических, это не имеет абсолютно никакого значения. Нет, и Ар-Фаразон, и Финрод знаменовали его отречение от Моргота. В той или иной степени. Его маленькие предательства, подтолкнувшие его в итоге к тому, что он пренебрег Мастером, забыл Его. Властный Ар-Фаразон, власть над которым опьяняла сильнее хорошего эльфийского вина, наглядно продемонстрировал ему, как хорошо самому быть Господином, как сладко чувство поклонения и немого восторга, обращенного на тебя. И как прелестно этим ни с кем не делиться. Финрод, о милый Финрод, с его наивностью и чистотой, ради которого хотелось оставить Мастера, перечить его власти и указаниям. Сколько еще было тех, кто заставил его променять личную угоду на верность Мелькору? Он никогда не смотрел на это под подобным углом, но теперь... Теперь он понимал. Ему не было стыдно, в конце концов это ведь просто ошибки прошлого и смысла жалеть или злиться уже нет. Сейчас он подле своего Мастера, и его бессмертный дух чувствует себя как никогда на своем месте. Он успел позабыть за долгие годы о привычках Мелькора, да и вообще успел позабыть Мелькора, а потому по пробуждению было так неловко. Но теперь все так, как должно быть. - Интересно, сколько еще и кого я встречу в этом странном испыт.... Саурон замолк, удивленно раскрыв глаза. Ар-Фаразон и Финрод так удачно оказались рядом с Майроном, отделившись от объединенного войска светлых за каким-то лядом. Какого?! Майрон резко сел, лишь недовольно поморщившись от стрельнувшей боли. Вряд ли это все была случайность. Ведь кроме этих двоих и их отрядов он пока никого более не встречал. Был ли это Мелькор? Нет, вряд ли он способен на подобное. Значит, остаются только Светлые. Внутри души закипал праведный гнев. Сколько еще они будут надоедать ему своими нравоучениями?! Метнувшись черной вспышкой к окну, за которым во всю чернело небо и мельчайшими блестками-звездами, Гортхаур устремился в ночную даль, ведомый только чувством расправы и уязвленной гордости. Черная тень от его духа накрывала землю, затмевая небо, и те животные и птицы, что еще не бежали подальше от лесов, окружавших временное логово Темных, поспешили сделать это сейчас. Даже орки с варгами, шумно рокотавшие и как всегда ссорившиеся между собой, притихли в ужасе, опуская взгляды и пригибаясь ближе к земле, словно черная тень могла лизнуть их черным пламенем и тем самым сгубить. Саурон не замечал ничего из этого, душа его пылала жаждой расплаты и битвы. Битвы с достойным противником, тем более сейчас, когда дух его восстановился и вполне мог дать достойный отпор какому-нибудь майа. Какому-нибудь, например застывшему на холме чуть поодаль, нисколько не скрывающий своего присутствия и сияющий, словно упавшая звезда в пору своего расцвета сил. - Эонвэ! - Гортхаур рычал, преображаясь еще в полете, возвращая себе человеческий облик. - Майрон, - холодно отвечал герольд Манвэ. - Давно не виделись. - Еще столько же тебя не видеть бы, - зло отозвался Саурон. Свет Эонвэ померк, чтобы не слепить глаза собеседнику, но не исчез совсем - его белая кожа, белый доспех, да весь он так и продолжал сиять спокойным ровным белым светом, явно переполненный сил и нисколько не опасающийся того, что он в землях врага, куда в любой момент может нагрянуть сам Моргот, отлучившийся в неизвестность. От волос же и глаз Гортхаура исходил неровный, прокатывающийся вспышками, отблеск багряного пламени. Темный отчасти утратил контроль над своими эмоциями и натурой, а потому позволил своему пламенному гневу отразиться на внешности. - Я устал от того, что вы пытаетесь играть с моими чувствами и моей судьбой, - угрожающе тихо зашипел Темный, горделиво вскидывая подбородок. Тьма окутала его, облачая в темный стальной доспех, на всякий случай. - МЫ не пытались. Ар-Фаразон и Финдарато сами пожелали встретиться с тобой, потому как долги прошлого тяготили их души. Хотя мне и жаль, что все кончилось так. - Эонвэ только пожал плечами, от чего сталь его одежд тихо звякнула. Его светлые глаза, казалось, пронзают само нутро, и Саурон невольно нахмурился. - Но ты прав, мы позволили им это, потому что они важны для тебя. - Герольд Манвэ казался как никогда холодным и меланхоличным, словно все шло по какому-то неведомому плану и волноваться было не о чем. Конечно, он знал о пророчестве, возможно, даже больше Саурона, и это наверняка придавало ему уверенности. И Саурон собирался эту уверенность выпотрошить из него вместе с внутренностями телесного воплощения. В руке материализовался меч, и он, не раздумывая, напал на светлого. Тот выставил блок, сияющий-белый меч встретился с багряно-красным, высек искры, затерявшиеся где-то в траве. Гортхаур ухмыльнулся и, нажимая на меч герольда своим, неожиданно поддался вперед, пылко прижимаясь к чужим губам своими. Эонвэ от неожиданности приоткрыл рот, и Темный воспользовался этой заминкой, проскальзывая внутрь языком, разделяя одно дыхание на двоих. Блок светлого ослаб, багровый меч проскользнул дальше, уже нацелившись острым краем на щель между частями доспеха, но герольд с силой толкнул Саурона в плечо, отстраняя от себя и отходя сам. Меч стукнулся о метал защиты. - Как ты холоден, Эонвэ. Помнится, в нашу последнюю встречу ты был более... пылким. - Темный пьяно улыбнулся, медленно облизнув свои губы, смачивая их слюной. Светлый непривычно смутился и ничего не ответил, поднимая свой меч снова, на сей раз намереваясь ринуться в атаку первым. Гортхаур не остался в долгу, сам принимая более удобную позицию для боя. Герольд был стремителен и яростен в своей атаке, Саурон, не ожидавший такого напора, едва успел отразить нападение и проскользнуть под острым клинком, уворачиваясь. - Да, это мне нравится. - Хрипло фыркнул он, отходя на пару шагов, держась настороженно напряженно. Клинки снова встретились, громко звякнули, Саурон попытался пнуть Светлого в бедро, но тот отпрянул. Темный раздраженно цыкнул, недовольно оскалившись такой незадаче, ступил в сторону, намереваясь уловить момент и напасть сбоку. Эонвэ следил за ним цепким взглядом, крепко удерживая меч и поворачиваясь вслед за противником, не позволяя ему подкрасться к себе. Земля под их ногами дрогнула. Оба пошатнулись, опуская мечи, отвлеклись от схватки. Над головами увлекшихся друг другом майа скользнула темная тень, пронесшаяся плотным туманом, не обратив внимания на этих двоих. Казалось, тень та заполонила собой все небо, потому как из поля зрения исчезли и любимые звезды Варды и широкий диск Луны. На миг тьма всколыхнулась ярчайшим белым светом, пронзившим тень и мрак насквозь, заставив обоих майа закрыть глаза ладонью и отвернуться к земле, пока сияние не ослепило их. А после снова ничего. Пространство на холме наполнилось холодным белым сиянием, исходящим от Эонве, и всполохами алого, рожденными пламенем Саурона, и было это единственным источником света на все охватываемое взглядом пространство. Майа молчали, игнорируя друг друга, напряженно всматриваясь в небесный свод с ожиданием и затаенным страхом. Спустя долгие минуты сквозь мрак стали проглядывать мелкие крошки-звездочки, слабые и тусклые, но быстро набирающие силу сияния. Мрак рассеялся, но все равно было темно. Светлый круг луны так и не показался. Светлый герольд исчез бесшумно, лишь трава вокруг всколыхнулась в легком порыве слабого ветерка. Саурон тоже не стал задерживаться на опустевшем холме, вновь обращаясь тенью, стремительно метнувшись в сторону замка. На душе было неспокойно. Чем ближе он оказывался к их логову, тем чернее становилось небо. В этой части не проглядывали даже звезды. Их здесь и раньше было немного, но хоть десяток редкой россыпью сиял с неба в это время суток, уперто маяча на периферии зрения. Во двор перед замком высыпалась под сотню орков, громко гомонивших на черном наречии, разводящих большие костры и по-прежнему переругивающихся между собой. Все они чувствовали себя комфортно, мрак для них и свет от факелов - лучшая среда существования. С каждой минутой орков становилось все больше, отовсюду зазвучали барабаны, мерно отстукивающие заунывный ритм. Совсем не в лад рычали варги, мохнатой гурьбой кружащие между своими всадниками. Изредка один или несколько вскидывали морды к черному небу, затягивая пронзительный вой. Оживление было волнующе знакомым, но строить догадки Гортхаур не спешил. Он скользнул тенью в окно спальни, обретая свой телесный облик, и тут же выхватил взглядом в полумраке мощную фигуру Мелькора. - Мастер? Во тьме сверкнула белозубая улыбка Вала. - Гортхаур, ты вовремя! - Мастер. - Уже несколько раздраженно повторил Саурон, недовольно мотнув головой. Он хотел знать, что произошло, а судя по довольному выражению лица его хозяина - Мелькор опять что-то разрушил. Что-то глобальное, раз он в таком приподнятом настроении. Ох уж эта его тяга к разрушениям... Мелькор раздраженно фыркнул, объяснять свои поступки - не в его манере, чаще потому, что объяснения они и не имеют. - Я уничтожил Луну. А утром - я уничтожу Солнце, чтобы более ничто не рассеивало Мрак! Думаю, это не понравится нашим светленьким. На твоем месте, я бы занялся организацией армии. - Вы что? - майа тихо ахнул, оторопев от неожиданности услышанного. Обернулся к окну в легкомысленном порыве, словно надеясь найти опровержение словам своего хозяина. Небо было пусто. Черное полотно разверзлось над землей, утягивая в бесконечную черноту. Но поверить, что два светила, несколько тысячелетий совершавших свое путешествие по небосводу, просто исчезли? Моргот недовольно фыркнул и стремительно направился к ученику, слишком увлеченному своими мыслями, чтобы заметить это. Обхватил растерявшегося майа за талию со спины, крепко сжимая в сильный руках, словно желал раздавать в объятьях его кости, склонился к его уху, чтобы обдать горячим шепотом: - Как смеешь ты сомневаться во мне? Саурон вздрогнул от давно забытого ощущения - липкий страх лизнул вдоль спины, заставляя покрыться испариной. - Но Тано... - тихо прошептал Гортхаур, боясь разгневать Моргота сильнее, но не в силах удержаться от вопроса: - Как тебе это удалось? Ведь в прошлом мы не смогли даже приблизиться к ним... Бауглир расслабил хватку, очевидно, немного успокоившись, и распрямился, горделиво вскидывая подбородок. - За Гранью не особо было чем заняться, там абсолютное ничто, мой майа. А потому я только и мог, что копить силы. В прошлом долгая война несколько ослабила меня, но сейчас... - Он замолчал на несколько мгновений, как будто подбирая слова, но Майрон и без пояснений понял - его Мастер почти восстановил все потраченные в прошлом силы и силен как никогда. Это вселяло надежду. - В таком случае, мне следует заняться войсками. - Саурон отчасти пришел в себя после потрясения, и сейчас хотел внести хоть какую-нибудь пользу, пусть и столь незначительную. Майа чувствовал, что падение Солнца станет последней каплей в общем терпении. Он не может сражаться наравне с Валар, но он может не подпустить их армию из людей и эльфов к своему хозяину. Руки вокруг него разжались вовсе, немного грубовато, но Моргот по другому и не умеет, подпихнули к выходу. - Ну так иди. - Насмешливо разрешил вала, с усмешкой наблюдая за тем, как Саурон чуть склоняется и спешно выходит прочь. Словно где-то в подсознании, мелькает мысль, что стоило бы попрощаться, обласкать этот огненный дух и это тело в последний раз, сказать хоть что-нибудь. Морготу не ведомо пророчество, и он уверен в своих силах, тем более когда они так велики, но предчувствие чего-то дурного не отпускает разум. Не желая даже думать о собственном поражении, не смея предполагать подобного исхода, темный вала лишь качает головой, отгоняя прочь странную противную сентиментальность. Мысли его снова возвращаются к войне и разрушениям, и Бауглир уходит в тень, чтобы собрать последние крупицы силы перед завтрашним черным днем.