Nothing Lasts Forever

      Первое, что почувствовала Джейн, очнувшись — ей было ужасно жарко. Рука нащупала толстое одеяло и тут же отбросила его. Стало значительно лучше. Она открыла глаза, пытаясь понять, где находится. Воспоминания о вчерашнем дне были какие-то обрывочные и пугающие. Она помнила, что у неё что-то пошло не так с выставкой, потом она оказалась на крыше. Что-то или кто-то сильно расстроило её, и она оказалась на этом маленьком тесном диване под жарким одеялом… Поражённая внезапной ужасной догадкой, она быстро ощупала себя и с облегчением выдохнула — вся вчерашняя одежда была на ней и, кажется, её никто не изнасиловал. Обрадовавшись этой новости, она повернулась и легла на спину, но тут же её охватило жуткое и невыносимое чувство тошноты. Джейн вскочила и, зажав рот рукой, со всех ног кинулась в ванную. К счастью, она успела добежать — её вывернуло наизнанку почти буквально. Только когда мутящее чувство в животе отпустило, она подняла голову и увидела, что была здесь не одна. Джулиан, слегка оторопевший, брился у зеркала, но быстро пришёл в себя и молча подал ей стакан воды. Джейн хрипло поблагодарила, прополоскала горло и тут же вспомнила всё.        — Слава Богу, ты в порядке.       Джейн ополоснула лицо холодной водой. Ей уже было значительно лучше. Барнс протянул белую зубную щётку, запакованную в целлофан — такую, какие обычно выдают в отеле, — Джейн благодарно кивнула. Он отвернулся к зеркалу, вспомнив про бритву.        — Я хотел вызвать врача, но Эл сказала, что у тебя просто нестандартная реакция на ЛСД, и это не опасно. Не знаю, помнишь ты или нет, но тебя отрубило на балконе.        — Угу, — промычала Джейн, чистя зубы.       Она смотрела на себя в зеркало — видок был кошмарный. Даже странно, что вчера её вроде как пытались соблазнить. Джейн ухмыльнулась.         — Это было неправильно, — пробормотал Джулиан. От его обычной холодной самоуверенности не осталось и следа.        — Послушай, — закончив с чисткой зубов, обратилась к нему Джейн. — С Элисон постоянно такое дерьмо. Ты можешь ей доверять, но никогда не знаешь, чего от неё ждать.        — Ну да, — несколько сконфуженно произнёс Барнс, вытирая лицо полотенцем. — Это значит «нет»?       Этот вопрос он задал небрежно, как бы между делом, но беглый взгляд тут же выдал напряжение.        — Я не пойду на это снова. Нет смысла пытаться изменить собственную природу в угоду общепринятым нормам, верно? Моя природа всё же хочет остаться в Лондейле.       Барнс ничего не ответил, лишь сложил руки на груди и уставился куда-то в пол.        — Давно ты на меня такие планы имел?        — Я не имел на тебя планы, — будто бы оскорбившись, отрезал Джулиан. — Всё это мы придумали с Эл позавчера, и я до сих пор считаю, что это отличная мысль.       Джейн недоверчиво хмыкнула.        — Считаешь, что я извращенец?        — Немножко.        — Ну, возможно ты и права, — он, наконец, улыбнулся. — Но тебя бы я и пальцем не тронул, если ты об этом.       Почему-то в этом Джейн ему верила на сто процентов.        — Друзья? — она протянула Джулиану руку. Он, чуть поколебавшись, пожал её.        — Друзья.       Элисон она нашла в спальне — сосредоточенно строчащую что-то в ноутбуке, в рубашке, небрежно накинутой на голое тело вместо пижамы. Эта одежда ей шла — как и любая другая, с таким-то телом… Впрочем, на него Джейн больше не поведётся. Всё-таки некоторые люди не меняются. Джейн с лёгкой улыбкой наблюдала за ней некоторое время, прежде чем сказать негромко:        — Умеешь же ты всё испортить.       Элисон тут же подняла голову, увидела её и расплылась в широкой издевательской улыбке, в которой не было ни намёка на сожаления.        — Просто ты не умеешь веселиться, зануда. Рада, что ты чувствуешь себя хорошо.        — Я-то в порядке. А вот если бы не твои действия, возможно, мы бы начали всё с чистого листа.        — Не начали бы, — категорично помотала головой Элисон. — Тебя что-то держит в этом городишке. Ты никогда не скажешь мне, что, потому что не доверяешь, но… Просто имей в виду — я давно об этом знаю. Я не тупая.        — Да, ты права, — охотно согласилась Джейн, и спустя паузу, добавила: — Я в самом деле тебе не доверяю.        — Значит, когда-нибудь мы встретимся снова, при других обстоятельствах. Пока не пройдём этот урок.       Джейн презрительно фыркнула — вся эта суеверная эзотерическая ерунда, к которой была склонна Элисон, её раздражала.        — Adios, красавица. Обживай свои берлинские хоромы.       Джейн направилась в коридор и столкнулась там с Барнсом.        — Вот твои ключи, — он протянул ей связку. — И билет. Если передумаешь. Вылетаем в обед, так что у тебя есть несколько часов.       Джейн молча взяла билет — скорее из вежливости — и спустилась вниз, где её ждала её машина.       Всю дорогу она только и думала, как всё глупо и бессмысленно сложилось — она вроде как решилась на то, чтобы начать новую жизнь, но у самого края развернулась обратно, и в итоге вернулась к тому, что было. У неё снова ничего нет, ничего — кроме её самой и остатков каких-то принципов. Приехав домой, Джейн устало потянулась — всё тело затекло после ночи, проведённой на маленьком гостиничном диванчике, а в голове ещё не рассеялся туман — последствие идиотской «шутки» Элисон. Чёртова Элисон. Джейн выругалась в адрес бывшей подружки и направилась в ванную, на ходу снимая осточертевшее за прошлую ночь платье, в котором, казалось, она провела целую вечность. Она долго принимала душ, надеясь восстановить силы — предстояло ещё как-то объяснить своё таинственное исчезновение Клер. Когда же она вышла из душа и рука машинально потянулась к груде вещей, сваленных в углу, на глаза попался почтовый конверт, выпавший из кармана её куртки для бега. Джейн не сразу вспомнила, что получила загадочное анонимное письмо накануне выставки.       Что-то дёрнулось внутри, когда она перевернула конверт и увидела печать почтового отделения Бостона. Джейн нетерпеливо вытащила пару исписанных крупным почерком листов бумаги в клетку.       Хэй, Джейн. Это я, Дарья       Джейн сложила листки пополам, почувствовав, что у неё слегка подкосились ноги.

***

      Джейн сидела на подоконнике своей спальни, завёрнутая в простыню, держа в руках кружку горячего чая. Письмо лежало перед ней на коленях. Она долго смотрела на сложенные пополам листки из блокнота, не решаясь прочесть написанное. Её охватывал страх. До этого у неё была неизвестность, которая, конечно, давила, но не лишала надежды. Сейчас она может потерять и её. Наконец, собравшись с духом, она развернула письмо.       Хэй, Джейн. Это я, Дарья.       Надеюсь, ты в порядке       Последняя фраза была зачёркнута, и Джейн невольно усмехнулась. Конечно, она в порядке. Лейны до последнего держатся на плаву.       Прости за эти переписанные строчки, просто я пишу это письмо в пятый раз, и, если сейчас я его не отправлю, боюсь, что не отправлю никогда. Я извиняюсь за такие глупые и незначительные вещи, хотя моя вина перед тобой несоизмеримо больше, чем всё, за что я могла бы просить прощения: я дала тебе веру в то, что всё может быть хорошо, а потом растоптала и выбросила её. Я разочаровала тебя своим малодушием, впрочем, как и себя саму. Просто для меня это было слишком…       Джейн прервалась, чтобы сделать глоток чая и подавить подкатывающий к горлу комок. Она боялась прочитать следующую фразу.       Даже не знаю, что я хотела написать после этого «слишком». Разве может быть «слишком» после семи лет разлуки, на протяжении которых я не переставала думать о тебе? Теперь я понимаю, что в тот момент, когда ты уехала из Бостона, я просто пустила жизнь на самотёк, думая, что это приведёт меня к чему-то, но в итоге лишь потратила пять лет жизни на ненужный брак. За это время я потеряла себя окончательно, и только когда мы с тобой встретились снова, вернулась к тому, чем являюсь. С тобой я всегда чувствовала себя на своём месте       Джейн улыбнулась. Ей это было знакомо.       Итак, если тебе интересно, что происходит со мной прямо сейчас — я временно проживаю в мотеле. Это самый отстойный мотель, который можно себе представить: здесь большая скрипучая кровать, отклеившиеся обои, письменный стол, полная тумбочка презервативов, а телевизор показывает исключительно порноканалы. Хотя однажды я поймала новости коммунистического Китая, но едва ли это было лучше. Так или иначе, я предпочла остаться здесь, а не жить с Томом. Я больше никогда не буду жить с Томом, даже если это значит провести остаток своих лет одной, помогая маме выращивать фикусы и нянча рыжих отпрысков мой сестры (ладно, с последним я, наверное, погорячилась). К тому же в этой дыре никто не додумается меня искать. Словом, идеальное место для ненависти к себе.       Джейн не выдержала и тихо рассмеялась — Дарья оставалась верна своем чёрному чувству юмора, что бы ни случилось.       Кстати, о ненависти. Единственная книга, которую я успела взять из дома — это «Тошнота» Сартра. Я читала её ещё на первом курсе, но только сейчас в полной мере ощутила смысл своего «не-существования»; чувство вины и отвращения к себе и всему, что меня окружает, настолько велики, что ещё чуть-чуть, и моя рука потянется к перу снова — чтобы написать долгожданное продолжение этого монумента бессилия человеческого духа. Но, как сказал бы ещё один великий философ Трент Лейн: «Я не сдамся. Я буду лежать на диване, пока ситуация не изменится».       Джейн на минуту призадумалась, силясь вспомнить, когда это Трент произносил такую фразу. Но, видимо, у них с Дарьей были свои секреты.       И это правда. Когда случается что-то, выбивающее твёрдую землю у тебя из-под ног, единственное, чего ты хочешь — исчезнуть, раствориться, пока ситуация не решится сама собой. Ну или пока не придут силы, чтобы ты мог принять решение. Пусть это явно не позиция сильного и уверенного в себе человека, но ты, Джейн, всегда видела меня насквозь. Ты знаешь, что я совсем не сильная и тем более не уверенная.       Дарья никогда не признавала свои слабости. Она, конечно, и не строила из себя то, чем не является, но все её страхи и сомнения прятались за маской колючей иронии и равнодушия. Они никогда не говорили с ней об этом, хотя Джейн раскусила её довольно быстро — просто остальным было плевать на «мрачную зубрилу».       Сейчас я постепенно прихожу к мысли, что случилось то, что должно было случиться. Знаешь, ведь ничто не может длиться вечно — рано или поздно кто-то из нас сорвался бы. Помнишь, как мне нравился твой брат? Мне было всего шестнадцать. Я ничего не знала о себе, но сейчас я понимаю, что Трент привлекал меня скорее как часть твоего мира. Вы, ребята, всегда были близки друг к другу, а я тянулась ко всему, что было связано с тобой. А Том… Когда вы начали встречаться, больше всего на свете я хотела встать между вами; жаль, что тогда я выбрала не ту сторону. Никогда не думала, что признаюсь в этом.       Ты всегда была самым крутым человеком, которого я знаю. Я не такая. Мне не всё равно, что обо мне подумают. Прости, если ты считала, что я лучше, чем я есть.       Я люблю тебя, Джейн Лейн.       Буквы поплыли перед глазами из-за навернувшихся слёз. Джейн не хотела плакать, но губы предательски сводила судорога, а дыхание перехватило. Она снова и снова перечитывала последние строчки, словно бы не веря в то, что видит. Поток самых разных эмоций захлестнул её с головой. Она продолжала перечитывать письмо, вглядываться в местами неровный почерк, знакомый ещё со школы. Дарья помнит о ней. Дарья любит её, но…       Всегда есть какое-то «но».       Джейн вскочила с подоконника, почувствовав резкий всплеск адреналина. Никаких больше «но». Она раскопала в куче хлама в углу свою дорожную сумку и тут же лихорадочно начала бросать туда вещи первой необходимости, которые только попадались ей на глаза. Сейчас же уехать в Бостон. Обойти все мотели в огромном городе, постучаться во все двери, но найти ту, за которой девушка всей её жизни ждёт помощи. Дарье плохо! Дарья в беде! Дарья не знает, как поступить, и всё, что ей нужно — это присутствие верного друга, который…       Джейн, одетая, с сумкой на плече, остановилась у самой двери своего дома.       Дарья в беде, но она не оставила своего адреса. Она не хочет, чтобы её спасали. По крайней мере, она не хочет, чтобы её спасала Джейн Лейн.       Эта мысль тяжёлым эхом отозвалась где-то внутри её сердца. Джейн почувствовала какую-то неимоверную тяжесть во всём теле и её решимость мгновенно улетучилась. Из оцепенения её вывел гулкий звук откуда-то сверху — это высоко в небе пролетел самолёт. Она проводила взглядом блестящую точку, оставляющую за собой длинный белый след, и взглянула на наручные часы.       Да, это был тот самый самолёт в «новую жизнь».       Джейн присела на ступеньки. Белый след от «новой жизни» растворился в безупречно-голубом и омерзительно оптимистичном небосклоне. Любовь всей её жизни прозябает в одиночестве в сомнительном мотеле. Она почувствовала себя крохотной песчинкой в больном безумном мире, зависшей где-то между двумя этими точками.