Икс-драбблы

Чарльз судорожно подносит пальцы к виску раз, другой, третий. Он ползёт, подволакивая мёртвые ноги, ползёт, не замечая, как у него содраны уже локти и ладони. И постоянно шарит по ближайшим разумам. Чарльз понимает, что если он остановится – то будет совсем простой мишенью и умрёт скорее всего почти сразу. В движении у него есть шанс. А ещё он понимает, что чем быстрее сможет добраться до разума кого-нибудь из заводил, тем быстрее всё это прекратится. Но в суматохе он не может сосредоточиться, сконцентрироваться, постоянно теряет ниточки чужих разумов, как будто поскальзывается на поверхности мыслей и сразу теряет связь. К тому же Ксавье уже почти оглушили выстрелы, которые раздаются со всех сторон. Кто-то бежит и наступает на его ноги. Чарльз понимает это только потому, что видит, конечно же, и не придаёт этому никакого значения. Не придал бы, даже если бы чувствовал ноги. Он снова касается виска и оглядывается. Пряди волос прилипли к мокрому, грязному лбу, почему-то это ощущается очень противно, но Ксавье старается не заострять на этом внимание. Концентрация ему нужна для другого. Землю рядом с ним прошивает автоматная очередь, и Чарльз снова ползёт, стараясь дышать ровнее и стискивая челюсти. Впереди виднеется здание кафе. Витрины уже давно разгромлены, но внутри не видно дул оружия, так что Ксавье думает укрыться там и наконец погрузиться в телепатические поиски с головой. Господи, как же это глупо. Он оказался в городе всего на пару часов, ездил встретиться с юристом, а теперь попал в перестрелку. Точнее, стреляют люди, судя по виду, все они принадлежат к какой-то одной и явно преступной группировке. Противостоят им мутанты. Таких вот вооружённых и недовольных стало очень много после выходки Эрика со стадионом, хотя постепенно разговоры об этом и стихают. Но таких вот “народных отрядов добровольцев”, которые “защищают человечество” предостаточно. Единственное, чего Чарльз не может понять: как они определяют, где появятся группы мутантов? Именно группы, не одиночки и даже не пары. С этим ему ещё предстоит разобраться. Если он выживет. Он мог бы сейчас заставить остановиться их всех. Всех сразу, заставить замереть и бросить оружие. Мог бы, если бы не сыворотка Хэнка. Чарльз отказался от неё не так уж и давно, и свой дар использовать в таких масштабах ещё не может. Сейчас ему остаётся только ползти вперёд. Руки страшно саднят, и каждое новое соприкосновение с асфальтом заcтавляет Чарльза стискивать зубы сильнее и время от времени жмуриться. Он очень старается не думать о том, что мог бы куда быстрее добежать, куда нужно. Встать на ноги, оттолкнуться, сделать шаг, перенести вес, ускориться... Чарльз прижимается лбом к ладоням и таким образом фактически утыкается носом в асфальт. Тот слегка влажный – пару часов назад прошёл дождь. Ксавье переводит дыхание, но ощущение такое, будто ему катастрофически не хватает воздуха. Везде вокруг пахнет кровью, металлом и порохом. Это не его тип коктейля, это больше пришлось бы по душе Эрику. Чарльз предпочитает запах типографских чернил от книжных страниц, озон после дождя и свежезаваренный кофе или чай. Ксавье поднимает голову и видит дуло, которое почти утыкается ему в лоб. Оружие держат чьи-то крепкие жилистые руки. Он стремится к этому враждебному чужому разуму, но теряет его прежде, чем может отдать чужому телу приказ. А в следующий момент человек роняет автомат и падает, а Чарльза кто-то тянет за руки, поднимая. Тянет, неловко обхватывает за пояс, удерживая, Ксавье больно, но он не жалуется. А потом смотрит в глаза Эрика и даже рот приоткрывает. Глаза у Леншерра сейчас очень жёсткие, лицо каменное – сосредоточенное. Чарльз инстинктивно цепляется за его плечи, изо всех сил цепляется, а вокруг становится почему-то темнее и темнее. Вокруг них собирается металлолом самого разного калибра: от автоматов и пряжек ремней до... это холодильник из кафе? Металл вокруг плавится и меняется, заключая их с Эриком в сферическую непроницаемую тюрьму. На Эрике нет шлема, и этот дурацкий плащ он тоже не надел. Чарльз и не думает лезть к нему в голову, только смотрит в глаза, думая, что сказать, и стоит ли говорить что-то. Вспоминает стадион. Но Леншерр сам транслирует ему образы: вот эти люди с автоматами, а вот в здании, куда полз Чарльз, и ещё в парочке домов рядом заложена взрывчатка. Здесь как раз была небольшая община мутантов, они жили будто бы коммунной, держались вместе. “Нужно увести отсюда всех”, – мысленно выкрикивает Чарльз. Эрик всё ещё молчит, но даёт понять, что сделал всё, что смог для этого. Вокруг них становится совсем темно, последнее “окошко” в коконе закрывается дверью от автомобиля, и та быстро вплавляется в общую цельнометаллическую сферу. Чарльз понимает, что всё это время Эрик с силой прижимает его к себе, и сейчас, хотя сам Эрик немного расслабился, он обнял Чарльза ещё сильнее. Леншерр выдыхает и прикрывает глаза на секунду, касаясь губами лба Ксавье. Тот тоже закрывает глаза. Сконцентрироваться на поцелуе легко. У Эрика губы тёплые и сухие, а у Чарльза холодный и липкий от пота лоб. Чарльз старается сосредоточиться на этом, а не на том, как болят руки и локти, стёртые в мясо. Он удобнее цепляется за плечи Леншерра, обнимает его за шею, и вокруг них сильнее сжимается металлическая сфера. Ксавье чувствует вибрацию земли. Это взрываются здания вокруг них. Когда вибрация прекращается, они не двигаются ещё целую минуту, если не больше. Потом Эрик прекращает прижиматься губами ко лбу Чарльза, прижимается к нему щекой на секунду, и Чарльз чувствует, как Леншерр медленно вдыхает, замирает и так же медленно выдыхает, прекращая стискивать Ксавье с такой силой. От этих объятий у Чарльза болят рёбра, но Эрик почти отпускает его – только поддерживает, чтобы не упал, – становится ужасно неуютно. Чарльз тоже вздыхает. Металлическая сфера вокруг них медленно раскрывается на манер бутона, и Эрик подхватывает Ксавье на руки, озираясь в поисках его коляски. Вокруг воют сирены и сигнализации, и нет никого живого. Зато есть валяющиеся повсюду бетонные ошмётки взорванных зданий. Где-то под ними наверняка погребена и коляска Чарльза. – Отвези меня домой, – тихо просит Ксавье и почти физически ощущает, как Эрик напрягся, как он всем существом отказывается ехать в школу в Уэстчестере. – Я не заточу тебя как в тюрьме, – Чарльз даже тихо фыркает. – Это приглашение в гости. И я хотел бы помочь мутантам, которые жили здесь, если они остались в живых, – Ксавье делает паузу. Эрик всё ещё молчит, но он снова расслабился и теперь осторожно выбирается из завалов с Чарльзом на руках. Чарльзу больно думать обо всех погибших минуту назад. А он чувствует, как много их было. – Ты знал о них. И они тебе скорее всего доверяли, так что через тебя оказать помощь будет проще, – заканчивает Ксавье. – Что, даже не станешь читать мне лекции о гуманизме и мире? – Леншерр наконец подаёт голос, и Чарльз улыбается, утыкаясь ему в шею. – Нет, без этого я не смогу.