Сапфировый ларец

«...Что...?» - Сецу замерла. Неизвестно почему, но она испугалась. Каин как будто бы смутился и отошел за колонну, переговорить с режиссером. «Уф… и чего я так перепугалась? Обыкновенное проявление братских чувств», - она пыталась совладать с собой. Но что-то в выражении его лица, в тоне голоса подсказало ей, что чувства немного переиграны. Не так уж и обыкновенно он это сказал. - Не похоже на братскую любовь, - послышался рядом недоверчивый шепот главной героини. «Невинная жертва» ответила ей: - Я давно заметила, что у них необычные отношения. Может они любовники и просто пытаются это скрыть? Сецука вспыхнула: «Что?! Любовники? Нет-нет-нет. Что вы такое несете! Нужно срочно доказать, что между нами нет ничего, кроме близкородственных отношений. А иначе… это плохо скажется на репутации Каина!» Решив так про себя, она задумалась над тем, как можно выйти из положения. И тут ее взгляд наткнулся на Мурасаме, который что - то обсуждал с девушкой из следующей сцены. «Кажется, Каину не очень нравится этот актер, но… тем лучше», - она чему-то улыбнулась про себя и уверенной походкой направилась к главному герою. - Мусараме-кун, мне скучно… - протянула девушка, обвивая сзади плечи актера. Тот вздрогнул от неожиданности. - Сецу? - Мне скучно, - упрямо повторила она. - Что же тебя твой братец не развлекает? - он не понимал, что на нее нашло. - А я хочу, чтобы ты… - она многозначительно подняла одну бровь. Мурасаме взял себя в руки, но на самом деле он все еще был растерян. - Ну что же… Я осмелюсь попробовать, - актер приобнял ее за талию и отвел в сторону. Каин внимательно вчитывался в сценарий. Ему нужно было передать все смятение чувств персонажа перед очередным убийством. В поиске вдохновения он провел глазами по площадке и наткнулся на то, что разбомбило его настрой в пух и прах. Сецу неплохо устроилась на коленях Мурасаме и, поигрывая волосами, слушала очередную его байку. «И где только научилась флиртовать?..» - невольно подумал Каин. Ярость, ревность, злость – все это смешалось в адский коктейль и вулканом выплеснулось наружу, поражая все вокруг себя. Он чувствовал, что не может совладать с собой и готов прострелить этого несчастного актеришку в голову. Сецу почувствовала сильнейшие волны ненависти и повернула голову, столкнувшись тут же с цунами. Она впервые видела такой демонически-убийственный взор. Девушка инстинктивно прижалась к мужчине, который тоже почувствовал близкую опасность. По правде говоря, вся съемочная площадка замерла, встревожено поглядывая на Хилла. - Хилл… вы в порядке? – осмелился, наконец, спросить режиссер. - В полном… - стиснул зубы Каин и, медленно отмеряя шаги, направился к парочке, вжавшейся в стул. Сецу уже мысленно проклинала себя за эту глупую идею. Он подошел к ней и, не говоря ни слова, схватил сестру своей железной хваткой и перекинул через плечо. - Эй, отпусти меня! – замолотила Сецу кулачками по спине брата. Но тот уверенно нес свой трофей к выходу. - Рабочий день еще не закончен! – это прорезался голос у Мурасаме. - Плевать! Cецу поняла, что сопротивляться бесполезно и бессильно опустила руки. Тем временем, Каин выбежал на улицу и, буквально, закинув Сецу в машину, завел мотор. - Что, братец, ревнуешь? – язвила Сецу. Каин молчал. - С чего бы это? Почему твоя сестренка не может встречаться с тем, кем хочет? Или ты будешь выбирать мне потенциального партнера? Ноль реакции. - И вообще, какое ты имеешь право так обращаться со мной? Каин повернулся, и она остановила поток едких замечаний, увидев его глаза. В них, сквозило отчаяние, боль и вместе с тем невыразимая нежность. - Никогда… никогда больше так не делай… - переходя на шепот, проговорил он. Сецу почувствовала себя хуже некуда. Чтобы как-то сгладить свою вину, она попыталась объяснить мотив своего поступка. - Но… твой взгляд… Он ошеломил меня! И… Они стали говорить о том, что мы с тобой не просто брат с сестрой, что мы… нечто большее… «Ах, вот в чем дело… эх, Кьеко, даже посторонние люди замечают это, а ты все не хочешь меня подпустить к себе. Хватит бегать от меня, даже я устал», - он тяжело вздохнул. - И я подумала, что твоя репутация может пострадать… - Моя репутация, это последнее, что должно тебя волновать, - отрезал Каин. Сецу потупила глаза: «Ну и что мне теперь сделать, чтобы ты простил меня? И вообще, какая–то странная реакция! Разве ему это не должно быть безразлично? Поведение Каина в последнее время настораживает. То я просыпаюсь с ним в одной постели, и он ведет себя так, словно ничего не случилось, то при всех начинает признаваться мне в любви. Что за безумные отношения? Я не уверена, что хочу так. Но отказаться – значит, признать, что я не справилась с заданием. Я не могу этого допустить», - она сжала кулаки. Правда, решительность, загоревшаяся в ее глазах, тут же померкла, омраченная новой мыслью: «Еще эта роль Натсу вводит меня в отчаяние. А ведь я так и не решила, как буду играть ее. Как же мне справиться со всем, что на меня навалилось?..» - она полностью ушла в свои мысли, и до самого отеля, родственники Хилл упорно молчали. Каждый думал о своем. - О чем задумалась, сестренка? – Каин плюхнулся на кровать. Осадок от разговора в машине остался, но общая ярость прошла. - А? – Сецу все еще думала о Натсу. - У тебя какие-то проблемы? - он внимательно посмотрел на нее. - Нет-нет. Все хорошо, - она усиленно замотала головой. - Но я вижу: что-то произошло... - вкрадчивый голос, казалось, хотел проникнуть в самые сокровенные уголки сознания девушки. - Пойду-ка я лучше, приготовлю что-нибудь на ужин, - она ушла от вопроса, попятившись на кухню. Каин демонстративно сложил руки на груди: - Я не буду ужинать, пока ты не расскажешь, в чем дело! - Но, правда, ничего не случилось… - она находилась в растерянности. - Тогда я не буду ужинать, - он отвернулся от нее. - Но, братик, миленький, - она умоляюще смотрела на мужчину. - Нет, - отрезал он. Чуть не плача, Сецу отправилась на кухню: «Я не могу сказать ему о таком… Я должна сама найти выход из положения, но… как?» Она в отчаянии распласталась по столу: «Как же я уже устала, я не могу представить себе влюбленную Натсу! Не может этот хладнокровный монстр любить! А надо…» Кьеко подумала о себе. Ведь она чем-то похожа на свою героиню, также всеми правдами и неправдами отвергает любовь. Даже любые намеки на нее: «Может быть, это и мешает мне правильно сыграть Сецу? Она ведь любит своего брата. А я порой шарахаюсь от Каина, как от прокаженного», - она вздохнула. Мысли вновь обратились к Натсу. В памяти всплыли слова Котонами: «Может, это и не влюбленность вовсе? Может, это капризное желание ребенка овладеть очередной игрушкой?..» Кьеко встрепенулась: «Мне нужно искать выход из лабиринта, а вопросов появляется все больше и больше. Нужно постепенно избавляться от них, один за другим. Начнем с Натсу. Я должна сегодня придумать завтрашнюю роль!» Девушка положила перед собой чистый лист бумаги и нарисовала на нем одинокую фигуру. «Натсу – личность эгоистичная, самоуверенная. Но, между тем, ей не чужды человеческие чувства. И поэтому, ей понравился Акито. Объект постепенно превращается в разряд "недоступных", потому что ему нравится Каори – лучшая подруга Натсу. Но Натсу привыкла получать все, что захочет. Поэтому обладание Акито становится для нее делом принципа», - рядом с фигуркой героини появляются еще две. «Но как показать ее заинтересованность Акито?..» - она бездумно водила ручкой по бумаге, смотря на появляющийся хаотичный рисунок. - Стоп! Кажется, я поняла, - она подняла голову и ее взгляд просветлел. *** Три часа ночи. Да, подготовка к сцене заняла много времени. А в голове к тому же уже второй час ворочался сюжет сценария (именно тот, над которым она так мучилась прошлой ночью). «Успею написать? Уже поздно, но ничего, мой организм еще должен подчиняться кофе!» - она решительно взяла в руки ручку и подлила себе еще ароматного напитка. *** " - Удо! Вот ведь неряха! Опять все испачкал, - высокая женщина в ядовито-зеленой кофточке склонилась над мальчуганом, который торопливо работал ложкой. – Останешься за это без обеда! – она отняла у него тарелку и унесла ее на кухню. Отовсюду послышались ядовитые смешки. Мальчик опустил голову. - Уродец-Удо опять остался без обеда! – крикнул паренек с белыми волосами. Воспитательница даже не повернулась в его сторону. Удо – сирота, который растет в детском доме. Мама умерла, когда ему не было и года, а отец отказался от него. Мужчине не нужна была лишняя обуза. Мальчика сразу невзлюбили местные дети. Угрюмый, замкнутый, он не хотел веселиться вместе с ними, а чаще отсиживался где-то в уголке. Единственным его другом и товарищем был Сен – старая, тряпичная кукла. Именно она стала поддержкой в трудные минуты. А такие минуты наступали постоянно. Главный враг Удо – Кадо, главарь местной банды. Он первый настроил против Удо весь детский дом. Его влияние распространилось даже на взрослых, которые всячески притесняли мальчика. Он уже свыкся с этим и, казалось, окончательно ушел в себя, не обращая внимание на внешний мир. Его черные глаза словно заледенели и превратились в прозрачные льдинки, за которыми ничего не было. - Удо, покушай немного… - перед ним на колени присела девочка с двумя белокурыми хвостиками. Взгляд мальчика чуть потеплел. - Спасибо, Томико, - он благодарно принял из ее рук еще теплые пирожки. Томико единственная из этой волчьей стаи, кто симпатизировал мальчику и жалел его. Девочка таскала для него из общей кухни различную снедь, чтобы он не умер с голоду. Ведь каждый раз во время приема пищи у мальчика отбирали еду. Либо сам воспитатель, либо мальчишки. С ними обычно выходила драка, за что Удо жестоко пороли. - Попалась, негодница! Томико за руку схватила воспитательница. - Ай! - Так вот кто ворует у нас из кухни! За это тебя следует хорошенько выпороть! - Прошу вас, не надо! – девочка плакала и пыталась вырваться из цепких объятий. Но воспитательница была сильнее. - Отпустите ее! – выкрикнул Удо. Все замерли. - Что?.. – глаза женщины сузились. - Немедленно выпустите Томико, - повторил мальчик. - Да как ты смеешь, гаденыш, - прошипела воспитательница. - Да как смеете вы так обращаться с людьми! Да, все вы! Вы жалкие ничтожные черви! Вы будете ползать в грязи! Я отомщу вам! Всем! Особенно тебе, Кадо. Ты потеряешь все самое дорогое, упадешь в бездну. И единственным выходом для тебя будет пуля, пущенная в лоб. Я ненавижу вас всех! Глотая слезы, мальчик выбежал на улицу. Никто не побежал за ним, настолько все были ошеломлены подобным поступком" *** Ручка выпала из ослабевшей руки: «Мне нужно еще кофе…»