Nothing Lasts Forever

      Джейн стояла, понуро опустив голову перед сидящей за столом грузной фигурой управляющего магазина канцелярских товаров. Всё это она проходила не раз, но всё равно каждое слово о её невнимательности, несостоятельности и отсутствии стараний больно било по самолюбию. Что на этот раз? Неправильная поставка неправильного товара и как следствие — расходы на логистику? Нагрубила нахальному школьнику или его клуше-мамаше? Перепутала свой скетчбук с эксклюзивным с обложкой из натуральной крокодиловой кожи, который и на витрину-то не выставляется?        — Всё сразу, — громогласно ответил директор. Джейн не видела его лица, но слышала, как он нервно постукивает пальцами по столу. — Я не понимаю, как можно умудриться натворить всё это спустя месяц успешной стажировки. Может, ты мне ответишь, Лейн?       Пройти эти полчаса унижений и снова искать работу. Подумаешь, не в первый раз. А потом снова.       Директор вздохнул и перестал стучать пальцами.        — Скажите, когда я могу получить расчёт? — спросила Джейн единственное, что ей сейчас было интересно.        — В кассе. Я не буду вычитать из зарплаты.        — Спасибо.       Джейн не намерена была больше всё это слушать и направилась к выходу.        — Как же я в тебе разочарован!       Джейн с непониманием обернулась.        — Работать кем попало, лишь бы стабильно платили, при этом не справляясь с элементарными вещами — неужели ты настолько тупая? Настолько ограниченная?       В глазах Винсента Лейна читалось чуть ли не отвращение. Джейн остановилась, как вкопанная, не в силах даже пошевелиться — обида будто сковала её, а слова отца ранили больно, как хлыст.        — Ты была самой талантливой из моих детей. Была… Я думал, ты будешь гением, а сейчас мне стыдно за тебя, — отец достал сигару и закурил. Руки его подрагивали.       Этот разговор уже был. Это всего лишь наваждение. Просто сон. Этого не может быть.       Джейн резко проснулась. Сердцебиение никак не хотело успокоиться, а на душе было отвратительно гадко. Она не видела отца около двух лет, ей снился их последний разговор, только отец почему-то был директором магазина. Ну и бред.       Дарья мирно посапывала рядом. Как-то так сложилось, что всё это время они ложились спать в одну постель, хотя в доме было достаточно места, чтобы разместиться пятерым гостям. И юная художница не могла не поймать себя на мысли, что ей это нравится. Нравится чувствовать тепло подруги рядом, нравится ненароком прикасаться к её телу во сне, даже когда взлохмаченные каштановые волосы лезут в лицо и щекотятся… Сначала она списывала это на своё одиночество, но уже через день поняла, что ей нужна именно она. Только она. Джейн осторожно обняла спящую девушку, постепенно успокаиваясь. Электронные часы рядом с кроватью показывали три часа, но спать всё равно не хотелось. Чёртов Винсент, зачем он это сделал? Не всегда мы можем контролировать нашу жизнь. Не всегда должны оправдывать чьи-то ожидания. Она-то уж точно не собиралась этого делать — просто с тех пор, как что-то пошло не так, закрылась в себе и поплыла по течению, которое оказалось водоворотом. Джейн не чувствовала своей вины, тем более перед отцом: оба родителя не принимали участия в воспитании младших детей, считая, что самостоятельность — лучший учитель. И всё шло к логическому завершению на краю высокого моста, но, кажется, Джейн выпал второй шанс в виде человека, который в неё верит.       Девушка уткнулась носом подруге в затылок. Очень сложно перебороть свои страхи, сомнения в собственной значимости, в собственных возможностях и таланте — особенно, когда воспоминания о провалах не уходят, бьют по рукам. Сколько было таких нелепых и робких попыток доказать себе, что ты ещё что-то можешь? Со счёту собьёшься. Но всё же страх потерять последнюю надежду, последнего любимого человека сильнее. Джейн подняла голову, чмокнула спящую Дарью в щёку и встала. ***       Когда я проснулась, был уже полдень, я чувствовала себя отдохнувшей и выспавшейся, и даже попробовала улыбнуться новому дню. Кажется, отпуск идёт мне на пользу. Я сладко потянулась, ища ногой свои тапочки — ещё один мой реверанс в сторону конформизма, поскольку они были ужасно женственные и непростительно мягкие. Тапочек я не нашла, потому что проснулась в доме Джейн. Кстати, её рядом со мной в кровати не было, что довольно странно — она всегда просыпалась позже. На цыпочках по холодному полу я направилась в ванную, случайно бросив взгляд на стоящее у стены зеркало в полный рост — на мне была всё та же драная растянутая футболка Трента и вид у меня в ней был такой, что я поняла, почему Квин так морщила носик вчера утром.       Возвращаясь из ванной, я заметила открытую дверь в комнату Трента. Там была Джейн; на ней была её пижама, а на копне чёрных волос водрузились наушники, из которых что-то громко бренчало. Джейн самозабвенно и отчаянно рисовала, не заметив меня. Это было самое красивое зрелище, увиденное мной за последние годы: как будто бы старая, неуверенная и едва цепляющаяся за жизнь Джейн сменялась тем самым человеком, которым я тайно восхищалась два последних года учёбы. Я улыбнулась — второй раз за утро! — и помахала ей рукой. Джейн улыбнулась в ответ, оторвавшись от своего занятия.        — Давно ты встала?        — Не помню. Нужно успеть нарисовать работы для ярмарки. Таких жёстких временных рамок у меня не было с моего последнего экзамена в колледже.       Джейн — трудолюбивая пчёлка? Это что-то новое. Мне было странно, но приятно обнаружить в ней это новое качество. Сначала вычищенный до самой крыши дом, теперь подъём рано утром, чтобы успеть подать заявку на ярмарку…        — Я хочу заехать за вещами к родителям.        — Подвезти тебя? — спросила Джейн, не отрываясь от мольберта.        — Не стоит. Я ненадолго.       Мне не хотелось спугнуть её вдохновение. К тому же, погода располагала к прогулке, а я так редко видела родной Лондейл, поэтому я планировала дойти пешком, а обратно вызвать такси.       В таких случаях говорят: «Ничто не предвещало беды». Пожалуй, если бы я не забросила писательство на первом курсе университета, то так бы я начала описание последующих событий. Или, например, так: «Знаете ли Вы, что такое скандалы в фамильной резиденции Моргендорффер?» — но это в случае, если бы я перенесла действие в любимую мной эпоху Тюдоров. Так или иначе, я уже забыла, что такое голос мамы, сотрясающий оконные стёкла, но, переступив порог родного дома, тут же вспомнила. Нетрудно было догадаться, что причиной всему была Квин.        — Семьсот двадцать пять долларов! Ты хоть понимаешь, что такое семьсот двадцать пять долларов?! — как заведённая повторяла Хелен, в бешенстве меряя комнату шагами. Раньше так она разговаривала только со своими оппонентами на работе, но с недавних пор арена этого жуткого представления переместилась в наш холл. Сестра рассказывала об этом в письмах, а папа стыдился. Он старался, как мог, сохранять мир в семье — так, как умел. Например сейчас, никак не решаясь чью сторону занять в этом конфликте вжал голову в плечи и закрыл ладонями уши, повторяя: «Хелен, прекрати, пожалуйста, прекрати…». Конечно, это не останавливало маму. Квин, вся красная, готовая вот-вот расплакаться, пыталась прикрыть своим анорексичным тельцем груду вещей, сваленных на кресло. Среди них я успела разглядеть топик-диско-шар.        — Мы с отцом делаем всё, чтобы ты была не хуже других. Мы оплачиваем твою учёбу, на которой ты не появляешься. Мы оплачиваем отдых на море. Мы оплачиваем твои занятия фитнесом, которые тебе совершенно не нужны, и вот это — благодарность?        — Я просто купила себе немного одежды! Я не хочу быть серой мышью, чтобы со мной никто не общался!       «И тут на трибуну выходит та самая серая мышь» — усмехнулась я про себя.        — Дарья! — не ожидавшая увидеть меня мама удивлённо приподняла брови, но они тут же изогнулись в гневные дуги. — А ты почему позволила Квин прогулять учёбу и потратить деньги на кучу барахла?        — Это не барахло! — возмущённо воскликнула Квин из-за маминой спины.        — Привет, — только и могла ответить я.        — Хелен, ну оставь в покое хотя бы одну из наших дочерей! — взмолился Джейк, наконец решившийся перетянуть внимание на себя. Я знала, что его участи теперь не позавидуешь, поэтому, не желая быть свидетелем очередного взрыва, тихонько проскользнула в свою комнату.       На то, чтобы собрать вещи, мне потребовалось около десяти минут — сумка была почти нетронутой, ведь я провела здесь всего одну ночь. Я хотела ускользнуть как можно более незаметно, чтобы не нарваться на мамину ярость, а такси вызвать уже на улице. На цыпочках подойдя к двери, я прислонила к ней ухо. Кажется, голоса стихли, а значит, семья пришла к какому-то решению и ссора близится к логическому завершению. И только моя рука потянулась к сумке, как торопливые шаги по лестнице заставили меня отпрянуть назад и, надо сказать, весьма вовремя: дверь распахнулась, чудом не задев мой нос, в комнату вбежала Квин и тут же громко захлопнула её.       Я молча села на кровать и обречённо вздохнула. Если я удерживаю в своей комнате преступника, пусть и не по своей воле, то теперь я соучастник, а значит, наказания мне не избежать.        — Зачем ты взяла папину кредитку? Ты же знала, что так будет.        — Да что ты понимаешь!       Квин с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать. Мне было жаль её, но в такие моменты моя безэмоциональность делает меня бесчувственным бревном, и я просто не знаю, что сказать. Мы сидели рядом: она сотрясалась от беззвучных рыданий, а я мечтала просто провалиться сквозь землю, только бы не показывать себя такой равнодушной сволочью, и, в то же время, понятия не имея, что ей сказать.        — У тебя… У тебя есть всё, — наконец сказала сестра — муж, подруги, деньги, хорошая работа, большой дом. А мне больше ничего не остаётся, кроме одежды. Меня никто не любит, никто, ни ты, ни родители…        — А твой парень? — пробормотала я.       «Какой парень, идиотка, ты должна была сказать, что любишь её» — ругала я себя, но ничего не могла с собой поделать.        — Он никогда на мне не женится.        — Брак — это вовсе не так уж хорошо, — вздохнула я — На самом деле, это даже чертовски скучно.        — Сытый голодного не поймёт, — фыркнула в ответ Квин.       Нашу неловкую попытку в разговор прервал стук в дверь.        — Я не выйду! — крикнула Квин.       Но мама сама зашла. И её лицо не предвещало ничего хорошего.        — Квин, мы с отцом посовещались, и решили, что ты на месяц лишишься телефона. Я надеюсь, за это время ты осознаешь…       Глаза сестры стали круглыми после этой фразы, она резко побледнела.        — Нет, вы не можете…        — Квин, я хочу, чтобы ты поняла, что твоему отцу нелегко зарабатывать эти деньги, которые ты так бездумно тратишь.        — Но там вся моя жизнь, пожалуйста… — взмолилась Квин, но Хелен уже протянула руку. Когда мама в таком состоянии лучше с ней не спорить — мы обе это знали. Сестра отдала телефон и с громким плачем убежала в свою комнату — я вздрогнула, когда хлопнула соседняя дверь.        — А теперь ты… — начала было мама, но я тут же её остановила.        — Я на правах гостьи, у меня особые привилегии.        — И тем не менее, ты моя дочь, — не сдавалась мама. — Ты же понимаешь, что Квин ещё ребенок, ей нельзя позволять делать всё, что она хочет.        — Ей двадцать три года, мам, а ты воспитываешь её так, будто ей всё ещё шестнадцать.        — Погоди-ка, — о, нет, вулкан по имени Хелен Моргендорффер снова задымился. — Дарья, ты сейчас будешь мне объяснять, как воспитывать детей? Позволь напомнить, что у тебя…        — …нет своих собственных. И не будет.       Это была необдуманная фраза, я тут же пожалела, что сказала её. Мама поджала губы. У меня есть несколько секунд перед взрывом. Я быстро достала телефон и набрала домашний номер Джейн — невероятно, но я до сих пор его помнила.        — Заедь за мной, пожалуйста, — быстро проговорила я и сбросила.

***

      Джейн ехала по узкой трассе, слушая какой-то древний рок-н-ролл, шипящий в старых динамиках. Её не нужно было просить дважды — сразу после странного звонка Дарьи она направилась в гараж, где смахнула вековую пыль с машины Трента и, проверив двигатель, тут же отправилась в путь. Время близилось к обеду. Можно будет перекусить где-нибудь по дороге — не всё же ходить в старую пиццерию-бар, — а потом снова работать. Рисовать. Нужно обязательно успеть к ярмарке. Эту мысль Джейн не выпускала из головы ни секунды.       Солнце светило не на шутку ярко — к счастью, Джейн предусмотрительно надела тёмные очки, чтобы следить за дорогой. И это было действительно верным решением: когда она уже поворачивала к дому Моргендорфферов, кто-то резко бросился под колёса, вылетев будто бы прямо из-под кустов. Джейн резко нажала на тормоз. Поднялось облако пыли, машина оглушительно заскрипела — но столкновения, кажется, удалось избежать. Джейн выдохнула. Она давно не садилась за руль и теперь с радостью бы не делала этого ещё два года. Что ж, нужно всё-таки убедиться, что всё в порядке. Художница вышла из машины.        — Ого.       Рыжие взлохмаченные волосы, мокрое от слёз лицо и вытаращенные глаза — Джейн давно не видела сестру Дарьи, но тут же её узнала.        — Фу, у тебя всё ещё эта ужасная машина.        — Да, я думала, что ты бы предпочла, чтобы тебя переехал как минимум Porsche. Зачем под колёса бросаешься?       Квин нахмурилась, видимо, не оценив шутку, но тут же драматично закатила глаза.        — Эти родители скоро доведут меня до того, что я правда брошусь под колёса какой-нибудь развалюхи! Спасибо, конечно, что Дарья вступилась… Ей там сейчас устроили хорошую промывку мозгов.        — А, так значит я не только служба доставки, но и армия спасения, — пробормотала Джейн, и облокотилась на капот. — А в чём дело?        — Ну, сначала я потратила папину кредитку, потом у меня отобрали телефон, потом Дарья сказала, что лучше бы они помогли мне устроиться на работу, если колледж я не тяну, и ещё что-то о том, что не хочет детей, маму это выбесило, а они начали кричать, что она хочет оставить их без последней радости в жизни, а меня без образования, тогда я сказала, чтобы они отстали от Дарьи, и что я согласна пойти работать, потому что мне надоело просить у них деньги, а они сказали, что я не понимаю, что обрекаю себя на жизнь офисного планктона, а папа вдруг внезапно заплакал, а потом мама увидела в телефоне фотки, которые я отправляла Бобби — ну, такие фотки, ты понимаешь…        — Ага.        — Да, а я сказала, что это не мои, я ведь не фотографировала своё лицо, как эта дурочка Тиффани — кстати, её из-за этого чуть не бросил муж — в общем, они, конечно, не поверили, и мне теперь запретят видеться с Бобби, и я хотела убежать к нему.       Она выпалила всё это тонким срывающимся голоском практически без пауз, одним предложением, и на несколько секунд замолчала, чтобы отдышаться.        — Да, сильно.       Квин подпрыгнула, чтобы усесться рядом на капот, и продолжила уже более спокойно.        — Вот за что мне такие родители? Зачем они превращают мою жизнь в ад? Я просто хочу жить своей обычной жизнью. Хочу быть красивой и популярной.        — Они любят тебя, Квин.        — Разве? Почему ты так считаешь?        — Ну, они от тебя не отказываются, даже если ты делаешь не то, чего они от тебя ждут.       Они просидели молча ещё несколько минут. Джейн вспомнила свой дурной сон. Как бы она сейчас хотела быть на месте Квин, глупой маленькой Квин, которая не боится разочаровать своих родителей. Хорошенькой Квин, которая ещё не вкусила сложной взрослой жизни, потому что родители берегут её от этого, упорно пропихивая её пытливый, но недалёкий ум в колледж.        — А Дарья знает, что ты здесь? — спросила окончательно придя в себя Квин.        — Я сейчас отправлю ей смс. Не хочу звонить на поле битвы.        — Ты, наверное, очень её любишь.       Джейн удивлённо подняла брови. Квин невозмутимо пожала плечами.        — А разве не так?        — Не уверена, что это верное слово.        — А какое верное?       Послышался грохот открывающийся двери. Обе девушки синхронно повернули голову в сторону шума. В дверях дома Моргендорффер стояла Дарья — её измученное лицо было мрачнее тучи. «Вернувшаяся из ада», — подумала с усмешкой Джейн. Дарья подошла к машине и закинула сумку на заднее сидение.        — Напомни мне об этом, если я вдруг всё-таки захочу завести потомков, — выдохнула она, обращаясь к подруге.        — Непременно. Поехали, — Джейн села за руль, Дарья с облегчением плюхнулась на переднее сидение.        — Эй, а я! — возмутилась Квин. — Мне нужно к Бобби!       Джейн молча кивнула на заднее сидение. Вернуться домой её сейчас всё равно не заставишь, а так она хотя бы не останется бродить по улицам до вечера. Квин довольно улыбнулась.       Всю дорогу подруги молчали, зато Квин без остановки комментировала свою переписку с парнем. Джейн думала об их коротком разговоре и косилась на Дарью. Что имела в виду её сестра? Нет, лучше не думать об этом. Но, как обычно, чем больше отгоняешь от себя какую-то мысль, тем более навязчивой она становится. Дарья же думала о том, какой всё-таки изматывающей и неприятной может быть жизнь. Её мама из рассудительной и спокойной женщины превратилась в яростную фурию только лишь из-за того, что не знает, куда себя деть. Отец, всю жизнь тащивший на себе груз воспоминаний о военном училище, так и не смог стать кем-то большим, чем просто менеджером среднего звена, и сейчас парманентно находится на грани депрессии, не в силах совладать с суровым нравом своей жены. Чрезмерно опекаемая Квин, одержимая мыслью о замужестве, как о своём единственном шансе стать кому-то нужной и интересной и сбежать из этого сумасшедшего дома. Джейн… Во что превратилась жизнь её самых близких людей за каких-то семь лет? Даже поверить сложно.       Высадив счастливую Квин, которая, кажется, уже и забыла про недавний скандал, девушки ещё какое-то время ехали молча. Первой нарушила тишину Дарья.        — У тебя нет парацетамола? От этого представления у меня разболелась голова.        — Сейчас посмотрю в аптечке, — отозвалась Джейн и припарковала машину. Уже начинало темнеть, они остановились в каком-то богом забытом сквере, кажется, это был край города. Вокруг не было ни души, лишь только редкие, ещё не распустившие свои кроны деревья, а где-то вдалеке сверкала вывеска бара для дальнобойщиков. Дарья поёжилась. Место производило довольно жуткое впечатление.        — М-да, тут есть какие-то таблетки, алкозельцер… Вот, — черноволосая голова вынырнула из-под сидения, где, видимо, находилась аптечка. В руках девушка держала две самокрутки.        — Ты серьёзно?        — Больше ничего нет. Будешь?       Дарья помотала головой.        — Ой, да ладно, не будь таким снобом.       К удивлению Джейн, подругу не пришлось долго уговаривать. Зажигалка нашлась в той же аптечке. Щелчок — и огонёк пламени на секунду выхватил из полумрака салона два хмурых лица.        — А тебя было легко уговорить, — усмехнулась после первой затяжки Джейн, потягиваясь в тесном кресле, и поджимая ноги в громоздких ботинках к груди.        — Мы изучали свойства марихуаны на третьем курсе, я даже выступала в защиту легалайза.        — Серьёзно? — искренне удивилась Джейн.        — Сейчас я об этом жалею, редкостная гадость.       Дарья курила очень осторожно, то и дело морщась от едкого дыма, а Джейн смотрела на это и улыбалась. Она так же вела себя, закуривая первый в жизни косяк.        — У Трента были когда-нибудь проблемы из-за этого?        — Нет, — Джейн помотала головой. — Он редко что-то употреблял, ведь чтобы найти кайф надо было встать с дивана.       Подруги прыснули от смеха. Это был первый раз, когда что-то связанное с братом рассмешило Джейн. Она с удовольствием снова затянулась. Дарья последовала её примеру. Её волосы распустились и упали тяжёлыми волнами на плечи, а несколько прядей закрыли лицо, но было видно, что ей уже значительно легче. Джейн потянулась к проигрывателю, нажала «плей», и тот загремел до боли знакомыми расстроенными гитарами, лупящими барабанами и хриплым вокалом, с трудом попадающим в ноты.        — Ещё один шедевр «Мистической спирали»? — всё с той же насмешкой в голосе спросила Дарья.        — Иди ко мне, — вместо ответа вырвалось у Джейн.       Неловко подвинувшись в тесном салоне, Дарья упала подруге на грудь, ногой едва не выбив стекло в машине, не переставая хохотать. Устроившись поудобнее, насколько это было возможно на костлявом и твёрдом теле художницы, она просунула ноги в туфлях в окно и обнаружила, что скурила всю сигарету.        — Возьми, — тут же пришла на помощь Джейн, поднеся к её губам уже почти истлевшую свою. Дарья в последний раз затянулась. Ей было очень хорошо в холодных и цепких руках Джейн, вымазанных в краске. От неё пахло маслом и дешёвым парфюмом, хотя это и трудно было определить в прокуренном салоне. Джейн гладила её по волосам — ей тоже было хорошо.        — Когда ты впервые попробовала марихуану?        — Хм, кажется, это было летом, после окончания первого курса. Я была на вечеринке одногруппницы, которая мне не нравилась, но она собиралась переводиться в другой вуз, поэтому это была прощальная вечеринка, при этом довольно роскошная, и я решила — почему нет? Отпраздную то, что никогда её не увижу, за её же счёт.        — Узнаю свою Джейн.        — Так точно. И там я встретила Элисон, с которой познакомилась в лагере художников…        — Ту самую, которая к тебе приставала? Наверное это была очень трогательная встреча.        — Ага, во всех смыслах. В общем, травку принесла именно она, вот там-то всё и произошло.        — Вы после этого стали дружить?        — Вроде того.        — Так вы с ней встречались?       Такой прямой вопрос поставил Джейн в тупик и она почувствовала смущение. Ей не очень хотелось вспоминать о том, что было, особенно сейчас, и тем более с Дарьей. Но та уже подняла голову, вопрошающе смотря на растерявшуюся подругу.        — Ну… Не то, чтобы это было серьёзно… — Джейн внезапно очень сильно занервничала, почувствовав, как близко сейчас находится лицо Дарьи.        — Расскажешь, как это было?        — Что?       Дарья не дала ей договорить, прижав свои губы к её. Джейн почувствовала как сердце убежало в пятки, а руки мгновенно вспотели, затем — как Дарья целует её, в губы, по-настоящему и совсем не по-дружески, а потом — как она, этими же вспотевшими, холодными и дрожащими руками отталкивает лучшую подругу, вырывается из этого томного жаркого наваждения. И вот они смотрят друг на друга — не отрывая глаз с расширенными до черноты зрачками, дрожа и тяжело дыша от нахлынувшего с головой возбуждения.        — А как же Том?        — Том, точно… — будто бы приходя в себя, пробормотала Дарья, отпрянув.       Джейн чувствовала, что сладкий дурман уже начинает выходить из головы. Они сидели, вжавшись каждая в своё кресло, музыка играла на репите.        — Неловко как-то вышло… Да?        — Нормально.       Джейн уже взяла себя в руки. Пожалуй, пора выбираться из этого богом забытого местечка куда-то в более людное место, пока не случилось чего-то непоправимого. Она завела мотор и ободряюще улыбнулась Дарье. Та, увидев, что Джейн спокойна, облегчённо вздохнула, и улыбнулась в ответ. Джейн вырулила на шоссе и постепенно набрала скорость. Дарья высунула голову в окно, почему-то чувствуя себя невероятно счастливой и свободной. Грязная помятая машина Трента, его голос в динамиках, родной и знакомый Лондейл и Джейн, которая понимает её без слов — она будто получила билет в потерянную, казалось, безвозвратно, свою беспечную юность. Ветер развевал её длинные волосы, солнце гладило редкие облака своими последними лучами, и ей совершенно не хотелось думать о том, что будет дальше.

***

      Приехав домой и наскоро разобрав вещи, Дарья села за ноутбук — проверить почту. Пришли несколько писем с работы и одно из института, где она дистанционно училась в аспирантуре — скоро должны были прийти образцы биоматериала для изучения. Дарья удовлетворённо хмыкнула — как раз успеет к середине апреля закончить с ними работу. Чего-то не хватало.       «А как же Том?»       Наверное, очередной завал на работе. Что ж, это всегда можно понять.       Уже лёжа в кровати, Джейн вспомнила, что забыла сделать одну вещь. Она на цыпочках поднялась с кровати, стараясь не разбудить спящую подругу, взяла телефон со стола и пробралась в комнату Трента, где стоял её мольберт. Полистав телефонную книгу, замерла в нерешительности, увидев высветившееся на дисплее слово «Отец», но всё же нажала кнопку «вызов». Мучительно долгие гудки — значит, этот номер всё ещё работает. Джейн ждала. Гудки шли мучительно долго, так, что во рту уже пересохло, а сердце забилось так, что, кажется, начало бить по ушам. Наверное, когда он возьмёт трубку, он услышит его. «Абонент не отвечает». Джейн выдохнула — следовало ожидать, наверное.       В эту ночь она спала без сновидений.