Сапфировый ларец

Уже которую ночь Каин не мог заснуть. Его мучили сотни неразрешимых вопросов. Сегодня огромной недвижимой скалой встала перед ним Сецу. По крайней мере, он усиленно пытался думать о ней, как о Сецу. Для этого мужчина одну за другой выкуривал мерзкие сигареты. Это напоминало ему о том, что он – это он. Каин. «Но все-таки хочется спать. И больше нет сигарет», - он откинул от себя выкуренную пачку "Мальборо" и невидящим взглядом уставился на пустую постель Сецу. Четыре часа утра. Она еще не возвращалась. «Что она там делает? Почему она так странно себя ведет? Я вижу, она скрывает что-то. Раньше она всегда делилась со мной своими проблемами. Что произошло? Может, это что-то настолько серьезное, что она не может сказать даже мне…» - он уронил голову на руки, пропахшие сигаретным дымом. Каин прислушался: из кухни не доносилось никаких звуков. Он встал и быстро прошелся по комнатам, остановившись в задумчивости у ее открытой сумки. Правда, это было совершенно бесполезным занятием, потому что сумка была пуста. Ну почти. Чуть помедлив, он достал из нее записную книжку. «Нет-нет. Это ее личная вещь, я не должен это читать!» - с честным видом он положил блокнотик обратно. Но мысли не давали ему покоя. Он снова прислушался к тому, что происходит за спиной. Тишина. Как будто бы слышен отдаленный шорох бумаги. «Я никогда не разгадаю ее! Невозможная тайна», - его лицо отражало борьбу, происходящую внутри. Было видно, что эти терзания приносят ему настоящую муку, дикую душевную боль. «А что я могу? И что изменится… ровным счетом ничего», - он отвернулся от желаемого предмета. «Но… я, может быть, буду знать, в чем проблема… А значит и смогу помочь» - поддаваясь мгновенному порыву, он кинулся к заветному блокнотику и распахнул его, словно боясь передумать. Пусто? Он в недоумении уставился на совершенно белый лист. «Не понимаю, зачем таскать с собой пустую записную книжку?..» Каин пролистал блокнот. Лишь на последней странице мелким почерком было написано: «Расписание Тсуруги-сана». Каин тепло улыбнулся. Внутри него зародилась необъяснимая нежность и на лице заиграла теплая улыбка: «Ах, вот оно что…» Он закрыл книжку и аккуратно положил ее обратно. Непонятно отчего, но на душе стало легче и спокойнее. «Наверное, дело в том, что я нахожусь в образе Каина. А она может поделиться только с Тсуругой Реном. К тому же она, как хорошая актриса, не может себе позволить просто так выйти из роли», - он нахмурился. Где-то в глубине он еще чувствовал свою вину в замкнутости Сецу. «А еще… Мне кажется, она напугана…. Хоть и не показывает этого. Я слишком несдержан, это может плохо закончиться. Такие выходки не пройдут даром. Скоро все зайдет так далеко, что это нельзя будет оправдать братской любовью. Уже начались разговоры. А она… не может быть, что для нее прошла бесследно вчерашняя ночь. И сегодняшнее утро. И вечер…» - он помрачнел. «Черт, Каин, соберись, это плохо закончится! Нельзя больше вызывать подозрений. Но… Какой мукой становится каждая минута, когда она близко, а я не могу даже коснуться без угрозы срыва. Спокойнее. Нервишки пора лечить», - он усмехнулся и с шумным вздохом упал на кровать. *** - Могами-сан? - Да, Президент? - Я тебя не разбудил? - Нет, я уже давно встала. - Вот и замечательно! У меня для тебя новость. Сегодня ты не Сецу. Сегодня ты горничная. - Что? - Сможешь подъехать к девяти в LME? Я все объясню. - Да, конечно. - Вот и замечательно. - До свидания! *** «Все равно уже не засну. Пойду на кухню на правах оголодавшего человека. Кажется, она с кем-то разговаривала…» - Каин встал и, шатаясь, отправился на кухню. От очередной бессонной ночи под глазами залегли огромные круги, лицо стало жутко-бледным, а голова кружилась, отчего взгляд казался расплывчатым. Картину дополняли полурасстегнутая рубашка и всклокоченные волосы. В таком виде он предстал перед девушкой. - Ты что… не спал? – рука, переворачивавшая лепешки, замерла. - А ты?.. – он исподлобья взглянул на нее. Это был взгляд ребенка, который пытается оправдаться. Сецу виновато опустила глаза и взволнованно заговорила: - Я подумала… что… ты вчера отказался от ужина, может, хотя бы, позавтракаешь со… со мной… - она не решалась поднять глаза. – Пожалуйста. - Я за этим и пришел. Где моя гора лепешек? – он уселся за стол, пряча нежную улыбку. Сецу обрадовано стала подкладывать ему завтрак. - Эй, только не перестарайся! – Каин обеспокоенно наблюдал за тем, как гора в его тарелке неумолимо растет. - Ничего, ты же с вечера ничего не ел! Он перехватил ее руку с очередной лепешкой. - Сядь. Позавтракай спокойно. Как ни странно, она послушалась. Прием пищи проходил в полном молчании. Они украдкой поглядывали друг на друга, не сталкиваясь взглядами, и каждый пытался понять, что скрывается за мыслями другого. Первой нарушила молчание Сецу: - Знаешь, иногда так хочется тебя причесать, - она скептически разглядывала торчащие в разные стороны волосы Каина. - Попробуй, - он поглощал лепешки. – Расческа в комнате. Сецу, не выказав ни тени сомнения, отправилась за расческой. «И зачем заикнулась, дура» - мысленно обругала она себя, уже стоя перед спутанной гривой брюнета. Набрав побольше воздуха, она принялась распутывать мягкие пряди. «Удивительно, а с виду такие жесткие... оказывается, очень приятные на ощупь...» - вдруг задумалась она и случайно дотронулась до шеи Каина кончиками пальцев. Он замер, расширив глаза: «Опять как молнией пронзило… Что же ты делаешь, я ведь не знал такого раньше. Не знаю и теперь, как совладать…» - Нет, это бесполезно! – патетически воскликнула Сецу. – Я так только расческу сломаю. Ходи нечесаный! На самом деле, у нее тоже бешено стучало сердце. Страшно было то, что девушка сама не понимала, отчего. - Ты уже уходишь? – Каин заметил, что Сецу одевается. - Да, мне пора. Он подошел и завязал ей шарф. Она вопросительно подняла брови. - Холодно, простудишься, - объяснил Каин свой порыв. - Но ты же меня вылечишь? – коварно улыбнулась она. - Не-а, - протянул он. - Тоже мне, братец! – фыркнула Сецу и вышла из номера. Каин отчего-то продолжал улыбаться: «Моя неразрешимая тайна…» *** Кьеко сидела в приемной Президента и усиленно дула на чай, опасливо косясь на очередную змею, свернувшуюся клубочком у ног мужчины. Такарада молчал и внимательно разглядывал ее. - Вы что-то хотели мне сказать? – наконец, решилась напомнить Могами. - Да, сегодня вы с Амамией будете сниматься в драме. - Но как же мои съемки в дораме?.. - все еще не понимала девушка. - Их перенесли по моей просьбе на вторую половину дня. - Весь график сместился только из-за меня? – она окаменела и тут же будто рассыпалась на сотни камушек. - Ну, предположим, не из-за тебя, а потому что я попросил, - попытался успокоить актрису Президент, но безрезультатно. Она уже мысленно представила, как ее проклинает вся съемочная группа: «Да кто она такая, чтобы из-за нее одной весь график менять! Тоже мне, королева выискалась!» - Могами-сан, не отвлекаемся! – замахал руками перед ее носом Президент. – Вы будете играть горничных. Вот, посмотрите сценарий. Кьеко пролистала все двести страничек. - Но… у меня всего одно действие… - Замечательно, не правда ли? Ты будешь занята всего один день. - Из-за одного действия вы сместили целые съемки?! – за спиной Кьеко вырос огромный демон, сотрясая все вокруг. - Но это важно… - даже Президент оробел. - Важно? Одна-единственная сцена? Она даже без слов! - Успокойся! – неожиданно рявкнул Президент. – Прежде у тебя были главенствующие роли, второстепенных практически не было. Мы, по сути, знаем тебя не в полную силу. Насколько ты хороша в подобных сценах? Ну и опять же воспитательная функция для усмирения духа. - А как же Хилл… - упавшим голосом проговорила она. - Ничего страшного. Один день без тебя проживет. Я так решил! Она уже не сопротивлялась и только кивнула головой в знак согласия. - Вот и отлично. Амамия-сан уже ждет тебя внизу. Кьеко медленно вышла из приемной Президента. «Интересно, о чем она сожалеет больше?..» - он глубоко задумался. *** - Здравствуйте, мы из отдела «Люби меня», присланы сюда по поручению Президента, - бодро отрапортовала Могами, придерживая за руку Амамию, которой хотелось провалиться сквозь землю – на них пялилась вся съемочная площадка. - А? – режиссер равнодушно скользнул по ним взглядом. – Надо сказать, я удивился, что Президент отправил вас двоих на эти роли. Обычно на подобные сцены мы берем людей практически прямо с улицы. Амамия покраснела до корней волос и прошипела сквозь зубы: - Он решил посмеяться над нами… - Видимо вы не очень хорошие актрисы, раз вам предлагают подобные роли, - рядом с режиссером появилась элегантная длинноногая девушка с холодными зелеными глазами. Все в ее образе было пропитано ощущением собственного превосходства. От ухоженных локонов до наманикюреных ногтей. - Тсуи, ты еще не переоделась? Бегом в гримерную, заодно проводишь девушек. - Конечно, дядя. Тсуи грациозным движением руки пригласила их следовать за ней. - Какие милые девочки, - у нее был приторно-сладкий голосок и манера растягивать слова. – Откуда вы взяли эту уродливую форму? Кьеко уже знала, что на подобные замечания лучше не отвечать, а вот Амамия вспыхнула: - Не ваше дело! Мы же не спрашиваем, почему у вас такая вульгарная прическа! - О, ты заметила. Я недавно сменила стилиста, думаю, мне чрезвычайно идет. Вам сюда, - она небрежно указала тоненьким пальчиком на покосившуюся дверь, а сама вошла в другую, с личной надписью. - Какая жуткая особа! – Амамия была невероятно зла. - Сомневаюсь, что мы сработаемся, - кивнула Кьеко, переодеваясь в костюм горничной. - Ничего, мы быстренько отыграем свое и убежим, - утешала себя Амамия. – Кстати, знаешь новость? Канае-сан согласилась играть в том фильме. - Что?! Когда? Почему я об этом ничего не знаю? - возмутилась Кьеко. - Видимо, потому, что она это решила только вчера. - Но ты… - Это я ей посоветовала, - Амамия улыбнулась. Кьеко молча укрепила парик: «А мои советы она даже не слушает». Ей было очень обидно. - Эй, Кьеко, пойдем, - Амамия уже стояла в дверях. «Скорей бы этот день закончился», - мрачно подумала Кьеко, выходя за девушкой.