Hey, Dad

Эрик в страшной меланхолии оглядел захламленную комнату, в которой, казалось, свободного места не наблюдалось вовсе. Сделал опрометчивый шаг вперед, тут же почувствовав, как под подошвой ботинка что-то хрустнуло. — Не двигайся, Эрик, если тебе дороги твои ноги, ты стоишь на… — Чарльз перегнулся через инвалидное кресло, тщательно рассматривая бисквитные крошки. — А, нет, все в порядке. Это просто печенье. Эрик проигнорировал насмешливый взгляд в спину. — Как тебе это? — Выдохнув, он с горем пополам дошел ровно до середины, когда навстречу ему выкатился розовый собачий мячик (какого черта? У них даже собаки нет). Проследив, как тот энергично попрыгал прочь по своим делам, Эрик не без труда пробился к шкафу, буквально под завязку заполненному магазинными, запечатанными еще коробками, и грациозным жестом — как умел только Эрик — распахнул верхние дверцы. — Что ж, по крайней мере, мы знаем, куда пропадают продукты, — присвистнул Чарльз, с толикой замешательства и восхищения созерцая открывшийся ему вид. — А я-то уже сделал заявку на новую партию геркулесовой каши… — К черту твою кашу, Чарльз, — бессовестно отмахнулся Эрик, даже не вслушиваясь, и вновь огляделся. — Зачем ему два телевизора? — Три. Там еще один под кроватью. Чарльз думал, что комната Питера с каждым днем все больше и больше напоминала переоборудованный подвал — тот самый, где в первую встречу мальчишка знатно перед ними порисовался. Либо он попросту не стал замарачиваться и перетащил все барахло из отчего дома на новое место обитания, либо пошел в разнос, наворовав вдоволь. А что, с него станется. Впрочем, реальность от этого не менялась: комната была заполнена хламом чуть ли не до верху — краденным хламом. Здесь и идеально расчищенный от мусора стол для пинг-понга, что громоздился четко посередине, и примостившиеся у дальней стены видавшие виды игровые автоматы, в которые Питер вот уже целую неделю уламывал отца сыграть, и всюду — буквально всюду — у кровати, под ней, на подоконнике и под письменным столом громоздились картонные коробки — из-под пиццы, самодельных фейерверков, шоколадного молока, собачьего корма (у них ведь нет гребанной собаки!), обуви и техники — Эрик минуты две молча потрошил взглядом ряды запечатанных упаковок с вафельницами, и еще пять — с электрическими ножами. Все друг на друге, верхние то и дело кренятся на бок и, наверное, только чудом держатся на своих местах. Эрик ощутил резкое желание потереть переносицу и вовремя остановил потянувшуюся к лицу руку: слишком частый жест за минувшие дни, почти неврастенический. А у зашторенного окна меж тем выстроились блестящие ряды микроволновых печей — каждая как будто только с витрины. Зачем Питеру столько? Что он собирается с ними делать? Нет, нет, помилуйте, Эрик не хотел этого знать. — Эрик? — позвал Чарльз тихонько и крайне осторожно. Он чувствовал в мыслях Эрика подозрительную активность, в них сквозила дурная, едва уловимая ярость. Чарльз опасался при нем даже дышать. — Питера тут нет, хотя, не исключаю, что еще минуты, хм, три-четыре назад он маялся от безделья внизу и опустошал холодильник. Что за срочность? — Копы были здесь сегодня, — процедил Леншерр ровным тоном, почти равнодушным. Почти. — Этот маленький… — Эрик. — … обчистил магазин комиксов. — Да брехня, — беспечно отмахнулся телепат, скребя ногтями заросший подбородок. — Копы — это чистая формальность, не бери в голову, у них все равно ничего нет. — Да что ты, Чарльз? — сузил глаза Эрик. Чарльз аж воздухом подавился. — Питер — законченный клептоман, — драматично и не в тему прокомментировал Леншерр, да так, точно озвучивал окончательный и неоспоримый приговор. Чарльз даже представил, как он хватается за сердце. — Если тебя так задевает, что Питер промышляет воровством… — Мне плевать, — сухо выдал Эрик, — чем занимается Питер, пока это не привлекает к нам лишнее внимание. Донеси до него эту информацию, Чарльз, эту простую истину: не высовываться. Чарльз выразительно вскинул бровь. Замечательная тактика у Эрика — свалить проблемы на чужие плечи и преспокойненько сделать ноги. Однако на этот раз не выйдет, у Чарльза на плечах и без неуемного спидстера, с трудом переживающего пубертатный период, лежала буквально вся школа (он не преувеличивал). — Эрик, даже не думай. Это твой сын, помнишь? Приложи хоть какие-то усилия. — Ксавьер запнулся, когда с немым удивлением углядел на полу собственный давно — как ему казалось — утерянный бумажник. Пустой. — Я не имею в виду то, чем ты занимался до этого. Ты дал Питеру оружие и тем самым подверг опасности не только его, но и всю школу. Он же без тормозов, Хэнк от него даже вилки прячет. — Подобное не стоит лишнего беспокойства, Чарльз. Это всего-навсего то, что Питер должен уметь делать в первую очередь, — буднично и миролюбиво сообщил Эрик. Так, будто это и не он вовсе стремился устроить геноцид месяцем ранее. — Ты знаешь, я приветствую немного иные способы, касающиеся воспитания юных мутантов. — О, мне известно, — Чарльз поджал губы, с неудовольствием откидываясь на спинку кресла. — Но помимо этого, тебе стоит помнить и о том, что Питер твой сын. Он ребенок. И все это небезопасно, а, зная тебя, еще и крайне непедагогично… — Напротив, это гарантирует мне его безопасность, — бросил Эрик, рассеянно наблюдая как кучка аудиокассет послушно отползает в сторону, позволяя ему свободно ступать по полу. — Случись что — я хочу быть уверен в Питере. — Случись что — и я хочу быть уверен, что никто не пострадает, — хмыкнул Чарльз. — Рядом с тобой есть вероятность, что Питер вообще разучится понимать, что разумно делать, а что нет. У него и сейчас-то с этим не все так гладко. Однако ты его отец, и только ты должен объяснить… — Оставь это, Чарльз. Я ему не нянька, — процедил Эрик, окидывая оценивающим взглядом внушительные стопки комиксов, громоздящиеся на подоконнике. — И что касается его тяги к воровству… Протяжный скрип двери разрезал воздух пополам, в страхе задрожали высоченные колонны из коробок. Свистнул ветер, колыхнулись занавески на окнах, и Чарльз машинально потер отозвавшиеся болью виски, на периферии улавливая размытую серебряную вспышку, что вихрем пролетела по правую сторону, едва не сбив с ног Эрика. Эрик с достоинством отряхнулся. «Прошу, держи себя в руках», — мысленно успел предостеречь Чарльз, прежде чем под колесом у него жалобно пискнул резиновый мячик — хм, кто-то из детей притащил в школу собаку? Притормозив около шкафа, ничего и никого не замечающий вокруг Питер, беспечно насвистывая себе под нос, усердно принялся запихивать внутрь парочку новехоньких обувных коробок — с трудом и пыхтением те все же были утрамбованы по полками, безжалостно придавленные дверцей. Питер, довольный собой, шагнул назад, переводя дух. — Кхм, Питер, — для приличия кашлянул Чарльз. Ответа не последовало. Эрик действовал молча и решительно. Приблизившись к сыну, тяжело опустил руку тому на плечо, впечатывая пальцы в посеребренную кожаную куртку. Тут уж реакция последовала незамедлительно. — Дерьмо! — во все горло заорал Ртуть, сбрасывая с себя наушники, порывисто оборачиваясь. Запнувшись о собственный кроссовок, одиноко валяющийся под ногами, он едва лично не поприветствовал пол своим лицом. Ничтожная доля секунды — и мальчишка исчез в полете, показываясь у противоположной стены. Темные глаза за стеклянными очками придирчиво просканировали пространство вокруг, остановившись на хмуром отце. — Стоит иногда смотреть по сторонам, — едко поддел Эрик, которому Питер в порыве испуга почти заехал локтем в челюсть — серьезно, у него вообще есть шанс выбраться из этого хламохранилища невредимым? Помилуйте, хотя бы живым. — Откуда я мог знать, что ты здесь зависаешь? Жесть, никогда так не делай, старик, — поскакав на одной ноге, Питер быстро скинул с себя куртку и послал шальной взгляд в сторону Чарльза. На лице промелькнул искренний, почти детский восторг: — О, профессор, как дела? Вы подстриглись? Давно пора. Фигово, если честно, но вам идет! Теперь вы на директора смахиваете, а не на обдолбанного… — Питер, — прищурился Эрик. Он сохранял напряженную позу, возвышаясь над всеми мрачной, нерушимой скалой. — Как мило, Питер, — хмыкнул Чарльз, не в силах удержать собственную руку, потянувшуюся пригладить встрепанные волосы. — Твои комплименты заставляют меня краснеть. Ртуть обаятельно улыбнулся — на щеках его тут же показались крохотные ямочки. — Так что за тема? У вас типа какая-то закрытая хоум-вечеринка? Кто отвечает за музыку? Можно с вами? — Копы, Питер. — Эрик никогда особо не отличался тактичностью. Повисла недолгая тишина; Чарльз мог услышать, как быстро вращаются шестеренки в голове Ртути. Обыск, — явственно читалось на мальчишеском лице. — Эм, это не я, — быстро и буквально на автомате запротестовал Питер, невольно припоминая, сколько же раз вот точно также мать начинала свои бесконечные тирады о его дерьмовом воспитании (на секундочку, как будто это не она воспитывала Питера все шестнадцать лет). — Пап, я ничего не сделал, честно! Они постоянно пытаются на меня что-то повесить. Но я ведь ничего не делал. Типа… вообще ничего. Даже из комнаты не выходил. — Питер, это глупо. И небезопасно, — в голосе Эрика явственно проскользнула нагая сталь, от которой у любого внутренности бы всколыхнулись. Но не у Питера. — Я ведь уже говорил тебе. И не раз говорил, если ты помнишь. Кончай заниматься воровством. — Я что, типа должен запоминать все, что ты говоришь? — совершенно искренне удивился Ртуть. Чарльз понял, что парень был шокирован до глубины души. Эрик аж лишился дара речи от такой наглости. На целых пару секунд. За которые Питер успел благополучно потерять нить разговора, да и вообще утратить к нему всякий интерес, сбегать вниз перекусить, поздороваться с мирно попивающим чай Хэнком, а затем вновь материализоваться в комнате — всецело поглощенный игровым автоматом. Эрик устало вздохнул, сжал руку в кулак, когда та потянулась к переносице. Послал Чарльзу многозначительный взгляд, проигнорировать который тот по природе своей не имел никакого права. — Хм, Питер, Эрик и я… мы здесь затем, чтобы… — Чтобы нудить, — страдальчески сказал Питер, не отвлекаясь от игры. — И я, конечно, не против, даже рад послушать, но как насчет, скажем, эм… никогда? Я немного занят и не то чтобы вы мне мешаете и не то чтобы я вас выгоняю… Эрик поморщился, чувствуя, как в висках пульсирует тупая боль. Питер трепался с такой скоростью, что он почти не улавливал смысла. — Магнето. Чувак. Папа. — Мальчишка чуть подумал, стремительно ударяя по кнопкам. — Я чувствую твой взгляд и твою злую ауру, кончай с этим дерьмом. Автомат из-за тебя зависает. И ты пугаешь Чарльза. Леншерр возвел глаза к потолку (снова), мысленно умоляя даровать ему терпение. Чарльз с улыбкой понаблюдал за увлеченным Питером и глотнул из темной, подозрительной на вид бутылки. — Это что, пиво? — Эрик прищурился. Нехорошо так прищурился. — Где ты его взял? — В одном из ящиков, там его навалом, к слову, — пожал плечами Ксавьер. — Отличное пиво. Попробуй. Он протянул бутылку с невысказанным вопросом в глазах, однако Эрик лишь раздраженно отмахнулся, все его внимание сейчас занимал серебристый затылок Ртути. — Питер, ты пьешь? — С чего ты взял? — мальчишка, пару раз крутанувшись на стуле, посмотрел хитро и с прищуром. Эрик уже видел когда-то такой взгляд. В зеркале. — Это вообще не мое. Это Логан у меня выпросил, у него типа с финансами напряг, а ты ж меня знаешь, я не могу отказать, когда меня просят, душа у меня такая. — Ах, ну раз душа у тебя такая, — желчно прошипел Эрик. — Кстати о Логане, — вклинился Чарльз, с трудом выуживая из груды ракеток и баскетбольных мячей мотоциклетный шлем. — Он его искал. — А, да, точняк, я и забыл о нем, — Питер переключился мгновенно: в воздухе около Чарльза мелькнула размытая серебристая дымка, и вот парень уже любовно дышал на блестящую поверхность. — Зацените, какой крутой. Офигенный просто! Такой гладкий. Короче, ничего не подумайте, я померить хотел, а Логан не давал, ну, а потом я как-то иду и вижу, что он свой мотоцикл без присмотра кинул, и шлем там, вот рука как-то сама собой потянулась… я собирался вернуть, клянусь! — Когда же? — откровенно веселился Ксавьер. Дети — что за чудо такое? Они так прелестно оправдываются — одинаково ненатурально. — Когда бы я уломал его прокатить меня. — Шантаж, Питер? — хмыкнул Эрик со всем своим неодобрением. Гены, Эрик, — ответил мысленно Чарльз. — Разве я это говорил? — Ртуть моргнул. — Когда я это сказал? Ну, хотя, если подумать… то и такой вариант не стоит исключать… нужно быть готовым ко всему! Логан чувак непростой. — Очаровательно, — красноречиво высказался Эрик. — Ну что опять? Что такого я сделал? — оскорбился парень; резво подскочив на месте и слегка присев, он спрятался за спиной улыбающегося Чарльза. И затем, обращаясь к последнему, недовольно поинтересовался: — Вот чего он такой злой? Он что, типа всегда такой? Стремный он какой-то. Жуть от него берет. — Эрик — хороший человек, — сделал храбрую попытку защитить друга Чарльз. Впрочем, без особого энтузиазма. — Прекрати, Питер, — повысил голос Эрик: изнутри поднималась злость. — Хватит. Тебе стоит более серьезно относиться к этому. — А тебе стоит хоть иногда расслабляться и не быть таким серьезным, — парень насупился, складывая руки на груди. — Знаешь, как это бесит? Нет? Окей, так я тебе скажу: это жу-у-утко бесит! — О, неужели? — брови Эрика взметнулись вверх в наигранном удивлении. — Эй, решил, меня жизни что ли поучить? — неожиданно ощетинился Питер. — Эм, привет! Ты уже немного опоздал, знаешь ли. «Эрик, нет. Не дави», — Чарльз с опаской наблюдал за разворачивающейся перепалкой, грозящей обернуться в нечто более масштабное. Потому что Эрик всегда имел трудности в контроле за собственными эмоциями, а Питер был ходячей катастрофой с юношеским максимализмом. Чарльз по возможности просто хотел сохранить школу и ее обитателей невредимыми. «Пошел вон из моей головы». — Питер, я уже говорил. Избавься от этого краденного дерьма, верни все сегодня, — тон Леншерра излучал волны гнева — впрочем, стоит отдать ему должное, лицо его оставалось совершенно нейтральным. — С какой это стати? Я ничего не делал, ничего не крал. Я никуда не выходил. Ты видел, чтобы я куда-то выходил отсюда? Видел? Нет? Я был здесь. Эрик молча прикрыл глаза, выдохнул. И вместе с этих выдохом, повисшем в воздухе, где-то внизу — с кухни? — отчетливо послышался звон низвергнувшихся на пол столовых приборов, а после — удивленное восклицание Хэнка. В следующую секунду Чарльз и Питер сбились плотнее, уловив подозрительный скрип, и одновременно подняли головы кверху, словно в замедленной съемке наблюдая опасно пошатнувшуюся люстру — пара минут промедления и рухнет. Ободок часов на руке Ртути сжался, дрогнули металлические побрякушки на серебристой куртке. — Тихо, — вмешался Ксавьер, миролюбивый голос вливался в уши, мгновенно вызывая чувство вины и желание покаяться, спрятав лицо у него на коленях. Он обратился к фигуре Питера, сгорбившейся в обиде. — Погуляй-ка, парень, хорошо? Иди, навести Логана, заодно и шлем вернешь, мне все же не очень-то нравится, что он ездит без защиты. Эрик и Питер уставились на него. — Это не безопасно, знаете ли. Логан любит лихачить. Инвалидное кресло задрожало. Ртуть вначале неохотно двинулся к выходу, но потом чего-то остановился, помялся на месте, долго и придирчиво пялясь на отца в упор. На лице Эрика по-прежнему не отражалось ни единой эмоции — он смотрел в ответ холодно и непроницаемо. Это было похоже на зрительный поединок, и Чарльз лишь вздохнул от столь показательного — безусловно, наследственного — упрямства. Он с горестью подумал о своем пустом кабинете и, может быть, непочатой бутылки коньяка, скрываемой во втором ящике стола. Наконец Питер, пробурчав себе что-то под нос и все еще обиженно косясь в сторону Леншерра, исчез в мерцающей серебристой вспышке, что со свистом растворилась в воздухе следом. И спустя еще ровно секунду, как сын смилостивился и отбыл куда подальше, Эрик не спеша прошел к разобранной постели, с каждым шагом чувствуя, как внутри что-то крошится и надламывается. Возможно, это было печенье, разбросанное у него под ногами. Но, возможно, и нет. Безмолвно он опустился на мягкий матрас и, пропустив волосы сквозь пальцы, глубокомысленно потер нахмуренный лоб. Возможно, он думал о Питере и своих фатальных поползновениях быть отцом, а также о том, какого черта вообще. Но, возможно, и нет. Тут уж не угадаешь. Чарльз молчаливой тенью подкатил кресло ближе, протягивая наполовину полную бутылку пива. Отголоски былой ссоры, казалось, все еще простирались в воздухе, оплетая мысли невидимыми нитями. — Чарльз, может… — Боюсь, нет, Эрик, бить детей нельзя. — Ты уверен? — Леншерр глянул на телепата, и тот с ужасом понял, что вопрос был задан со всей серьезностью. Ну приехали. — Боже, Эрик! — Чарльз очень строго посмотрел в ответ и поднял валяющуюся у кресла слегка помятую пачку печенья: — Это непедагогично. Насилие порождает насилие. А также бунт. Мы с тобой пойдем по пути доброты и откровения, друг мой. У тебя никакого стремления, поэтому если ты хочешь, чтобы Питер тебя полюбил… — Мне это не нужно, — угрюмо бросил Эрик. — Если ты хочешь, чтобы Питер тебя полюбил, — вещал Чарльз, даже не дрогнув, — то тебе стоит быть более… контактным. — И что это должно означать? — Эрик сделал вид, что ему не интересно. Паршиво так сделал. — Не закрываться у себя в комнате и не ненавидеть весь мир, как будто ты шестнадцатилетний подросток с суицидальными намерениями. Поменьше меланхолии! Это, знаешь ли, отталкивает людей. — Чарльз забеспокоился: — У тебя все нормально? Стоит ли мне выделить ставку для школьного психолога? — Я не виноват, что Питер крадет все, на что глаз упадет, — Эрик сделал глоток холодного пива. — Я не виноват, что он такой чертовски… — Эрик. Они немного помолчали. — Сочувствую его матери, — трагично заключил Леншерр. — Нелегко ей пришлось, — согласился Чарльз. Они помолчали еще. — И все же Питер очарователен, — Чарльз искренне покивал. — Тебе просто нужно сделать шаг навстречу. Никто не объяснил ему, что можно использовать свои способности и в иных целях. — Это должно было меня успокоить? — на всякий случай уточнил Эрик. — Это было руководство к действию. Завоевывать мир не так сложно, как искать общий язык со своим ребенком. Но, я думаю, ты преуспеешь. Чарльз вскинул брови, смотря на него как-то чересчур проницательно. Взглядом отчитывая. Эрик моментально услышал дребезжащие вдали вафельницы и кастрюли. Не то чтобы он был в этом замешан. — Питеру бы не помешала пара дней за решеткой. — Отец года, — присвистнул Чарльз, отправляя в рот горсть мелких печенюшек. — Приз твой. — Я хороший отец, — весь подобравшись, расправив плечи, с достоинством бросил Эрик. — Я ведь подарил ему, эм, кролика? — Морскую свинку, Эрик, и нет, разрешить оставить стащенное из зоомагазина животное — не значит подарить. К слову, я давненько ее не видел, — призадумался Ксавьер, с опаской оглядывая комнату и принюхиваясь. — Надеюсь, беднягу не завалило коробками. Мы даже этого не узнаем, тут же куча хлама. И, знаешь, что-то не нравится мне этот запах… совершенно не нравится. Эрик покачал головой, пряча под веками неоправданно несчастный взгляд. И Чарльз сразу же — он, конечно, этого не хотел — безнадежно раскис. — Незапланированная экскурсия в Пентагон была не очень эффективна, — он потряс коробку, вытряхивая на ладонь последнее печеньице. — Как насчет небольшой, но информативной лекции? Я свободен в пятницу. Насколько хорошо Питер знаком со сводом законов США? Подозреваю, что не очень. Ты кстати тоже можешь придти послушать. Эрик криво усмехнулся, собираясь ответить, однако был безнадежно прерван пронесшимся где-то в недрах коридора злобным ревом, почти животным — Росомаха — что глушил звон битого стекла и топот ног. — Ты, мелкий засранец, я чую твой запах и я собираюсь надрать тебе задницу! — Да ладно тебе, чувак, я же возвращаю. Остынь! — дверь комнаты со скрипом отошла в сторону, чтобы дать возможность Эрику лично наблюдать занятную картину: снаружи мелькнул серебряный вихрь, сшибая по пути цветочные горшки, а следом прошагала рослая фигура Логана — он выглядел внушительным и, судя по всему, действительно собирался воплотить угрозу в жизнь и надрать кому-нибудь задницу. — Кстати, раз уж зашла тема… может, прокатишь меня на мотоцикле?