Икс-драбблы

– Ты не хочешь знать, – говорит Мистик, и в её голосе столько уверенности, сколько, кажется, даже в голосе Эрика никогда не было. А человека, более уверенного, чем Эрик, Алекс вспомнить не может. – Хочу, – только Саммерс уверен тоже. – Хочу и имею право, – он вспоминает насмешливую улыбку Кэссиди, почти непропорционально длинные руки и шею. На шее сзади чуть выпирали позвонки, Алекс думал, что мог бы поцеловать их, и думал, что нужно было быть решительнее. Расторопнее. А руки его обнимали крепко, слишком долго, чтобы объятия всё ещё могли считать дружескими, но не так долго, чтобы Алекс успел собраться и предпринять что-то в свою очередь. – Просто его больше нет, – снова пробует отговорить его Мистик. – Просто нет, Алекс. – Я хочу знать, – упрямится Саммерс. В его руках – картонная папка с штампом «Траск Индастриз», а внутри должна быть россыпь веснушек. – Не хочешь, – повторяет Мистик, качая головой, и уходит. Ей не составило труда достать для Алекса одну определённую папку. Он очень просил. Только она уже видела, что там, а он ещё нет. Саммерс опускает глаза на папку и открывает её. Ему кажется, что это неправильно – что это так легко. Там должен быть шифр, код, что угодно, что затруднило бы ему задачу. Ничего подобного. Всё прозрачно и понятно. Буквы. Фотографии. На одной у Шона Кэссиди открыты болезненно припухшие глаза. А на другой уже нет. У Алекса дрожат руки, но он заставляет себя сфокусировать неожиданно расплывшийся взгляд на губах Шона, на разрезах, идущих от его рта. На деталях. Он даже пробегает глазами по тексту. Алекса тошнит. Его тошнит, трясёт, футболка прилипла к спине, мерзкий, холодный, липкий пот выступил на лбу и висках. Это похоже на лихорадку. Чёрно-белая россыпь веснушек на мёртвом искажённом лице. Саммерс закрывает папку и дрожащей рукой откладывает её на стол. Теперь ему кажется, что, может, война – это не самое страшное, что придумали люди.