Рожденные революцией

Молодой депутат Конвента, превосходный оратор, гордящийся своей популярностью и значимостью в столичных кругах, сумевший покорить Париж, куда он явился никому не известным бедняком, сейчас походил на жалкого, изнуренного тяжелым физическим недугом, человека: он жадно глотал воздух, пропитанный запахом разлагающихся рыбных потрохов и утирая испарину со лба, бездумно вглядывался в мутные воды Сены. Полчаса назад он предстал перед повелителем и отчитался о подготовке к штурму, который состоится через неделю. Пальцы рук его все еще мелко подрагивали, а колени подгибались, будто ноги внезапно стали увечными. Визиты к «Верховному существу» всегда давались ему с большим трудом, и несмотря на фанатичную преданность идеям Просвещения, он проклинал, порою, тот злополучный день, когда старик Жан-Жак порекомендовал ему «воспитываться под покровительством человека, являющегося образцом всех добродетелей, имя которого будет почитаться во все времена, настоящие и будущие», и под покровом ночи свел их знакомство в Охотничьем замке, после чего благополучно отдал концы. Сейчас Максимилиан не торопился в свой уютный и элегантно обставленный дом на улице Сент-Оноре – туда он всегда приходил победителем и никто не должен был видеть его полного смятения и подавленности, которые теперь охватили его. Несмотря на то, что господин Аро (Робеспьеру однажды довелось услышать истинное имя повелителя), пообещал отвести ему роль властителя Парижа, что невероятно польстило молодому трибуну и он трепетал в предвкушении безграничной власти, к которой стремился всей своей душою… Подумать только! По его – Максимилиана, желанию здесь воцарится тишина или же станет свирепствовать буря… но… ему было страшно… до тошноты, до мышечных спазмов… Это была та цена, которую он нехотя, но все же платил за свои честолюбивые мечты. Вот только суждено ли им было сбыться в полной мере? Власть… осязаемая, манящая… она развращает самые светлые умы, извращает самые благие намерения, ускользая и превращаясь в фантом, она обращает своего последователя в свихнувшегося раба – одержимого манией преследования, и насаждающего кровавый террор… только лишь для того, что бы удержать ее в своих руках… и неважно, что из тщеславного божества, почивавшего на олимпе людского обожания, он становится проклинаемым всюду и всеми монстром… власть… только задумавшись о ней, Максимилиан подписал себе приговор и время начало свой отсчет до того момента, пока не заскрипит надсадно падая острое лезвие гильотины... Растрепанный парик с помятыми напудренными буклями валялся на каменном полу, недалеко от распростертого тела. Мерно потрескивали и коптили факелы на стенах. Больше не было слышно ни единого звука в этом мрачном подземелье, несмотря на то, что в помещении, помимо лежащего, присутствовали еще шестеро. Но они, казалось, даже не дышали… хотя – почему – казалось?.. Именно так все и было. Сердца этих людей давно перестали биться и они уже не нуждались в кислороде. Сердце же человека, замершего в неестественной позе на полу, глухо толкнулось в последний раз и тоже замерло. Присутствующие услышали это: - Пора. Попридержи-ка его, Деметрий, - Аро взглянул на стражника, и тот моментально метнулся к телу. – Рената… - старейшина кивнул единственной в этой странной компании, девушке, и она, приблизилась, подобрав полы своего белого кисейного платья, отделанного блондами, и встала рядом с ним. По подземелью прокатился низкий гортанный рык, и лежащий неожиданно подскочил, вырываясь из цепкого захвата Деметрия. - Силен, зараза!- прошипел тот сквозь зубы, - Сантьяго... – стражнику не пришлось просить дважды, его помощник хоть и обладал хрупким телосложением, но был достаточно ловок, и расторопен для того что бы помочь Деметрию скрутить неуправляемого новорожденного. Аро шагнул к ним, с любопытством разглядывая вампира, который трое суток назад был всего лишь простым смертным, и пытаясь узреть, не скрывается ли за произошедшими с ним метаморфозами какой-нибудь дар? Рената неотступно следовала за старейшиной, предотвращая любые попытки нападения на него. Склонив голову к плечу, словно в раздумьи, и не обращая внимания на тщетные, но яростные попытки сдерживаемого вырваться, Аро произнес нараспев: - Фелис - Матье… - голова старейшины склонилась к другому плечу, - маркиз Де Приньен… он обернулся к Каю и Карлайлу, – пожалуй, я нареку его Феликсом, – он снова обратил свой взор на новорожденного – итак… Феликс, ты удостоен небывалой чести – стать бессмертным. Стать одним из нас. – неприязнь Аро к маркизу – человеку быстро улетучилась, когда он осознал, что военные навыки, жестокость и невероятная физическая сила Де-Приньена – вампира весьма пригодятся Вольтури в последующем. Сейчас же от Феликса ожидалось одно – благодаря его связям вампиры должны были заполучить возможность заведовать тюрьмами и вершить суд над заключенными – Аро не забыл своего обещания обеспечить Каю достойное развлечение. Но на роль придворного шута маркиз не подходил. Уже не подходил. Аро предвидел, что Феликс займет достойное место в его свите, со временем, если не оплошает, конечно. - Для того, что бы поддерживать форму, ты должен будешь употреблять человеческую кровь, – продолжал старейшина. Из груди маркиза снова вырвался хищный рык, - спокойней, мой друг. Недостатка провианта не предвидится, я тебе обещаю, – усмехнулся Аро, - но без фанатизма – предупредил он. - В первое время ты должен быть аккуратен. Открытая демонстрация твоей сущности будет означать для тебя только одно – геенна огненная. Поскольку душа вампира проклята во веки вечные... Да-да! – старейшина в театральном жесте вскинул обе руки – мы можем легко уничтожить тебя, и что бы ты не сомневался в моих словах… - он быстро подошел к новорожденному и резким жестом свернул ему шею. Голова с каменным скрежетом легко отделилась от тела, которое продолжало извиваться в крепких руках стражников. Аро некоторое время держал голову маркиза прямо перед собой, вглядываясь в обезумевшие, налитые кровью глаза, а затем, с улыбкой, водрузил ее обратно. Бледные ткани стали моментально срастаться, кожа стянулась и зарубцевалась, а через минуту от страшной травмы не осталось и следа. Де Приньен ошалело замотал головой, и наконец хрипло, но достаточно громко, насколько позволяли порванные недавно связки, произнес: - Я все понял… - Вот и славно, – он повернулся к Каю, - даже услуг Челси не понадобилось. Кай окинул маркиза равнодушно-презрительным взглядом, а Карлайл лишь покачал головой.