Ведьма

      Апрель 1691 года…       Близилось начало мая, но на дворе стояла такая удушливая жара, будто Господь уже вознесся*. В Салеме гремела работа: люди старались защитить посевы от безжалостного и своенравного солнечного диска, скот жадно пил воду, а ребятишки веселились, девушки плели, как это водится, венки и готовились под вечер сбежать из дому на танцы. Джордж Сибли спал благодаря щедро подлитому в вино зелью, а Мэри с каменным выражением лица развязывала шнуровку на пышном платье.       Девушка еще сильнее изменилась за последние месяцы. Лихорадка, едва не убившая ее тело, лишь укрепила дух, дала сил отбросить все сожаления, затушила, будто простую свечу, все еще теплившиеся в ее сердце милосердие и сострадание. Когда с платьем было покончено, она легла на специально приготовленное ложе из листы, окропленное Титубиным зельем и ее собственной кровью.       Девушки находились в лесу, но не на обычном для шабаша месте, а еще дальше от Салема и всех тех, кто мог их остановить.       - Говори, что мне нужно делать, - приказала Сибли служанке и тотчас зашлась от кашля.       - Мэри, вы еще не окрепли. Давайте подождем… - попыталась отговорить ее Титуба, но Сибли не желала слушать.       - Я не буду ждать ни одного лишнего дня. Он больше не притронется ко мне, даже если ради этого мне придется подохнуть. А потому заткнись и говори, что делать!       Титуба с сомнением покачала головой, но все же приблизилась к обнаженному телу госпожи, вскрывая один из пузырьков, который до того вертела в руках.       - Вам не нужно ничего делать, - Титуба присела рядом с Мэри, обмакнула пальцы в зелье и начала наносить его на тело госпожи. – Ваша душа сейчас покинет тело, расслоиться. Одна часть останется в этом мире, другая застрянет между мирами. Только так вы сможете воззвать к силе, что признает вас своей госпожой и будет служить вам до скончания веков. Вам не нужно ничего делать, - вновь повторила служанка. – Ваша сила и ваша кровь сделают все сами. Это будет просто, словно дышать младенцу.       - Просто, говоришь? – хрипло расхохоталась невесть откуда появившаяся на поляне Роуз. Старуха медленно приближаясь к сестрам по ремеслу, громко отстукивая клюкой по земле. – Ты забываешь, девочка, что между миров ее ждет-не дождётся инкуб, которого она выперла из кормушки и который не прочь вернуться.       В глазах Титубы вспыхнуло беспокойство, и она вновь предложила:       - Может не стоит…       - Стоит! – Сибли схватила служанку за кисти. – Заканчивай начатое! С инкубом я разберусь!

От тоски невыносимой Не кричи и не зови. Нам не выдержать бессильной, Глупой клятвы на крови. Три минутки у порога, Миг на взлётной полосе. Вьётся дальняя дорога, Мнётся ленточка в косе…**

      В этот раз не было привычной вспышки боли, не было жара, охватывающего тело. Ничего не было. Просто в один миг привычный мир треснул и разлетелся на тысячи осколков, будто зеркало в руках Мэри полтора года назад, впервые показавшее ее новое лицо.       Титуба была права. Сибли будто раздвоилась. Она видела все ту же лесную поляну, переживающую индианку и скучающую Роуз. Легкий ветерок колыхал кроны деревьев, по земле деловито вышагивал муравей, чуть в стороне присела сойка и нежно запела. Мэри видела все это, ощущала. А еще она падала в бездну, чувствовала спиной холод камня, а давно позабытый голос шептал:       - Вот мы и встретились…        Инкуб ничуть не изменился, не постарел ни на день. Все тот же высокий лоб, прямые широкие брови и скошенные вниз глаза. Лишь улыбка была иной. Исчезли нежность и невинность. Остался порок. В один миг он приблизился к ней и стянул невесть откуда взявшийся плащ с плеч, обнажив грудь и живот.       - Я так долго этого ждал, молился бы, если бы здесь обитали Боги, - он расхохотался, вновь схватился за плащ и отбросил его и вовсе в сторону.       В их первую встречу Мэри была одета, но это не помешало ему сотворить с ней все, что он захотел. Теперь она была обнажена, но кнут был у нее в руках.       - Ты боишься меня? – вновь начал инкуб, касаясь ледяными пальцами ее сосков, и Мэри расхохоталась. Искренне, безудержно. От ее смеха мир начал трещать, зашаталась земля, небеса содрогнулись, инкуба откинуло в сторону и поставило на колени. Она все хохотала и хохотала, пока по ее телу не прошла судорога, заставляя замолчать.       - Ты, правда, считаешь, я все та же запуганная девчонка, правда, считаешь, можешь заставить меня бояться, пасть ниц и молить о милосердии? Глупец!       - Госпожа…       - Госпожа? Так-то лучше! – Мэри вздернула подбородок, глядя на пылающие, будто свечи во тьме, мириады звезд. – Раб!       - Вы правы, я ваш смиренный раб. Выполню любую вашу волю, - он на коленях полз к ней.       – Только выпустите меня отсюда!       - Чего ради?       - Я многое могу. Умею приносить не только боль, но и наслаждения, - инкуб остановился перед девушкой. Его руки пробегали по ее бедрам, пальцы ласкали бутон между ног, губы и язык касались живота. – Подумайте Мэри, я буду вашим вечным рабом. Я…       - Попалась!       Громкий голос и явившаяся за ним боль привели Мэри в чувство. Инкуб исчез, как и весь звездный мир. Сибли вновь была в этом, к ее бедру присосалась лягушка и капля за каплей пила ее кровь.       - Мэри, у вас получилось! – триумфально произнесла Титуба.       - Вижу. Сегодня вечером получится и все остальное, - она помолчала, затем резко спросила, с раздражением глядя на земноводное. – Когда оно уже насытится?!              В особняке все прошло точно по плану. Джордж заглотил наживку. В обоих смыслах! Сибли купился на покладистость жены, неожиданную любвеобильность Титубы, позволил связать себя, надеть повязку на глаза и вылакать бутылку вина, а затем заглотил и жабу!              - Молодец Джордж, умница! – Мэри впервые с наслаждением раздела его, впервые сама с удовольствием обнажилась перед ним и легла рядом, контролируя каждое его движение. –       Теперь так будет всегда. До самой твоей смерти. А можешь мне поверить, она наступит нескоро.       Ведьма рассмеялась и наслаждением поглядела на ненавидящее ее лицо. Джордж хрипел и силился что-то сказать.       - Ве… Ве… Ведьм…       - А ведь ты прав Джордж, - Мэри цокнула языком. Я – ведьма! И ты не видел и сотой доли того, что я могу сотворить!       Миссис Сибли поднялась с кровати, взяла склянку, с зельем, которым сегодня орудовала Титуба, откинула в сторону портьеры, позволяя лунному свету объять ее фигуру и начала наносить зелье на свое тело.

От тоски невыносимой Не кричи и не зови. Нам не выдержать бессильной, Глупой клятвы на крови…

      И вновь дробление души, падение в бездну и хриплый голос:       - Добро пожаловать, госпожа. Что вы решили?       - Дай мне клятву верности. Дай клятву, что никогда не нарушишь моего приказа, и что бы не случилось, выполнишь мою волю! Дай клятву и знай, что если нарушишь ее, будешь вечно гореть в ведьмовском пламени.       - Даю клятву! – он опустился перед ней колени и склонил голову.       Мэри положила ему на плечо кинжал, как королева, что посвящает в рыцари, кольнула его тело острием, пуская кровь, добавила своей и отчетливо произнесла:       - Клятва принята!              Джордж все хрипел и хрипел, глядя уже не на Мэри, а на две стиснутые в объятиях тени, слыша их жаркое дыхание, стоны и крики.                     Примечания       *Намек на протестантский праздник Вознесение Господне, который отмечается на 40-й день после Пасхи.       ** Стихи Лили Хайлис «Дальняя дорога» 1992 год.