Рожденные революцией

Иль Де Ля Сите – остров, который Парижане именовали просто Сите соединялся с берегами Сены восемью мостами. Был и еще один мост, имеющий поэтическое название Сан-Луи - видимо по названию небольшого острова расположенного выше по течению, к которому этот каменный перешеек и тянулся длинным рукавом. С высоты птичьего полета, Сите походил, вероятно, на огромного паука, раскинувшего загребущие лапы. Однако, он был примечателен еще и тем, что помимо Дворца Правосудия и Консьержи, где в скором времени обезглавят более двух тысяч человек, здесь возвышался над бренным миром самый впечатляющий, грандиозный, поражающий воображение исполин - собор Нотр-Дам. По какой-то странной прихоти люди украсили его не только скульптурными Ангелами, что вполне закономерно, но и совершенно непотребной нечистью – восставшими мертвецами, горгульями и химерами. Причем, если трубящие воины Добра и Света громоздились внизу – словно придавленные многотонной тяжестью собора, то нечисть, явно чувствовала себя вольготно наверху. И это было, по крайней мере… нелогично. В западном фронтоне, точнее в самой высокой башне, под сенью витражей, застыли несколько фигур. Они напоминали ожившие каменные скульптуры из галереи королей. - Carthago delenda est, Carthaginem delendam esse *– произнес наконец один из них, невысокого роста брюнет. Если бы его лицо не было сокрыто широкополой шляпой, на нем можно было бы прочесть ликующее воодушевление, почти экстаз. Вероятно, с тем же выражением жестокий римский император, взирал с высоты холма на умирающий город. Над беснующейся внизу серой человеческой массой, нескончаемыми волнами захлестывающей Париж, белесыми пластами растянулся дым от залповых орудий. Но Аро наслаждался этим видом и той какофонией звуков, что производил штурмующий замок народ. Вам доводилось разрушить лесной муравейник? Что вы чувствовали при виде снующих, жалких, букашек… было ли это осознание собственного превосходства? Внезапного, очаровывающего могущества? Чувствовали ли вы себя когда-нибудь вершителем судеб? О-о-о, Аро смог бы вас убедить, что это не маниакальный восторг, нет! Это величайший акт познания. - Это прекрасно! – тихо выдохнул он. И его рубиновые глаза подернулись мечтательной поволокой. Кай усмехнулся: - И как тебе не надоедают эти бесконечные дрязги! - в заостренных чертах его лица, в пронзительном, жестоком взгляде читалось только одно – жажда. Жажда крови, которую бессмертный так и смог утолить за долгие столетия. Жажда власти. Безграничной и всеобъемлющей. Самый молодой старейшина был самым страшным хищником, которого только можно себе вообразить. Маркиз Де Сад, которому вскоре доведется присутствовать при развлечениях Кая, и даже почти не повредиться рассудком, так и не сможет, в полной мере описать все изуверства и изощренные пытки, которым подвергались несчастные жертвы вампира. Кай утверждал, что только когда смертный испытывает ужас и боль, его кровь приобретает более яркий и насыщенный вкус. Но самое главное – что бы человек не потерял сознания во время медленных и мучительных манипуляций с его хрупким телом. О, этим искусством Кай владел в совершенстве… - Чёрт! – воскликнул Деметрий, резко подаваясь к стрельчатой арке – чёрт! Он сбежал! - Феликс? – Аро невозмутимо выгнул бровь, казалось, это известие его ничуть не удивило и не взволновало. - Да! Этот сукин сын идет прямо к Манежу! Я чую его… Аро? – страж в нетерпении сжал кулаки и вопросительно взглянул на старейшину, ожидая приказа. Но тот лишь вскинул руку, призывая Деметрия успокоиться. - Как поступим, брат? – обратился он к Каю, который в ответ лишь безразлично повел плечами: - Если он выполнил свою миссию, просто уничтожь его. - Да, - Аро задумчиво почесал подбородок, - он сделал, все, что от него требовалось, но… - взгляд его рубиновых глаз застыл, старейшина колебался. - Есть у меня на примете один молодой амбициозный офицер – наконец произнес он, - с его стремлениями и опытом Феликса… - Кая откровенно развеселили эти слова: - Все еще грезишь о мировом господстве? – его голос стал скрипучим, похожим на карканье старой вороны, - уже предвижу скулеж по этому поводу - мировая война! Первая в истории прогрессивного человечества. Ох! Худощавое тело блондина сотрясалось от смеха, как от жестоких судорожных спазмов, но взгляд, которым его окинул Аро, и любезная улыбка, которая, впрочем, не предвещала ничего хорошего, заставили его пойти на попятную – поступай как знаешь, - добавил он, - Если, конечно, уверен, что ставка сыграет… - - О, в этой игре всегда будет достаточно пешек… – в голосе Карлайла прозвучала обреченность и… печаль, но Аро, не придал этому значения: - И королей, мой друг! – бодро добавил он, - и королей! - Так что? Оставляем все как есть? – Деметрий, несомненно, проявил дерзость, выказывая свое разочарование и недоумение старейшинам. Но, Аро, был в превосходном настроении: - Нагуляется и вернется, – уверенно заявил он. - Но…как же - страж явно не желал отступать от своего намерения развоплотить нерадивого новорожденного – если он привлечет к себе внимание? Пойдут слухи… - Брось, Деметрий! Кто в этой вакханалии обратит внимание на какого-то кровососа? – Оборвал его Кай. - Солнце.. – все озабоченно взглянули на небо. - Деметрий прав, – Карлайл исчез, и буквально через несколько секунд вернулся с толстым слоем театрального грима на лице, в руке он держал небольшой саквояж и пару кожаных перчаток. - я отыщу маркиза. Аро согласно кивнул: - Ты ведь все равно собирался туда, верно? – он протянул руку, касаясь ладони Калена. - Ну, конечно, - уголки губ старейшины дрогнули, - тебе не терпится применить на практике знания, полученные в Сорбонне – рубиновые глаза испытующе вглядывались в золотисто-медовые. - Да, я хотел бы осмотреть раненых и попытаться помочь тем, кого еще можно спасти. – Карлайл говорил спокойно, открыто заявляя о своих намерениях и не опасаясь, что кому-то в компании вампиров они придутся не по вкусу. Аро знал, какими принципами он руководствовался, и на каких условиях согласился остаться с Вольтури. А до остальных ему не было дела. Кай раздраженно зашипел, Рената фыркнула, наморщив безупречный носик. Деметрий и Сантьяго одарили американца презрительными ухмылками - Что ж, ступай, - Аро снова вернулся к созерцанию оканчивающегося уже штурма. Он знал, что рано или поздно поймет, что же движет этим бессмертным, отвергающим свою сущность, попирающим все возможные представления о вампирах. Аро был уверен, что он уже очень близко к разгадке, ибо не было ничего недоступного его совершенному разуму. Молодой организм не спешил сдаваться на милость костлявой старухи с косой. Гаррету хватило сил на то, что бы попробовать подняться. Как раненое животное уползает в свою нору, что бы зализать раны, так и он, подсознательно искал укрытия. Подвела сломанная недавно нога. Он упал на колени, зажимая слабеющей рукой рану на животе. Сочившаяся сквозь пальцы кровь окрашивала темно-красным, расползающимся пятном кипельно-белую батистовую рубашку, объемные рукава которой были уже изрядно потрепанными и посеревшими от пыли. Длинные пряди растрепавшихся русых волос неопрятным каскадом упали на лоб, застилая глаза, щекоча ноздри. Перед угасающим взором все плыло, и юноша был вынужден схватиться свободной рукой дощатую стену сенного сарая, вгоняя под кожу ладони острые иглы сухих древесных заноз. Горячая кровь пропитала уже и его синий плотный жилет, и облегающие брюки, и теперь, струясь по ногам стекала к коленям, образовывая изрядную лужу, которая, впрочем, быстро впитывалась в землю, припорошенную сухой соломой и хрупкой остроконечной листвой облетающей с раскинувшейся над сараем кроны старого каштана.. «Как рано в этом году опадают листья…» - мелькнула неуместная мысль. И Гаррет, с трудом превозмогая боль, вложив все оставшиеся силы в последний отчаянный рывок, заполз в сарай и рухнул на колкое, пыльное сено, зарываясь лицом в пахнущую прелым разнотравьем подстилку. Гаснущее сознание продолжало улавливать далекий шум: залпы орудий, рев обезумевшей толпы эта… устрашающая какофония сливались в монотонный протяжный звук, похожий на тот, с которым грозный штормовой океан, грохоча и стеная, атакует неприступные скалы. Гаррет знал, что умирает. Это знание не было бы таким мучительным, если бы он был уверен, что Тони удастся спасти Лу. Выдернуть ее из этого кошмара. Возможно именно беспокойство, тугой натянутой струной звенящее в его душе, все еще удерживало виконта на грани между мирами живых и мертвых, позволяя еще какое-то время балансировать над темной пропастью небытия. По всем законам физиологии, его сердце должно было уже остановиться. Но оно все же толкалось – редко и нерешительно, сбиваясь с ритма, и с каждым его толчком жизнь иссякала, просачиваясь алой кровью и вытекая из тела Гаррета. Образ любимой неотступно стоял перед внутренним взором раненого виконта, словно высвеченный яркими лучами летнего солнца. Лу стояла вдалеке и улыбалась, махая ему рукой. Легкий ветер играл спутанными золотистыми локонами распущенных волос, а вокруг раскинулись бескрайние заросли цветущего вереска. И Гаррет поспешил туда - он не чувствовал больше слабости, его ноги рассекали колышашееся безбрежное море, доходивших ему до колен цветов. Он касался пальцами рук этих сиреневых волн, и вбирал в себя их аромат. Внезапно свет стал болезненно ярким, затопив все вокруг так, что окружавшие предметы не отбрасывали больше тени… Белая вспышка и все погасло. Исчезло. Превратилось в Ничто. Гаррет не почувствовал как его кожу вспороли острые зубы. Карлайл содрогался от отвращения и ужаса, видя в какие бесчинства вылился штурм Тюильри. Основная часть патриотов сейчас глумилась и мародерствовала в самом замке и во дворе, оставляя после себя бесчисленное количество жертв. Швейцарцев, гренадеров, аристократов и слуг, застигнутых врасплох, рубили саблями, кололи пиками или просто живьем выбрасывали из окон. Женщин жестоко насиловали, перед смертью… не щадили даже подростков. К запаху крови, пота и дешевого вина примешивался тошнотворный чад паленой плоти – разведя костры, санкюлоты жгли ненавистных врагов революции, отплясывая при этом дикую сарбанаду. Доктор Каллен видел нескольких «бешенных» - ополоумевших, с горящими глазами, лица и руки которых были перепачканы кровью. Чужой кровью. Не без удивления Карлайл понял, что выражение : «пить кровь» - вовсе не являлось иносказательным для смертных. Каким-то страшным, непостижимым образом звериные инстинкты, продуцируемые толпой, превратили их в истинных людоедов. «Он был здесь» - Кралайл улавливал беспорядочные, мечущиеся следы новорожденного. – «Неужели все эти люди, глядя на Феликса, стали впиваться друг другу в глотки?» Бессмертный растерялся – от всего увиденного, от обилия раненых, от нагромождения мертвых тел. Никогда Карлайлу еще не приходилось сталкиваться с людской жестокостью и одержимостью в таких масштабах. Вблизи это выглядело омерзительно. Движимый паническим желанием отрешиться от кошмара, который воплощался в явь на улицах Парижа, доктор Каллен удалялся прочь, и жалел, что не может передвигаться с присущей ему скоростью днем. Он не представлял, чем может помочь тем несчастным, растерзанным толпой, и стоит ли им помогать, если умирающие, находясь в какой-то безумной эйфории, из последних сил проклинают спасителя, плюя тому в лицо. Слова раненого бродяги, сочащиеся ненавистью, как гноем, до сих пор звучали в ушах Карлайла, а он всего-то хотел осмотреть его раны… Внезапно он остановился, осознав, что Феликс совсем близко. Нескольких секунд хватило Карлайлу, что бы приблизиться к сенному сараю, и разглядеть склонившуюся над распростертым телом фигуру маркиза. Он напоминал грифа-падальщика, стервятника и доктор Каллен почувствовал острую неприязнь к этому новорожденному, не способному контролировать свои инстинкты. - Феликс! – окликнул он маркиза. Де Приньен отпрянул от лежащего человека, затравленно озираясь по сторонам. Увидев Карлайла, он оскалился и зашипел. Карлайл знал, что будет атакован несдержанным вампиром, превосходящим его по силе в разы, и поэтому, предупреждая выпад Феликса, оторвался от земли, в длинном прыжке преодолевая значительное расстояние, и опустился на крышу сарая. Феликс замотал головой, сбитый с толку, но скоро, ориентируясь на запах, смог обнаружить того, кто посмел прервать его трапезу. Схватка была недолгой – Карлайл ловко уворачивался от новорожденного, еще не до конца овладевшего своим громоздким телом, и полагающимся исключительно на силу, расходуя ее совершенно глупо и бесконтрольно. В конце концов, доктор вывел противника из строя, повалив лицом вниз, и заломив руки за спиной. Упираясь коленом между лопаток утробно рычавшего вампира, Карлайл наклонился к самому его уху, и совершенно спокойным и будничным тоном произнес: - Если вы не одумаетесь, маркиз, я буду вынужден отчленить вашу голову. – новорожденный вздрогнул и присмирел, видимо воспоминание о недавно пережитом опыте было свежо в его памяти. – Аро крайне раздосадован вашим поступком! Вы должны вернуться. – эффект от упоминания имени старейшины оказался действенным – в глазах Феликса появилось осмысленное выражение. - Я… вы… - он оглядывался по сторонам, словно не понимая, как оказался в этом странном месте. Неожиданно острый слух Карлайла уловил хриплый стон и характерные звуки выворачиваемых судорогой суставов. Он с тревогой оглянулся назад – Так и есть, молодой человек, не умер. Феликс не успел опустошить его до конца, и теперь яд делал свое дело. Он перевоплощался. - Вы не имели права обращать человека, – жестко сказал Каллен, - теперь ваша участь предрешена, - он снова взглянул на корчившуюся в тени фигуру, - и его, к сожалению, тоже. - Но я…я не знал, я не хотел! – воскликнул Феликс. Руки бесстрашного бывшего полковника, неожиданно для себя ставшего бессмертным, но, увы – не всесильным, предательски задрожали. - Хорошо, - Карлайл на секунду задумался, - отправляйтесь к Аро, сейчас же. И об этом инциденте – ни слова. Я сам разберусь с этим человеком. – Феликс облегченно вздохнул, его лицо исказилось в гримасе, выражающей некое подобие благодарной улыбки. - Поторопитесь, Феликс, - предупредил Карлайл, - и не вздумайте снова улизнуть, Деметрий вас из-под земли достанет, ручаюсь. - Благодарю вас, – выдавил из себя новорожденный, он был все еще взвинченным и крайне возбужденным, но разум уже преобладал над хищной, неуправляемой сущностью. Он тот час же исчез из виду, и Карлайл моментально забыл о нем. Ему было не важно – ослушается ли этот вампир приказа Аро и будет за это казнен или же впредь станет служить Вольтури во веки веков. Доктор Каллен уже совершенно определенно решил, что его путь разойдется с итальянцами. И даже если Аро станет чинить ему препятствия, всячески уговаривая его остаться, даже под угрозой геенны огненной, но… нет. И еще раз – НЕТ. Однако, предстояло решать, что делать с… человеком, который не по своей воле горел сейчас в адских муках перевоплощения. Карлайл легко взвалил на плечо напряженное и горячее тело. Вскоре ему повезло – у мостовой обнаружился брошенный фиакр, запряженный парой лошадей. Животные предсказуемо вздыбились и встревожено заржали, почуяв приближение бессмертного. Но, их предназначение – покоряться воле всадника, и вскоре, громкий цокот копыт отдалился и слился с затихающим городским шумом. Карлайл направлял лошадей к Сент-Антуанскому предместью в десяти милях от которого, в окружении мрачных старинных надгробий, приютилась заброшенная старая часовня.