Nothing Lasts Forever

      Порыв ветра ударил в лицо душистой вечерней прохладой. Сгущались сумерки. Весной сумерки это лучшее время, когда темнота окутывает своей густой тёмной вуалью маленький скромный Лондейл, скрывая от посторонних глаз его неприглядность и прошлогоднюю грязь. На окраине города было совсем пусто и тихо, редкое присутствие людей выдавал лишь мусор, подхваченный ветром и кружащийся в грустном причудливом танце. Бесшумно и плавно взлетел вверх целлофановый пакет, и Джейн задрала голову, чтобы посмотреть его полёт. Ей с детства нравилось смотреть, как они летают, будто медузы, плывущие в безмолвной океанской глубине. Проследив его последний путь, окончившийся где-то среди веток старого и уже засохшего дерева, Джейн вздохнула и закрыла окно машины, мельком бросив взгляд на свое отражение в зеркале заднего вида. Её спонтанный утренний макияж слегка поплыл, но вцелом выглядел неплохо.       Она никогда раньше не была в этой части города: вокруг, куда не брось взгляд была лишь дорога и лесополоса вдоль неё, всего в паре километров от этого места уже был выезд из города в сторону Севера, лишь на расстоянии каких-то 50 футов мигал множеством лампочек небольшой клуб «Tincan». По правде говоря, он походил на дешёвый стрип-бар из второсортных вестернов. Хуже места и не придумаешь. Джейн покосилась на парковку, на которой красовались яркие кричащие авто — её потрепаной старушки не видно из-за деревьев, а значит ещё не поздно свалить. Но пицца уже не лезла в рот, а ТВ-шоу, какими бы бредовыми не были их заголовки, не помогали. Да и нет никакого смысла в самообмане: она давно приняла ситуацию и смирилась. Пусть будет так, как захочет Дарья. Припарковавшись чуть в стороне от сияющих машин других приглашённых, Джейн направилась к входу. Дорогу ей преградил невесть откуда взявшийся маленький пожилой служащий клуба в униформе из пурпурного атласа.        — Закрытое мероприятие, сегодня не работаем!  — он прищурил и без того маленькие подслеповатые глазки, смерив художницу взглядом с головы до пят — Я тебя здесь раньше не видел.        — Джейн Лэйн. По приглашению.       Маленький служащий клуба деловито вытащил из кармана брюк засаленный блокнотик и принялся внимательно его изучать.        — Лэйн! Точно, проходите, — спустя не меньше минуты воскликнул он, открывая перед ней дверь.       «Come as you are», — сказала сама себе Джейн, чтобы как-то унять нарастающее волнение, и переступила порог клуба. Внутри заведение выглядело точно также как и снаружи — здесь была барная стойка, казино, покер, сцена с микрофоном и ударной установкой, большой шведский стол из закусок и около десятка столиков. И да, по краям сцены красовалось по пилону. Всё выглядело не слишком дорого и уж точно не говорило о каком-то изысканном вкусе. Играл нафталиновый нью-вейв 80-х годов, пахло сигаретным дымом и какой-то отдушкой с лёгким привкусом спиртного. В полумраке Джейн узнала парня в ермолке, выигравшего конкурс — кажется, Йешуа? Он вновь привлекал всеобщее внимание своей быстрой и громкой речью с южным акцентом, на этот раз предметом обсуждения являлся консерватизм американского искусства по сравнению с европейским. Джейн не особо было интересно, но, заметив, как внимательно его слушают окружающие, села за столик недалеко от группы беседующих. Ей было любопытно наблюдать со стороны. Большинству было около тридцати на вид, был также мужчина лет сорока, куривший сигару и до смешного напоминающий Гомеса Аддамса, он много шутил и, судя по всему, был душой компании. Всего она насчитала 15 человек. Одеты гости были по большей части небрежно, но с лёгким налётом шика — впрочем, на Джейн был с трудом найденный в недрах шкафа чёрный брючный костюм свободного кроя и белая рубашка, ещё не пострадавшая от краски, поэтому она себя чувствовала вполне уместно. Спустя десять минут молчаливого присутствия, оставшегося для всех незамеченным, некоторые лица оказались знакомыми по вчерашней ярмарке; судя по тому, как непринуждённо здешняя публика общалась между собой, вся эта художественная элита собиралась вместе далеко не единожды — гости смеялись над своими местечковыми шутками, непонятными для новичка, обсуждали события и тусовки, о которых она не имела ни малейшего понятия, и кажется, были вполне довольны таким времяпрепровождением. Однако Джейн быстро наскучило разглядывание приглашенных, и она решила развлечь себя у бара.        — Маргариту, пожалуйста, — обратилась она к бармену.       Тот согласно кивнул. Джейн повернула голову в сторону компании — на всякий случай, чтобы не пропустить что-то интересное — и увидела Барнса, курившего недалеко от неё, опёршись о барную стойку. Заметив её взгляд, он протянул пачку, но Джейн отрицательно помотала головой.        — Как я и обещал — никаких усов. А очки я ношу когда работаю, — он достал из кармана синего трикотажного пиджака футляр, вытащил массивные очки с толстыми стёклами, тщательно протёр салфеткой и воодрузил на нос, — Видишь, совершенно неузнаваемо.       Он действительно будто бы превратился в другого человека. Машинально проведя рукой по отросшему ёжику на голове — видимо, пережиток старой привычки — он повернулся к Джейн.        — Когда я сбрил волосы в отеле — просто они мне надоели, как и вопросы о них, безо всяких иных причин — я надел очки, посмотрел в зеркало и не узнал себя. Мне показалось это забавным, поэтому я купил усы в ближайшем киоске всякой бутафорской ерунды, надел свою рабочую одежду и попробовал пройтись так по выставке. В итоге купил только одну картину. Потому что мне впервые за долгое время никто не мешал и не пытался что-то всучить. Довольно интересный опыт, мне нравится такое. Надеюсь, я не слишком тебя смутил?       Джейн покачала головой в ответ. Художник небрежно бросил окурок в пепельницу.        — Тебе нравится клуб?        — Думаю, «Консервная банка» это отличное название.        — Это я выбрал место. Сначала это был гей-бар — давно, задолго до твоего рождения, потом его отвоевали байкеры, им было удобно расположение на окраине города, и таким он просуществовал лет десять, после этого его сделали чем-то вроде сомнительного игорного заведения, но, как ты понимаешь, он быстро трансформировался в нарко-притон и его надолго закрыли. Пять лет назад попытались реанимировать, ничего особо не меняя в интерьере, и вот так получилось то, что ты видишь. Впечатляет, да?        — Ага.       Клуб действительно напоминал всё перечисленное и имел какую-то самобытность, хотя Джейн изо всех старалась не думать, какие там тайны хранят эти потёртые диванчики вдоль стен, где как раз вальяжно расположилась увлечённая разговорами богема. Странно только, что вроде бы как звезда и организатор всего этого веселья сидел в стороне, но Джейн уже начинала привыкать к этой эксцентричности.        — Кстати, ты сделала правильный выбор — классическая Маргарита тут весьма забористая. Они такое обожают, — он кивнул в сторону смеющейся компании. Джейн удивлённо подняла бровь.        — Да ладно?        — Вот увидишь, как они надерутся. Это только с виду они пафосно рассуждают об упадке постмодернизма, дай им ещё три коктейля и час времени, и они начнут вспоминать кто с кем спал на прошлогодней тусовке.       Джейн недоверчиво скривилась, но Барнс в ответ лишь снисходительно ухмыльнулся.        — Уверяю тебя, вся эта псевдоинтеллектуальная элита не может устоять перед дешёвой выпивкой, сплетнями и чувством собственного превосходства.        — Значит вечер пройдёт интересно, — молвила Джейн, прикидывая про себя, кому условный Гомес Аддамс будет кидать свою шпагу.        — На самом деле, скука смертная, когда наблюдаешь это годами. Поэтому я рад, что ты здесь. Кстати, готова твоя Маргарита.       Джейн улыбнулась — ей было приятно, что её присутствию рады. Она залпом влила в себя шот и сразу почувствовала приятное тепло. Будто последовав её примеру симпатичная стройная блондинка в замысловатом чёрном платье с вырезом на спине повернулась в сторону бармена и небрежно махнула рукой в сторону столиков. Тут же из подсобного помещения выскочили официанты с шампанским на подносах. Тусовка гостей заметно оживилась, постепенно они окружили стол с закусками и разбились на компании по 2-3 человека, обсуждая каждый своё. Барнс же подвинул сползающие к кончику длинного носа очки и резко развернулся к бару, будто желая остаться незамеченным, Джейн инстинктивно последовала его примеру.        — Сейчас лучше не привлекать их внимание, — тихо произнёс он и, обратившись к бармену, добавил — Повторить, два.       «С ума сойти, Джулиан Барнс угощает меня выпивкой», — подумала Джейн. Какой-то сюр. Впрочем, опрокинув ещё один коктейль, она почувствовала себя несколько более раскованной — настолько, чтобы с интересом рассматривать собеседника: у него были резкие, но приятные черты лица, из-под широких тёмных густых бровей поблескивали в свете барной лампы серые глаза — в данный момент они внимательно изучали содержимое полок за спиной бармена, поэтому Джейн имела возможность к ним присмотреться. Ей показалось, что они были холодные и пытливые, хотя на первый взгляд хозяин странной вечеринки держался вполне дружелюбно. В остальном же в жизни Барнс выглядел лишь немного более худым и намного более приземлённым — наверное, потому что у него над головой не значились слова вроде «наследник Пикассо» и «последний абстракционист старой школы» или ещё какой-нибудь витиеватый титул. Просто и бесхитросно одетый, с отсутствие причёски как таковой и в нелепых очках он казался намного более понятным, чем кто-либо из гостей        — Так как же так случилось, что в твоём родном Лондейле тебя никто не знает?        — Меня здесь не было довольно долгое время.        — Индия? Дай угадаю, паломничество?        — Я тоже смотрела эту серию «Больного безумного мира» сегодня, — со смехом отозвалась Джейн — «Паломничество монахов-психоделиков в поисках вдохновения».        — Чёрт. Зачем же тогда?        — Искала себя. Я же художник.        — Ах да, я и забыл, — съязвил Барнс и, сделав паузу на коктейль, продолжил, — Нашла?        — Нет.        — Конечно, не нашла. Это всё романтические сказки для бездельников — о мятежной ищущей душе художника, который находит вдохновение. Пока не попробуешь себя в миллионе разной ерунде, не заснёшь пару раз с кисточкой в руке, не переведёшь бумаги на целый гектар бесценного тропического леса, в конце концов осознав, что твоё искусство ни стоит ни гроша — себя не найдёшь. А когда осознаешь — главное не бросить.        — Это точно, — вырвалось у Джейн. Ей вспомнилась работа над выставкой. Каким же дерьмом надо себя почувствовать, чтобы вышло что-то стоящее. Барнс снова закурил.        — Почему я заняла второе место? — набравшись, наконец, смелости спросила Джейн. Барнс зашёлся хохотом и, подавившись сигаретным дымом, закашлял.        — Прости, леди, но к Милану ты ещё не готова, — откашлявшись ответил он, — К тому же, не дай я Фридману первого места, он бы заклеймил меня антисемитом. И он действительно хорош — посмотри как держится. Мне даже ничего не нужно будет делать, просто привезти его инсталляцию. Он - находка для этих зажравшихся европейских снобов.        — Я не об этом. Я готовилась к выставке меньше недели, и в жизни не продавала ничего дороже 100 баксов, исключая вчерашний вечер. Как я могла занять хоть что-то?       Задумчиво выпустив клуб белого дыма, Барнс долго молчал, будто подбирая слова.        — Понимаешь, я люблю истории. Вот как, например, этот клуб… А, это я уже рассказывал. Конечно, я понял, что картины писались в разное время, но это меня мало волнует, важен результат. В твоих картинах есть страсть, отчего мне захотелось узнать их историю — и твоя история меня увлекла, хотя бы тем, что это была не очередная маркетинговая уловка, чтобы что-то продать, для этого она слишком мрачная. Это не было шаблонное заявление, ты не причисляешь себя к какой-то группе — словом, я увидел художника. Нечасто увидишь художника на художественной выставке.       Джейн почувствовала, как заливается краской — ей приходилось слышать похвалу о своих художественных талантов, но это было совершенно другое. Барнс, догадывался он об этом или нет, озвучил то, о чём она сама думала многие годы. Даже тогда, когда торговала ручками по акции в канцелярском или проходила очередное провальное собеседование.        — Я бы хотела им стать.        — У тебя получится. И первый шаг уже сделан: ты здесь.       Джейн развернулась и осмотрела клуб в поисках уборной. Гости между тем, перекусив у шведского стола плавно переместились к игровым столам и с неподдельным азартом делали ставки в покер и блэк-джек. Высокая блондинка в чёрном платье (похоже, она была здесь завсегдатаем) с каким-то даже восторгом тасовала карты. Стараясь оставаться незамеченной, Джейн проскользнула к заветной двери, но прямо перед ней всё-таки услышала негромкий оклик:        — Дженни!       Это заставило её вздрогнуть: так называл её только брат. Ну а кроме брата это мог быть только…        — Джесси? Что это с тобой? — нынешний вокалист Мистической спирали был одет в форму официанта и крутил в руках поднос.        — А что? Просто подработка. Может быть кому-то предложу наш новый диск. А вот ты молодец!        — Да, спасибо… — пробормотала Джейн. Ей почему-то было ужасно неприятно оттого, что чувак, занявший место её брата продвигает музыку подобным образом.        — Была здесь когда-нибудь? Я — нет. Злачное местечко, да? Говорят, в конце даже будет стриптиз. Правда, не уверен, что женский, зная, кто хозяин — хохотнул Джесси, покосившись в сторону бара, где сидел Барнс.        — Ага. Ну спасибо, что предупредил, но мне тут надо отойти.        — Постой, Дженни, — он неожиданно схватил её за запястье, — Не хочешь покататься после? Я купил новый мотоцикл…        — Эй, отвали! —  уже сердито повысила она голос и одёрнула руку. Разумеется, это не могло остаться без внимания уже изрядно повеселевшей публики. Пятнадцать пар глаз одновременно устремились в сторону художницы. Гомес Аддамс, выдохнув густой дым из своей сигары опознал её первый.        — А, это же наша лауреатка! Сейчас же так принято говорить — лауреатка вместо лауреат, да, Барбара?        — Именно так — отчеканила дама чуть за тридцать с тонким русым хвостиком и в самых ярких красных лаковых туфлях на свете, — Мисс Лэйн, верно?        — Да, её зовут Джейн, мы знакомы много лет — ответил за неё патлатый Джесси.        — Джули, это ты её от нас прятал? — хитро прощебетала блондинка, повернув голову к Барнсу — Берёг для себя?       Тот лишь ухмыльнулся и невозмутимо бросил очередной окурок в пепельницу.        — Не обращай внимания, это мы так шутим. Кстати, меня зовут Селина, и я не принимаю отказа сыграть с нами партию в покер, — изящная рука с длинными пальцами протянулась к Джейн для рукопожатия, — Ты ведь умеешь играть в покер?        — Брось, Селина, а кто не умеет, — насмешливо вставил блондин, курящий чуть в стороне от других.        — Конечно, я сыграю, — наконец ответила Джейн. Отступать уже поздно.       Стараясь сохранить непринуждённость, она села за стол, пока эффектная Селина раздавала карты.        — Так значит, Лэйн… Я не слышал о тебе, — задумчиво протянул блондин, — Карлос, ты слышал?        — Бери больше, новичкам везёт, — весело подмигнул ей Гомес Аддамс, оказавшийся Карлосом, добавляя в стопку Джейн ещё фишек — Нет, не слышал, но, я думаю, мисс Джейн нам сама всё расскажет.        — Официант, ещё шампанского всем и водки с тоником для меня лично, — скомандовала Селина, взмахнув платиновыми локонами, и Джесси послушно поплёлся выполнять заказ.       Компания весело загудела, живо отреагировав на новую порцию алкоголя и на начало игры. Джейн неплохо играла в покер, поэтому карты не отвлекали её от наблюдением за происходящим. И, кажется, Джулиан был прав: с каждым выпитым бокалом обстановка становилась всё более интимной, а вопросы всё более двусмысленными. Впрочем, про Джейн временно все забыли — до тех пор, пока не выложили карты.        — Роял флэш! — присвистнул Карлос, — А я говорил, новичкам везёт. Так, а что ты там говорила про свои выставки?        — Я играла в Лас-Вегасе, — спокойно ответила Джейн.        — Хм, а ты не простая штучка, — заявила уже изрядно пьяная Селина — Как же ты там оказалась?        — У меня там как раз проходила выставка.        — Когда это было? — поинтересовалась женщина в красных туфлях, по имени Барбара.        — Три года назад, в мае.        — И как же она называлась?        — «Бунгало бродячей собаки». Пробовала себя в сюрреализме, но получилось плохо, — с деланной небрежностью продолжала врать Джейн.        — Мы же были с тобой тогда рядом, mon cher? — обратилась Селина к Барнсу, который как-то незаметно переместился к компании.        — Я пошёл туда один, — усмехнулся он в свой бокал, — Сыроватые работы.        — Ага, — Джейн опустила глаза к своим фишкам, чтобы не рассмеяться, — Не лучший сезон был.        — Воистину! — воскликнул, несколько театрально блондин — участвовал в том мае в берлинском фестивале — ни одной продажи!        — Это потому что у тебя стиля нет, только техника — надменно проворчала Барбара.        — Ну я хотя бы не называю себя феминисткой, ложась под республиканца! — парировал обиженный блондин.       «Кажется, сейчас будут разговоры о высоком», — не без удовольствия отметила про себя Лэйн.        — Но-но, не ссорьтесь, дамы, — шутливо пытался всех успокоить Карлос.        — Если б тебе так повезло, ты бы, скорее всего, бросил бы свои гравюры, — насмешливо отозвалась Барбара, заправляя самокрутку в длинный мундштук.        — Ну знаешь, если мы сейчас будем обсуждать твои скульптуры, Барбара…        — Ещё текилы, мальчики! — скомандовала громогласная блондинка.        — Э-э-э, пойду возьму себе чипсов, — негромко сказала Джейн, выбираясь из эпицентра назревающего конфликта.       Словесная перепалка стремительно перерастала в скандал, словно водоворот вовлекая в себя всю компанию на первый взгляд дружных людей. Джейн отошла к бару с тарелкой чипсов с интересом наблюдая за действием. Кажется, про игру все забыли, поглощённые выяснением отношений.        — Ну как тебе культурная прослойка Лондейла?        — Потрясающе. Надеюсь, получится бывать здесь почаще, несмотря на то, что моя выставка в Лас-Вегасе была сыровата.        — Уверен, что следующая будет лучше.       Они переглянулись между собой и рассмеялись. Джейн и предположить не могла, что вечер обернётся таким образом. После ещё одной стопки, выпитой уже на будершафт с Джулианом, она почувствовала, что пожалуй, пора остановиться. Алкоголь в сочетании с сигаретным дымом, который уже начал есть глаза и с оглушительным шумом, стоявшим вокруг давали гремучую смесь и привели к головной боли. Чуть пошатываясь, девушка прошла к выходу. Холодный, почти морозный воздух резко ударил в ноздри (всё-таки ещё март), а тишина оглушила. Джейн села в свою машину и откинулась на сиденье, надеясь прийти в себя. Она повидала много безумных ночей, но никогда не думала, что самая абсурдная и странная из них будет в Лондейле. Вот уж точно, мир полон сюрпризов. Удивительно, как она держится на ногах, почти не спав третьи сутки подряд. Впрочем, в этом даже было своё очарование: «Теперь всем смело можно говорить, что я богема и настоящая творческая личность, даже если я не напишу больше ни одной картины, » — с усмешкой подумала она. Кажется, сейчас она готова уснуть прямо здесь, в открытой машине. Из старенькой магнитолы доносилось какое-то акустическое бренчание. Джейн повернула ручку громкости, но почему-то она не сработала; ей понадобилось секунд тридцать, чтобы осознать, что звук доносится не из магнитолы, а с улицы. Любопытство преодолело сон и здравый смысл, и Джейн вышла из машины и пошла на звук. Впрочем, далеко идти не пришлось. За парковкой прямо на траве дёргал гитарные струны Джесси в прежнем обличье местной рок-звезды.        — Что ты тут делаешь?        — Хороший вопрос, — ответил он, не поднимая головы, — Хотел бы я знать.       Джейн развернулась к парковке, намереваясь вернуться к своей развалюшке.        — Трент бы так никогда не сделал, да?       Она остановилась.        — Конечно, не сделал бы.       Обернувшись, Джейн увидела, как он понуро обнимает свою гитару, пряча глаза.        — Какого чёрта? Мы музыканты, а занимаемся какой-то дрянью, лишь бы купили. Музыка не должна писаться для слушателя, а музыканты не могут подавать текилу.        — Ну да, что-то такое он бы и сказал, — ответила Джейн, усаживаясь рядом на траве, — но на самом деле, он бы что угодно сказал, чтобы избежать хоть какого-то подобия работы.        — Что есть, то есть.       Музыкант и художница долго молчали, вспоминая Трента. Говорить смысла не было — незачем открывать старые раны. Джейн легла на траву, и уставилась в небо под нехитрый аккомпанемент гитары Джесси. Небо было ясное и звёзды практически за чертой города было видно особенно хорошо. Если верить тем байкам, которые рассказывал Ветер после своих религиозных собраний, звёзды — это умершие близкие, они смотрят за нами, пока мы спим ночью. Сколько же всего интересного видел Трент за последнее время, если это так! Глупая мысль, но сейчас Джейн она нравилась. Она всегда будет помнить его — самого ненадёжного человека в мире, на которого она всегда могла положиться.

***

      Когда Лэйн вернулась в клуб, скандал давно уже достиг градуса «вакханалия». Главное действие происходило на сцене: обещанные стриптизёры однако — обоих полов. Давно помирившиеся Барбара и блондин (его имя Джейн так и не запомнила) что-то кричали танцующей девушке и бросали мелкие купюры. Парень в набедренной повязке, впрочем, тоже не остался без внимания, собрав вокруг себя небольшую группу людей, с которыми Джейн не успела познакомится. Остальные, шатаясь, бродили по клубу, что-то потягивая из бокалов, официанты еле успевали обновлять напитки, кто-то пытался танцевать. Протискиваясь сквозь пьяные тела, Джейн вглядывалась в темноту, пытаясь найти Барнса. Это было не так-то легко — он сидел в самом углу, листая что-то в телефоне.        — И пусть никто не уйдет обиженным, да?        — А, это ты… Ну что-то вроде этого. Надо же поддерживать репутацию. Высший свет верит в то, что я гей так же, как в то, что я хороший художник.        — Это ведь одно и то же?        — А ты быстро соображаешь, как всё устроено. На самом деле, стоило только сказать по большому секрету своей родной сестре, как весь бомонд уже знает, с кем ты спишь, даже лучше, чем ты сам — он небрежно махнул рукой в сторону. Джейн повернула голову и увидела Селену в полубессознательном состоянии на коленях у Карлоса. Её передёрнуло. Заметив это, Джулиан лишь пожал плечами.        — Как-то так сложилось, что у нас в семье любят вычурные сложные имена. Хочешь уйти?       Джейн молча кивнула. Это ночное приключение сворачивало явно не туда.        — Знаешь, сюда не так просто добираться. Может подвезти тебя? — предложил Барнс, когда они подходили к парковке.       Джейн замялась. С одной стороны он был прав, особенно, если учесть сколько Маргариты в ней сегодня побывало, но с другой стороны…        — Дженни! — с гитарой наперевес к машине подошёл лохматый Джесси, но, заметив другого мужчину в нерешительности остановился.        — Он довезёт, — тут же нашлась Лэйн, кивнув в сторону здоровяка с гитарой, — Это мой приятель. Но спасибо, было весело.        — Да, неплохо, — художник даже не взглянул в сторону Джесси и направился обратно в клуб.       Джейн легла на заднее сидение, поджала ноги и под мерное укачивание колдобин на дороге и рёв двигателя мгновенно уснула.