Рожденные революцией

Гаррет растерянно оглядывался по сторонам. Протискиваясь сквозь толпу, он спешным шагом удалялся от эпицентра волнений. Там, за его спиной вовсю свистели пули, рвались снаряды. Спустя, примерно, четверть часа Бастилия покорится штурмующим, выбросив белые флаги, а именно в этот самый миг, два унтер-офицера, злобно матерясь, тащили вверх по лестнице незадачливого подрывателя. Комендант Лоне, повис на их руках, голова его безвольно склонилась на бок, разбитые губы и нос сочились алой кровью. Один из армейцев явно не рассчитал силы удара, и теперь они, проклиная свою субтильную ношу, рядили о том, как быстро привести маркиза в чувство, и вынудить собрать военный совет. Но виконта Де Вержи, не особо волновали все эти драматические перипетии, в этот момент он был озабочен тем, что бы вынести с линии огня бесчувственную девушку. Никто не окликнул его, и Гаррет с сожалением отметил тот факт, что упустил Тони из виду в этой сумасшедшей толчее, и теперь друг в одиночку подвергается смертельной опасности. К незнакомке тоже никто не проявил никакого интереса, и он понятия не имел о том кто она, и где находится ее дом. Гаррет поудобнее перехватил девушку, еще крепче прижимая ее к своей груди, ощущая мягкую податливость и теплоту ее тела. - Пропустите! - кричал он, - посторонись! – кто-то участливо старался пропустить виконта, кто-то негодующе шипел и плевался в след. Несмотря на то, что его ноша не была тяжелой, но и невесомой она, однако, тоже не была, и он изрядно устал, пока выбрался из кишащей народом, незнакомой улицы к узкому, относительно спокойному проулку, утопавшему в тени кипарисов. К его великому облегчению незнакомка понемногу начала приходить в себя: девушка открыла глаза, и внезапно исступленный шум позади стих, и весь этот кровавый театр абсурда будто бы отодвинулся на задний план, оставляя в сознании лишь звенящую тишину… и необъяснимое теснение в груди. Юный виконт Де Вержи, с удивлением прислушиваясь к себе, вдруг понял, что чувствует себя весьма странно: эти глаза… он увидел их так близко… и они манили его своей глубиной… притягательной и желанной как освежающие воды чистого, прохладного омута в знойный день. Он готов был утопать в них бесконечно, но… очарование скоро окончилось весьма прозаичным способом: - Что вы себе позволяете?! – звонкая пощечина обожгла щеку. Гаррет остолбенел, он никак не рассчитывал на такую «благодарность»… - Отпустите меня, немедленно! – строго потребовала девушка у своего спасителя, жеманно поджав губы, которые уже вновь обретали яркие краски, свойственные здоровой, цветущей юности. Несмотря на неприятное изумление, виконт крайне осторожно опустил эту недотрогу на ноги, и резко отстранился, ловко уворачиваясь от еще одной оплеухи. - Эй, полегче, мадмуазель! - обиженно прошипел он сквозь зубы, прижимая ладонь к полыхающей коже. - Не приближайтесь! - ее глаза яростно сверкали, собранная, напряженная поза красноречиво говорила о том, что девушка намерена защищать свою честь до конца, несмотря на весьма хрупкое телосложение. «Дикая кошка!» - ругнулся про себя Гаррет. – По какому праву вы !.. - дыхание девушки сбивалось от захлестнувшего ее возмущения. - Виконт Де Вержи - представился Гаррет галантно склонив голову, - к вашим услугам. - Как вы смеете, виконт?.. - А вы предпочли бы погибнуть? – Гаррет исподлобья бросил на нее изучающий, насмешливый взгляд. - Ох… - на лице девушки отразилось смятение. Она явно не помнила, что с ней произошло, - простите, виконт, я ровным счетом, ничего не понимаю… - убедившись в том, что этот стройный, симпатичный молодой человек не собирается посягать на ее достоинство, девушка растерялась. Открытая улыбка и внимательный взгляд серых, с лукавым прищуром глаз виконта, заставил ее щеки зардеться нежным, очаровательным румянцем. - Вас напугал жеребец, – напомнил ей Гаррет, - и вы потеряли сознание. - Жеребец? – она удивленно вскинула брови, - о, нет…я, кажется…там была женщина. И кровь, – девушка снова побледнела, – много крови… - Как вас зовут? – девушка с силой терла виски, и Гаррет опасался, что ей снова станет дурно, он нерешительно качнулся в ее сторону, намереваясь поддержать ее, в случае чего, но она быстро совладала с эмоциями. - Луиза, – только чуть охрипший голос выдавал ее волнение, - Луиза Бланшар. - Позвольте же узнать, что привело вас к Бастилии… Лу-и-за? – Гаррет перекатывал ее имя на языке, с наслаждением смакуя каждый звук. И неслышно, одними губами, повторил еще раз. Оно было… сладким, чарующим. И молодой человек самозабвенно придавался этим новым, неизведанным доселе ощущениям. Это было так… странно… будто бы для него в этот день, обагренный кровью, пропитанный близким дыханием смерти, вдруг разом вскрылись причинно-следственные связи в мироздании. -Ах, это все Шарлотта! – девушка смешно наморщила хорошенький носик. И Гаррет догадался, что какая-то неразумная подружка, а может быть, сестра, притащила это неземное создание прямо в самое пекло. Он усмехнулся – не только лицеистам свойственно безрассудство. - Почему же она покинула вас? – строго спросил он, осуждающе качая головой, - это крайне… безнравственно. - О, нет! – горячо воскликнула Луиза, - вы же ее совсем не знаете! Шарлотта она такая… смелая! Самоотверженная! – по всему было заметно, что девушка восхищается своей компаньонкой, - она напротив, уговорила меня оставаться там, где по ее мнению, было безопасно, а сама отправилась к Сент - Антуанскому предместью. - Но зачем? – недоумевал Гаррет. - Что бы сделать наброски, – беспечно ответила девушка. Только сейчас виконт вспомнил, что когда он бросился к ней на помощь, девушка крепко прижимала к груди деревянный планшет с листками бумаги, которые разметались белоснежным покровом по грязной мостовой, когда он схватил ее, вытаскивая из-под безжалостных копыт. - Наброски? Луиза, вы художница? – он недоверчиво взглянул на девушку. Она ведь такая молоденькая. - Мы с Шарлоттой посещаем курсы у Ренье. - Гаррет кивнул. Теперь благородное происхождение Луизы уже не оставляло сомнений: Ренье – придворный живописец, который в свое время оспаривал «скипетр таланта» у самого Давида. Его мастерская располагалась в Лувре, и его частные уроки, вероятно, стоили весьма недешево. - Позвольте мне проводить вас, Луиза, - Гаррет согнул руку в локте, приглашая девушку опереться на нее, она, немного поколебавшись, все же приняла его предложение: - Пожалуй, я соглашусь, виконт, – улыбнулась она, и на ее щеках обозначились милые ямочки, делающие ее еще более очаровательной. - Я рад, - совершенно искренне признался он, пристально оглядываясь вокруг, в поисках возможных путей отступления, поскольку от взбешенной толпы можно было ожидать всего чего угодно, и, столь юной и прелестной девушке, было отнюдь небезопасно сегодня одной разгуливать по улицам Парижа. Баронесса Бланшар – тетка Луизы, оказалась весьма своенравной и невежливой женщиной, до той лишь поры, однако, пока Гаррет ей не представился. Он учтиво прикоснулся губами к худой морщинистой руке. Почему-то он был уверен в том, что обтянутая кружевной перчаткой и протянутая ему царственным жестом длань, была именно морщинистой, со вспухшими узелками голубоватых вен…напоминающей куриную лапу. Виконту хватило доли секунды, что бы понять столь разительную перемену в настроении баронессы. Она принадлежала к тому роду дворян, которые, обнищав, утратили право на гротескную приставку «Де» или «Дю» к своей фамилии. Она получала скромный пансион, и проклинала своего братца – отца Луизы, за то, что тот подкинул этой рано овдовевшей, и тогда не старой еще женщине, племянницу на воспитание, а сам сгинул неизвестно где. Луиза была для нее обузой. Сущим наказанием, еще и потому, что год от года становилась все краше, напоминая тетке о безжалостно пролетающих годах, стирающих с ее лица всю былую привлекательность. Она бы, и вовсе извела ее, пожалуй, если бы, не честолюбивые замыслы: Баронесса Бланшар, планировала поправить свое финансовое положение, а может быть даже, снова вернуться в свет, с помощью Луизы. Всего то и надо – подыскать ей выгодную партию. И для этого она не поскупилась даже на достойное образование для племянницы, хотя это чрезмерно умаляло их и без того скромный бюджет. За чашечкой жасминового чая, к которому любезно предлагался липовый мед, баронесса очень красочно живописала виконту Де Вержи о небывалых талантах своей подопечной. Гаррет усмехнулся, думая о том, что эта неудалая сваха и не предполагает, что титул графа ему не светит, будь иначе – она бы не разливалась перед ним соловьем, расхваливая свой «товар», и его вряд ли пустили бы на порог этого дома. Юноша скривился как от зубной боли, понимая, что эта старая карга, рано или поздно, все же добьется своего – сплавит племянницу какому-нибудь, дряхлому, обрюзгшему сластолюбцу. Луиза сидела, не касаясь своей изящной фарфоровой чашки, и не поднимая глаз на молодого человека. Краска залила ее лицо, кажется до самых кончиков волос. - Приношу свои извинения, баронесса, но я спешу, - Гаррет счел, что это выше его сил. Он не мог больше выносить льстивые речи старухи, насквозь пропитанные алчностью, ему казалось, что эта приторная грязь облепила его уже с ног до головы. А еще ему невыносимо больно было видеть, как страдает Луиза. И он решил прервать этот фарс. - О, - прокаркала Бланшар, – в таком случае не смеем вас задерживать, виконт. Но, вы должны пообещать, что навестите нас снова. Вы знаете, юноша, моя благодарность за спасение Луизы… не знает границ. – она поднялась вслед за Гарретом, преступая все грани приличий. - Всенепременно, госпожа Бланшар. – он бросил быстрый взгляд поверх ее напудренных кудрей на Луизу. В глазах девушки отразился слабый огонек надежды. - Тетушка, я провожу мсье Гаррета – она решительно порхнула к двери гостиной. Баронесса строго нахмурилась, язвительная желчь, на секунду, исказила ее лицо, но, прикинув что-то там себе на уме, она смягчилась: - Ступай, дорогая.