Nothing Lasts Forever

       — Уже пришла? Отлично, подожди, я тебя встречу.       Джейн, проявляя чудеса ловкости, удерживала в одной руке рулетку, клеевой пистолет и фотоаппарат, а в другой — большой стакан кофе и карандаш. Телефон ей пришлось удерживать подбородком. Быстрым шагом направляясь к служебному входу галереи, она с досадой обнаружила, что солнечные очки предательски сползают к кончику носа, норовя упасть. Пытаясь как-то балансировать, она толкнула тяжёлую дверь — и телефон, сопровождаемый сбивчивыми ругательствами, выскользнул, направляясь в последний путь навстречу пыльному асфальту.        — Смотри кофе не пролей на мои новые босоножки — насмешливо прозвучал голос невысокой рыжей барышни, и не зря: стакан в руках неуклюжей художницы намеревался последовать за и без того побитым жизнью телефоном, но ловкая тонкая рука перехватила его в полёте.        — Держи, кажется, это твоё.       Квин не спеша вошла в тёмное подсобное помещение, с любопытством оглядываясь по сторонам. Джейн положила телефон в карман узких джинсов, поверх которых была повязана клетчатая рубашка, и поправила очки. Её приглашённая гостья — аккуратная и одетая с иголочки — так не вписывалась в эту атмосферу ремонта.        — Я думала, ты не догадаешься, где здесь служебный, — чуть смутившись из-за своей нерасторопности пробормотала она.        — У меня большой опыт сбегания из дома после комендантского часа. Так, значит, вот тут ты работаешь?        — Что-то вроде того. Тут ещё не закончено, пойдём, покажу тебе большой зал.       Подготовка шла бодро, как никогда, и Джейн это приводило в восторг, который она, следуя своей пессимистичной натуре, старалась игнорировать, но внутри неё что-то начинало трепетать всякий раз, когда она видела, как воплощаются в жизнь самые смелые её задумки. Мисс Дефо дала ей полный карт-бланш на использование помещения, и это было главным условием её работы здесь как организатора, поскольку оплата была скорее символической: весь бюджет шёл на рабочих, сновавших тут и там, на строительные материалы, рекламу и прочие нужды галереи, но Джейн это не пугало, поскольку, несмотря на то, что после беготни по лестницам, перепланировок, бесконечных пересчётов (цифры всегда давались ей тяжело) она не помнила себя от усталости, эта деятельность приносила ей отдушину, которую она не могла найти в издательстве. Клер была диаметральной противоположностью душной и деспотичной миссис Питерс, которая придирчиво и даже в какой-то степени брезгливо всматривалась в каждый новый эскиз, преподнесённый на согласование, и вносила бесконечное количество правок, доводящих порой до исступления. Но были и бесспорные плюсы — и в первую очередь, конечно, гонорар, который позволял проводить в галерее достаточно много времени, и при этом безвозмездно. В издательстве всегда было много работы для иллюстратора — наверняка из-за того, что молодые художники не задерживались в компании, не совладав с нравом миссис Питерс, зато благодаря этому со временем Джейн приноровилась брать несколько проектов сразу, что приносило дополнительный доход. И отнимало всё время. Настолько, что думать о чём-либо было просто некогда. И это тоже было важно.       Помещение было залито солнечным светом, отчего Квин тут же поморщилась. В большом зале основная работа была сосредоточена на торцевой стене — не то чтобы это было композиционно верно, но Джейн не была уверена в своей идее до конца, поэтому решила попробовать на относительно небольшом пространстве. Здесь, прямо в самом помещении, сваривали решётку с частым и хаотичным переплетением прутьев, похожую на железную паутину — примерно так она хотела представить свою композицию на ярмарке, но тогда это так и осталось замыслом с весьма посредственным воплощением, сейчас же появился шанс его осуществить. Эта стена единственная из четырёх была возведена искусственно, чтобы разделить помещения, поэтому в целом она осталось нетронутой, со всех остальных же была снята штукатурка и теперь они зияли голым кирпичом и каркасными балками, что наводило Джейн на мысль о сквотах, где проводила свой досуг андерграундная молодёжь восьмидесятых. Однако она согласилась со слегка обескураженной Клер, что в глазах рядового жителя Лондейла такой антураж будет скорее следствием недоделанного ремонта и нищеты («Как будто что-то плохое» — хотелось тогда возразить вечно бунтующей художнице), поэтому сейчас эти кирпичи старательно очищались от извести и покрывались лаком. Квин, задрав голову, изучала неприметный снаружи музейчик, который, кажется, готовился к чему-то грандиозному.        — Пошли на лестницу. Тут есть ещё кое-что интересное, — усмехнулась Джейн, довольная произведённым впечатлением. Лестница, находящаяся над каморкой, где мисс Дефо подбивала смету, вела на крышу, о чём свидетельствовал соответствующий знак. Квин в нерешительности остановилась, в то время как Джейн уже прошла один пролёт.        — Не бойся. В это сложно поверить, но я не желаю тебе ничего плохого.        — Я не боюсь, — огрызнулась Квин и последовала наверх.       На крыше было очень ветрено, что весьма беспокоило Джейн, поскольку на специальные защитные экраны надеяться не приходилось, но ограждения по периметру уже были установлены. Также здесь возвышалась едва ли не главная фишка переобустроенного пространства — небольшой бар и пара высоких стульев. Солнце нещадно било в глаза, и Квин немедленно достала из своей сумочки очки, заодно обновив слой солнцезащитного крема, а Джейн присела на стул и жестом пригласила девушку расположиться рядом.        — Что скажешь? — поинтересовалась она, собирая растрепавшиеся волосы в пучок.        — Вид, конечно, не на Манхэттен, но… Откуда у тебя столько денег?        — Клер, то есть мисс Дефо, снова обратилась к мэрии, и, кажется, что-то получилось, — ответила Джейн и, спустя паузу, добавила — Ну, или какой-то её старый друг решил ненадолго поступить своими принципами, не без этого, конечно. Так или иначе, я хочу сделать здесь отделение для неформатных выставок, где можно будет пить алкоголь и быть самым большим снобом в штате. Бесценное удовольствие за 50 долларов.        — 50 долларов? — недоверчиво фыркнула Квин, откинув волосы назад — За эти деньги можно купить помаду из новой коллекции Кейт Мосс, что, несомненно, куда более важно.        — В Лас-Вегасе столько платят, в Париже — тоже, почему бы не попробовать в Лондейле, — невозмутимо пожала плечами Джейн — Нельзя недооценивать человеческое тщеславие. А что у тебя… нового? — немного с опаской спросила она, предвидя информационную лавину, однако ожидания не оправдались — Квин насупилась и отвела взгляд куда-то в пол.        — Да ничего особо.        — Странно, я почему-то думала, что ты выходишь замуж, — попыталась была съязвить Джейн, но это напоминание почему-то совсем не обрадовало юную девушку.        — Я отложила свадьбу. По правде сказать, я не уверена, что действительно этого хочу. В смысле не для того, чтобы насолить Сенди, а я сама… Я не думаю, что мне это нужно по-настоящему.       Она сидела, такая непривычно серьёзная и неуверенная в себе, опираясь на барную стойку обнажёнными руками; на ней был лёгкий голубой сарафан — достаточно опрометчивое решение для середины апреля, как отметила про себя Джейн, предусмотрительно надевшая этим утром старую, но плотную джинсовку своего брата. Неподвижный взгляд, скрываемый за большими тёмными очками, и плотно сжатые губы тоже были необычны для живой и активной Квин, но так она нравилась Джейн даже больше. Вдруг внезапный порыв ветра заставил юную девушку вздрогнуть всем телом, вызвав мурашки на бледной коже, и, поддавшись порыву большого сочувствия, Джейн развязала узел рубашки и накинула на худенькие голые плечи своей гостьи. Та пугливо дёрнулась в сторону, заставив Джейн слегка смутится.        — Не волнуйся, здесь никто не увидит, что ты носишь фланель — попыталась она сгладить ситуацию — В чём дело?        — Ничего — спустя паузу ответила ещё более задумчивая Квин.        — Ну вот и славно, — подытожила Джейн, и, наконец, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более небрежно, спросила — А как Дарья?       На самом деле, мучимая ревностью, она только сейчас действительно захотела узнать ответ на этот вопрос. Всё это время она отгоняла жгучий интерес к тому, что происходит там, в Бостоне, с девушкой, после которой её жизнь поделилась на две части. Она знала, что этот ответ сделает её несчастной, и не тешила себя иллюзиями о том, что оно всё как-то само собой разрешится, просто нужно время. Прошло уже больше месяца с их последнего разговора, и нет, рана не зажила, но Джейн научилась жить с ней и даже относительно неплохо. Она научилась заглушать боль бесконечной работой, занимать голову поиском новых решений, а руки — их реализацией, а не бесполезным звонкам той, кто, вероятно, уже оправилась и посчитала, что «это была всего одна ошибка» и «не стоит вспоминать старушку Джейн из маленького городка Бог знает где». Наверное, она, если и не счастлива (Дарья — счастлива? Не в этой жизни), то вполне довольна своей устоявшейся жизнью американской семьи среднего класса. И Джейн просто хотела бы поставить точку. Просто узнать, что у неё всё хорошо.       Квин молчала.        — Дарья, — спустя полминуты напомнила ей Джейн, чувствуя лёгкое раздражение. Квин нервно теребила рукав рубашки.        — Я не знаю. Мы давно не общались. Спроси у неё сама, это же твоя подруга — почему-то её писклявый голос стал ещё выше и чуть-чуть подрагивал. Джейн удивлённо подняла бровь.        — Я просто спросила.        — Господи, какая же я дура! — вдруг взвизгнула Квин и вскочила на ноги — Я ведь действительно подумала, что ты… А, ладно.       Она быстрым шагом направилась к лестнице, и Джейн кинулась за ней. Не хватало ещё, чтобы девчонка расшиблась в порыве эмоций по пути — всё-таки ветер был нешуточный. Догнав, она схватила её за руку — и Квин снова отпрянула, будто Джейн была прокажённой, но сейчас на темноволосую художницу это не сработало — она крепко взяла её за плечи и остановила. Квин послушалась. Убедившись, что девушка больше не собирается убегать, Джейн осторожно сняла с неё тёмные очки; бегающие, старательно накрашенные глаза юной леди были красными от слёз, и тут даже циничную Джейн проняло. Она робко погладила её по рыжей голове будто ребёнка, удивившись про себя, насколько эти две девушки разные: непослушные волосы Дарьи были куда жёстче, чем у её сестры.        — Послушай — сказала она, как могла, мягко, — Давай я отвезу тебя домой.        — Тебе разве не надо быть здесь?        — Подождёт — скрепя сердце, выдавила из себя Джейн, прикидывая мимоходом, на сколько часов придётся сегодня задержаться, и как подстроить дела под эту внеплановую перемену в графике.

***

      Какое-то время они ехали молча: Джейн мысленно ругала себя почём свет стоит за эту минутную слабость, которая будет стоить нескольких лишних часов работы, Квин же, напротив, заметно повеселела и развлекала себя тем, что выбирала радиостанцию, рассуждая сама с собой, какая из них сейчас самая модная. Словом, когда старая развалюшка-машина шумно притормозила недалеко от дома Моргендорфферов, Джейн, уже даже не скрывая своего настроения, вздохнула с облегчением. Квин улыбнулась ей и неожиданно выдала:        — Я действительно общалась с Дарьей всего один раз после её последнего приезда — через неделю после того, как она уехала обратно. Она много спрашивала о тебе. Ну, то есть, она всегда о тебе спрашивала, даже когда вы не общались, а я отвечала: «Ну откуда же я знаю, я вообще не уверена, что Джейн Лейн ещё живёт в этом городе». И в последнем письме особенно много, как будто она беспокоилась, что с тобой всё в порядке. А я ей отвечаю: «Конечно, с ней всё прекрасно, она заняла второе место в конкурсе, это, конечно, не так хорошо, как первое, но там тоже был какой-то приз». Странно, почему она спрашивала, если почти неделю провела у тебя дома?       Джейн в ответ удовлетворительно кивнула, сохраняя внешнее спокойствие. Должно быть, счастливая — или не очень счастливая — чета Слоан уехала в Европу, как обычно не предупредив иногда излишне навязчивую семью.        — Ну вот, теперь ты знаешь то, ради чего меня пригласила. Я почему-то подумала, что ты хочешь увидеться со мной — было бы здорово, если бы кто-то позвал меня на прогулку или поинтересовался, как я себя чувствую, но так тоже неплохо. Спасибо, что подвезла.        — Без проблем. А она писала что-то о себе? Что у неё всё в порядке.       Уже выходящая из машины Квин удивлённо подняла брови.        — Конечно у неё всё в порядке. А если и не так, то она бы мне этого точно не сказала. Почему ты не позвонишь ей сама?       Джейн оставила вопрос без ответа, но Квин не обратила внимания и направилась к дому. Джейн задумчиво посмотрела вслед постепенно удаляющейся фигурке в тонком голубом сарафане.        — Эй! — о нет, опять эти неуместные внезапные порывы! — Подожди!        — Квин остановилась и обернулась назад, её хорошенькое лицо выражало удивление.       Спешно открыв бардачок машины, Джейн поймала на лету вываливающуюся оттуда стопку компакт-дисков, и выбежала из машины.        — Вот — чуть запыхавшись, она всучила девушке диски, — Может что-то понравится.       Квин непонимающе уставилась на неожиданный подарок, и через секунду её лицо залилось румянцем, а губы тронула лёгкая улыбка.        — Ой, только вот этот я оставлю себе — спохватилась Джейн, заметив в руках у девушки практически самодельный альбом "Мистической спирали", — Всё равно он не несёт в себе особой художественной ценности, как бы грустно мне не было это признавать.       Квин с неподдельным интересом рассматривала небольшую дорожную фонотеку Джейн, которая, по неведомой ей самой причине, всё ещё не возвращалась в машину.        — Может, зайдёшь на обед? — невозмутимо спросила её мисс Моргендорффер.       «Что?! Уже обед?!»       Квин невинно улыбалась, слёзы на её глазах уже давно высохли, но Джейн всё ещё чувствовала себя виноватой. Большой и светлый дом возвышался перед ней, хотя она старательно избегала его всё это время. Определённо, это идея не несёт в себе ничего хорошего.        — Да, хорошо — ответила она же, ненавидя себя с каждой секундой всё больше.

***

      Лейн чувствовала небольшое стеснение, ведь она не виделась с родителями девушек несколько лет, но как только нога её переступила порог, она будто снова перенеслась в свои семнадцать лет. Интерьер просторного дома Моргендорффер практически не изменился, разве что растений стало больше, в гостиной всё так же шумел телевизор, а с кухни шёл запах безнадёжно подгоревшей еды.        — Мам, пап, у нас гость! Я пригласила Джейн, подругу Дарьи, на обед.        — Что? Джейн Лейн? — немедленно отозвалась Хелен, тут же выбежавшая из кухни.        — Здравствуйте, миссис Моргендорффер, — чуть запнувшись сказала гостья, — Кажется, вы удивлены так же, как и я.        — Как же неудобно вышло! Именно сегодня Джейк спалил нам обед! — с досадой воскликнула немолодая уже женщина. Она была уже совсем седой и чуть располнела, но в остальном оставалась всё такой же энергичной и бодрой, какой Джейн её запомнила.        — Привет, Джейн! — выглянул в коридор глава семьи и чуть виновато, но приветливо улыбнулся — У меня тут небольшие проблемы, будешь хлопья?        — О, Джейк!.. — всплеснула руками раздражённая Хелен, вновь удалилась на кухню. Девушки последовали за ней.       «Хлопья… Отлично.»       Джейн с каменным лицом водила ложкой по дну тарелки, стараясь не думать о своих воспоминаниях, связанных с хлопьями. Мистер Моргендорффер украдкой глядел на неё, очевидно, чувствуя себя ещё более неловко. Хелен то и дело сверлила его суровым взглядом. Лишь Квин с аппетитом уплетала скромный обед, будто бы ничего не замечая.        — Я хотел приготовить настоящий провансальский рататуй, но, кажется, не учёл мощность нашего гриля, — попытался оправдаться Джейк, — Надо будет поработать над этим рецептом… Ты не любишь хлопья?        — Прости нас, Джейн, мы не думали, что кто-то придёт, — попыталась улыбнуться всё ещё сердитая на мужа миссис Моргендорффер.        — Всё хорошо, я просто не голодная, — ответила темноволосая девушка, отрывая свой взгляд от тарелки и пытаясь влиться в беседу.        — По-моему, тебе следовало бы есть больше, ты очень худая, — с искренней заботой в голосе отметила хозяйка.        — Мам! — тут же недовольно одёрнула её Квин.        — Ты хорошо питаешься? — нахмурившись, поинтересовался Джейк.        — Как придётся, — честно призналась Лейн, — Иногда просто забываю.        — Забываешь?        — Много работы в последнее время, но я в порядке, спасибо, — Джейн улыбнулась такому проявлению заботы, и тут же почувствовала толчок ногой под столом.        — Надеюсь, еда не вызывает у тебя отвращения?        — Что? — Джейн опешила.        — Ты ведь не специально голодаешь?        — Пап, опять ты начинаешь! — тут же взвилась Квин, — У неё нет анорексии, она всегда была худой!        — Для анорексии я слишком ленива, — попыталась успокоить её отца художница.        — Джейк, мы же уже это обсуждали, — повысила голос Хелен.        — Я просто беспокоюсь.       Видимо, отец Дарьи и Квин по прежнему увлекался конспирологией и прочими мифами ХХ века, всё так же раздражающими его супругу. Как ни странно, Джейн это нравилось, ей было приятно думать о том, что в семье, с которой она проводила много времени в подростковом возрасте, все ещё царит какая-то своеобразная гармония. Миссис Моргендорффер, как ни в чём не бывало, расспрашивала её о работе, Джейн неохотно отвечала — ей собственные достижения казались слишком сомнительными, чтобы говорить о них. Услышав, что Джейн вращается в творческих кругах, Джейк хотел было вновь ввернуть парочку провокационных вопросов о пропаганде нездоровой худобы, но снова был осажен женой и дочерью. Так или иначе, это было похоже на то, казалось бы, безвозвратно ушедшее время, когда лондейлское скромное представительство большой семьи Лейн часто бывало в этом доме. Лишь пройдя в гостиную Джейн вернулась в настоящее. Нет, там была та же самая мебель, разве что голубые некогда стены были перекрашены в прохладно-мятный, что, конечно, не меняло общей картины. Стоял тот же, но уже потрёпанный жизнью диван, на котором они однажды смотрели марафон «Больного безумного мира», который так кстати недавно повторяли. Наверное, действительно существуют некие инопланетяне, сионисты или рептилоиды, которые держат эту передачу на плаву… Джейн обратила свой взор к телевизору, он передавал выпуск новостей, но её взгляд зацепился за фотографии на ТВ-полке. Их не было раньше. Она подошла ближе и пригляделась. На одном фото была изображена Дарья с дипломом и чеком на стипендию в окружении семьи. Сияющие гордостью родители, голливудская улыбка позирующей Квин — и, как обычно, безэмоциональная девушка в центре. Она была больше похожа на себя нынешнюю, взрослую и уверенную в себе, но всё такую же закрытую. Джейн перешла к другому снимку, он был помещён в рамку. Фото со свадьбы. Свадьбы, на которую её не приглашали. Самодовольный пижон Том Слоан и Дарья, уже не Моргендорффер, в попытке улыбнуться. Интересно, знал ли он её другой? Слышал ли, какой она может быть остроумной и взволнованной? Знает ли он её так, как знает Джейн? В конце концов, это оказалось не так уж и важно, ведь Том победил в этой, очевидно, неравной борьбе, о которой он даже не догадывался. Конечно, у них никогда не было бы этой фотографии в рамке. Всю жизнь им пришлось бы бороться с предрассудками. Что могла бы предложить ей мисс Лейн, кроме разваливающейся машины, замшелого дома в пригороде и своей бесконечной любви? Только кучу проблем и шанс оказаться социально заклеймённой до конца своих дней — или же до наступлений более дружелюбных и открытых времён. Вряд ли можно назвать разумным решением променять спокойное обеспеченное будущее в большом городе на постоянную необходимость доказывать свою полноценность. Джейн вздохнула и машинально поднялась в тёмную, вечно запертую комнату на втором этаже.       Эта уже давно нежилая комната претерпела существенные изменения за годы. Так же были на месте плотные и всегда закрытые шторы, но из мебели остались только кровать и прикроватный столик. Зато теперь помещение заполняло огромное количество различных растений. Здесь была довольно высокая температура, и в первые секунды Джейн показалось, что она в оранжерее. Растения были разные, некоторые стояли на стремянках, какие-то были оснащены автополивом, а в углу раскинула свои широкие листья пальма, над которой светила тусклая белая лампа. Пробираясь сквозь эти диковинные джунгли, Джейн почувствовала, как кто-то коснулся её плеча, и даже подпрыгнула от испуга — мало ли что может выскочить на тебя в таком месте. Но это оказалась всего лишь Квин.        — Мама увлекается цветами. Устроила тут настоящий ботанический сад. Это ей психолог посоветовал, для сублимации комплекса чего-то там.        — Я думала, у вас в семье всё хорошо. Ну, то есть, всё, как раньше.        — Если бы, — всхлипнула Квин — Они постоянно ругаются.       Джейн стало неприятно от этой новости. И от нахождения в этой странной комнате с угрожающе тянущимися отовсюду листьями и стеблями. Это напоминало какой-то ужастик про помешанного ботаника-убийцу, хотя, конечно, буйное воображение Джейн могло довести и не до таких мрачных ассоциаций. Когда же они оказались в обители прежней мисс Популярность, гостье снова пришлось удивляться. Эта комната стала куда более сдержанной и больше не потрясало воображение обилием оттенков розового, хотя лёгкий девичий беспорядок тут присутствовал: где-то валялись женские журналы, шкатулка с украшениями была частично выпотрошена на домашнее задание на столе, под кроватью покоилась пара лифчиков, а музыкальный центр был заставлен духами. Однако глянцевые мускулистые плейбои больше не сверкали белозубыми улыбками со стен, пушистый ковролин был заменён на практичный бежевый линолеум и даже королевский балдахин над кроватью исчез. Квин подлетела вприпрыжку к музыкальному центру, над которым располагалась достаточно приличная полка с компакт-дисками, и начала перебирать их, выбирая место для пополнения своей фонотеки. Джейн бегло осмотрела её обширную коллекции, и неожиданно обнаружила там много совершенно разной по стилю музыки, в том числе альбомы Velvet Underground, Sonic Youth и Nirvana, сборник Depeche Mode и парочку откровенно альтернативных команд. Даже Рахманинов с собранием увертюр нашёлся на этой эклектичной полке.        — Откуда у тебя всё это?        — Частично от Дарьи. У неё было немного музыки, она оставила всё здесь, когда вышла замуж. Мне понравились её пластинки, я стала что-то покупать, подруги тоже отдавали.        — И ты всё это слушаешь? — искренне удивилась Джейн, но тут же одёрнула себя — То есть, это здорово, если ты смогла полностью прослушать всю эту огромную коллекцию.        Квин умолкла на какое-то время, это было так непохоже на неё, что Джейн снова почувствовала смутное беспокойство.        — На самом деле, я сейчас понимаю, почему меня считают глупой и поверхностной, — наконец сказала она неожиданно откровенно, — Я сейчас почти такой же изгой, каким была Дарья. Никто не хочет со мной дружить, а гулять меня зовут только в компании с моим парнем, потому что он умнее меня…        — Послушай, я вовсе не хотела сказать, что… — хотела было запротестовать Джейн, но Квин равнодушно пожала плечами и продолжила.        — Я начала переслушивать пластинки Дарьи, когда мне стало совсем одиноко, и я думала, что вот так теперь и будет всегда: мама с папой пытаются спасти брак, моя сестра счастливо замужем, подруги от меня отвернулись, а наши с ними прежние интересы стали казаться такими глупыми… Мне казалось, что я потеряла себя. Но потом меня увлекла эта музыка, я почему-то почувствовала от неё поддержку, которую не могла получить от людей, потом стала иногда даже на концерты ходить. Разумеется, в сопровождении родителей — на этих словах она так знакомо театрально закатила глаза, — На самом деле, я тебе завидую. Ты живёшь интересной жизнью, а я не могу отыграть даже прописанный сценарий.       Джейн, чуть склонив голову пристально посмотрела в серьёзное лицо малышки Квин, которая, на самом деле, давно повзрослела. Несмотря на то, что так и не научилась справляться со своими эмоциями.        — Тебе вовсе не нужно отыгрывать сценарий, если ты этого не хочешь. По крайней мере, у тебя есть любящая семья.       Но маленькая мисс Моргендорффер упрямо покачала головой.        — Нет, мне это нужно, чтобы родители поверили, что я уже взрослая. К тому же, мне хорошо с Бобом, он красивый, богатый и заботливый.        — Звучит неплохо.       Две непохожие друг на друга девушки какое-то время молчали, думая каждая о своём. Джейн думала о том, как же часто она всё-таки ошибается в людях. Её придирчивый взгляд озлобленного на весь мир пессимиста старательно цеплялся за гадкие привычки, раздражающие черты характера, душевные изъяны. И напрочь отказывался воспринимать тот простой факт, что истина не всегда лежит на поверхности. О чём думала Квин, ей было неизвестно, но спустя длительное молчание, она наконец глубоко вздохнула и широко улыбнулась.        — Как хорошо иногда поговорить о том, что действительно важно. Я так устаю быть истеричкой в последнее время.       Они переглянулись между собой. Джейн усмехнулась — а эта девочка, оказывается, не лишена самоиронии.        — Я возьму у тебя эту пластинку? — Джейн кивнула на белый конверт с изображением жёлтого банана.        — Да, конечно. У меня всё равно нет винилового проигрывателя.        — На самом деле, она принадлежала моему брату, — девушка в доказательство перевернула пластинку, и действительно, на обороте в углу мелким почерком было выведено «Трент Лейн».        — О, ну, значит, отдашь ему.        — Как только встречу — мрачно ухмыльнулась Джейн, не желая посвящать Квин в обстоятельства смерти старшего брата.       Почувствовав, что пора уходить, она направилась к выходу. И лишь в дверях вдруг замешкалась и обернулась.        — Можешь зайти потом, занести диски, как послушаешь. Когда будет удобно.        — Это приглашение, — коварно улыбнулась в ответ рыжеволосая девушка.        — Да, это приглашение.       Квин в ответ бросила ей тот самый странный взгляд, полный вызова, который обычно адресовала кому-то из троицы парней, что постоянно бегала за первой красавицей школы, и Джейн даже слегка передёрнуло. «Всё-таки она неисправима» — пронеслось у неё в голове.