Ведьма

      Быстро минуло лето восемьдесят седьмого года. Дни стали короче, деревья попрощались с окрашенными в золото листьями, а нет-нет, да просыпавшееся в Мэриной душе чувство вины становилось все более призрачным. Воспоминания стирались, будто рисунки на песочном пляже под натиском наступавшей стихии.       Следующий год пролетел так же стремительно. Снегопад сменялся дождем. Из почек появлялись цветы да листья. И вот уже наливаются краской ягоды и падают на землю под порывами ветра.       Месяц за месяцем. Год за годом.       Май 1689…       - Шестеро за и шестеро против. Слово за тобой Роуз, - провозгласила Меб, в миру хозяйка борделя и одна из сильнейших ведьм здесь, в полуночном лесу.       После минутного молчания рыжеволосая старуха ударила посохом по земле и заговорила:       - Он глуп и не видит дальше своего носа, а потому не опасен. Если поймал какую-то неосторожную дуру, туда ей и дорога. Если мы прикончим Джорджа, появится кто похуже. Может, и сам Инкриз Мэзер заглянет. Все ведь слышали про этого инквизитора, за милю чующего ведьму? – не дожидаясь ответа, Роуз продолжила. - И тогда все, что было до того, покажется чепухой. Пусть живет. Пока живет…       - Но Кэтрин – наша сестра! – попыталась вставить слово Мэри.       - Дурам самое место в могиле. Другим в созидание, - вмешался Хейл, единственный из присутствующих, кто имел реальную власть не на границе с владениями индейцев, а в Салеме. И не мудрено, магистр, один из членов Совета. Он всем своим видом показывал, что могила заждалась не только Кэтрин, но и Мэри, и он с удовольствием подскажет Джорджу Сибли, кого приносить в жертву следующей, если она не прекратит перечить. – Или ты, недоведьма, сомневаешься в нашей главе?       Мэри скрипнула зубами, услышав, как магистр назвал ее, но промолчала, с деланой покорностью склонив голову. Хейл, как и большинство присутствующих, получил колдовскую силу по праву рождения и презрительно относился к тем, кого силой одарил сам Дьявол. К ней, Кэтрин, почти два года как мертвой Талисе... Но перечить магистру в открытую Мэри опасалась, постоянно напоминая себе о его приятельских отношениях с главой города.       Что ни говори, Хейл умел подлизать где нужно, в отличие от той же Мэри, которой здорово досталось за убийство инкуба. Только Титуба да Роуз поддержали ее в том деле, а последняя, по ее собственным словам, даже зауважала.       Майские ночи коротки. Не успеешь оглядеться, как небо посереет, а на востоке зародится зарево нового дня. Конечно, в чащу солнечные лучи попадают далеко не сразу. В лесу можно найти и такие уголки, где будет сумрачно и в полдень. Но в Салеме просыпались рано, и многие из присутствующих на шабаше не могли допустить, чтобы их отсутствие поутру заметили.       Одной из первых раскланялась Мэри, шепнула колдовские слова и рассеялась, словно дым – девушка всего пару месяцев назад овладела умением перемещаться в пространстве без посторонней помощи и теперь часто этим пользовалась – не столько даже ради удобства, а чтобы показать окружающим, что она уже не прежняя неумеха и чего-то стоит. К сожалению, ведьмы не особо обращали на ее фокусы внимания и практически не брали девушку в расчет при решении текущих проблем.       «Чертовы старухи!» - мысль вихрем пронеслась в ее сознании, а в следующее мгновение Волкот ничком упала на кровать. Титуба, как, впрочем, и всегда, была рядом и улыбнулась, когда ее госпожа воротилась.       - Все в порядке? – спросила она, нежно поглаживая Мэри по щеке.       - Нет! – Волкот отбросила руку Титубы в сторону, едва не скрипя зубами от обуревавшей ее злости. – Ничего не в порядке. Я для них пустое место! Хейл так и вовсе мечтает сдать меня Сибли.       - Хейл – опасный противник, - осторожно протянула служанка, перекладывая свою ладонь на волосы Мэри и улыбаясь, будто разговаривая с неразумным ребенком.       Но Мэри не обращала внимания на ставшую уже привычной нежность. Она вообще порой не замечала служанку, относясь к той как к мебели. И молодой госпоже и в голову не могло прийти, насколько велика Титубина заслуга или вина – это уж как посмотреть – в том, что с ней произошло в последние годы и в том, насколько она изменилась.       Перемены ведь совершались исподволь, да и были исполнением желаний самой Мэри. Сначала советы о том, как улизнуть ночью из дома так, чтобы родители не углядели, как отлынить от воскресной службы, как отомстить приятельнице за то, что она пыталась отбить Джона… Уже после, как избавиться от ребенка, как заставить Нейтана замолчать, как… Этих «как» было не счесть. Вот Мэри и не считала.       - Будто бы я не знаю! Ну ничего, и на эту гадюку найдется управа, - Мэри резко встала с кровати и подошла к двери. Ее голос смягчился, когда она спросила. – Ты смотрела, как там Том?       Случившиеся за последние годы перемены коснулись не одной лишь Мэри. И то, что произошло с Томом, было отнюдь не в его пользу. Здоровье Пикарда значительно ухудшилось. Некогда выносливые ноги отекли, и он еле передвигался. По ночам еще не старого мужчину мучил кашель, часто с кровью. Совсем недавно румяное, пышущее здоровьем лицо осунулось и позеленело. Местный лекарь лишь разводил руками, не в силах побороть болезнь и советовал положиться на Господа, чего Волкот уже давно сделать не могла.       Титуба сжала губы и нехотя покачала головой.       - Он умрет, Мэри. Его болезнь не излечима, нужно просто принять это, смириться и решить, что делать дальше. Я уже говорила, вам нужно…       - Я не желаю слушать еще и от тебя, что мне делать! - отрезала Волкот. – Он выживет. Ты умеешь разговаривать с мертвецами. Не верю, что никто на той стороне не знает, как его спасти. Вот и займись делом!       Мэри громко хлопнула дверью, покидая комнату, и зашла к отчиму.       - Том?..       Кто знает, когда она прекратила его ненавидеть. Когда он плакал у гроба ее матери или когда сидел у ее изголовья все те дни, что Дора перестала их узнавать. Когда поставил на место Сибли, что вздумал кричать на нее за непокрытое лицо на похоронах или когда… Жизнь состоит из мгновений, но отыскать то, особенное, порой невозможно. Мэри не ненавидела отчима. И черт его знает, как и когда это произошло.       К радости Волкот в это утро Тому было гораздо лучше. На его щеках появился румянец, и он даже решился выйти к вечеру на главную площадь, где как раз должны были казнить ведьму.       Кэтрин…       Во время разговора с отчимом Мэри пыталась заставить себя не думать о бывшей подруге, но, выйдя за дверь, устало прислонилась к косяку. Из глаз покатились слезы. Кэтрин. Кэтрин…       Веселая пышка чуть старше пятнадцати лет. Егоза, никогда, сколько Мэри ее знала, не сидевшая на месте. Мастерица, помогавшая соседкам с приданым. Хохотушка…       - Давай улизнем сегодня пораньше? У Кларисы устраивают танцы. А там, там… Ну, пожалуйста, Мэри. Роуз послушает, если ты попросишь!       - Это по бабушкиному рецепту. Попробуй, вкусно. Ну, давай…       - Мэри, я сейчас такое расскажу…       Солнце уже давно поднялось, а в скором времени даже начало клониться к закату, а Волкот все продолжала думать о бывшей подруге. Она разговаривала с соседями, корпела над вышивкой, выполняла мелкие домашние дела, но мыслями была далека от всего этого. Она представляла ту картину, которую увидит на площади, и боялась, что не справится с собой, что Том, да и все прочие присутствующие, поймут, что происходит у нее на душе.       Ближе к вечеру стало понятно, что Мэри зря беспокоилась насчет того, что Том все увидит. Отчиму стало хуже. Он даже не смог встать с кровати, не то, что дойти до площади, но настоял, чтобы Мэри не оставалась с ним, а шла на казнь. Многие соседи уже поговаривали, что их семья не чтит городскую власть, пропускает богослужения, и этой болтовне нужно было положить конец.       Поспела Мэри уже к началу экзекуции. Но ничуть не жалела, что пропустила начало. Все было много хуже, чем ей представлялось! Пока Кэтрин вели на эшафот, все желающие бросали в нее камни, отчего тело Кэтрин, уже привязанное к столбу, издали напоминало одну незакрытую рану.       - Прах к праху. Зло к злу. Ведьма к Дьяволу, - начал высокопарно излагать Джордж Сибли, качая в такт своей речи зажженным факелом. - Нечестивица продала нас за тридцать серебряников самому Сатане. Она сношалась с ним, пила его кровь и породила все наши беды: голод, мор скота, засуху…       - Кретин! – сквозь зубы проговорила Мэри, борясь с искушение проклясть Джорджа прямо сейчас. «Сношалась с Дьяволом» - про себя передразнила она городского главу. Будто бы Кэтрин делать было больше нечего!       Среди всех ее сестер по ремеслу Кэтрин была самой доброй и невинной. Она и силу-то получила лишь оттого, что была рядом с ведьмой, когда та умерла. А сейчас…       - Богомерзкая колдунья, - вновь долетело до сознания Мэри, и девушка поморщилась. Уж она-то отлично ведала, в чем состояла «богомерзкость» Кэтрин.       - Я не знаю, не знаю… Кто он и кто я?.. Нужно было согласиться… Я бы пережила, справилась, а сейчас… Я боюсь, Мэри, очень боюсь!       История проста до банальности: жирный дурно п      ахнущий старик захотел залезть под юбку к девчонке втрое младше его. А красавицы Роуз к тому времени Сибли давно приелись. Защитить сироту Кэтрин, напросившуюся к нему дом служанкой после смерти бабки некому – так он думал. Оттого и посчитал девушку, когда она огрела его кочергой да малость подпалила волосы, предательницей. Дьявола вот приплел. Будто бы простые городские парни ему не соперники и променять главу города можно разве что на правителя преисподней.       Самовлюбленный индюк!       - Так и отправляйся же ты к Дьяволу!       Сибли поднес факел к заблаговременно сложенному хворосту и тот вмиг вспыхнул, заставляя Кэтрин орать от боли. Снова и снова. Снова и…       - А-а!       И Мэри не выдержала.

Черви, змеи да прочие гады ползучие На свете белом живущие Призываю вас всех в свидетели Грызите, жальте сосуд показной добродетели Прикончите Сибли до восхода луны Да будет так, не то…

      - Прекрати! – кто дернул Мэри за руку, мешая закончить проклятие. – Хочешь закончить как она?       - Если он подохнет, некому будет меня сжечь! – несколько громче, чем следовало, произнесла Мэри, и кое-кто из стоящих рядом поглядел на нее с удивлением.       - Не здесь! – Роуз вновь одернула девушку и указала на видневшиеся вдалеке кроны деревьев. – Пойдем.       Осторожно, стараясь не попадаться на глаза знакомым, Мэри и Роуз двинулись в сторону леса. Отдаляясь от толпы, Мэри не могла скрыть своего удивления. Что такого хотела ей сказать старая ведьма? Разговор, по-видимому, предстоял долгий и касался не только Сибли, иначе Роуз уже давно растолковала ей, почему не стоит нападать на Джорджа. Снова, как всегда, Инкриз Мэзер, нагонявший страх на всех и вся.       Мэри ошиблась: речь пошла о Сибли, правда не сразу.       - Что думаешь делать? – незамысловато начала Роуз, когда они, наконец, оказались среди деревьев и присели на поваленный в последнюю грозу ствол.       - Закончить начатое – убить Джорджа. Эту мерзкую жабу!       - И что потом?       - Его не будет, - Мэри недоуменно пожала плечами. – Это главное.       - Неужто? – Роуз фыркнула. – Свято место пусто не бывает. Сибли заменит кто-то иной. Хейл, к примеру. А он ведь не является твоим ярым почитателем. Как бы второй костер не устроил. Или считаешь, ведьмы всегда едины? Ты ведь бываешь на наших шабашах, видишь, как часто сестры с братьями вгрызаются друг дружке в глотку. Ты одна из слабейших. Фамильяра, и того завести себе не можешь.       - Не хочу, чтобы от меня кормились разные гады, - прервала Мэри тираду Роуз. – Насмотрелась, как паук пьет Титубину кровь, как она ласкает его, будто дитя малое.       - Он и есть ее дитя. И иного ни у нее, ни у тебя нет, и едва ли будет. И не смотри на меня так, - приказала Роуз, видя, что глаза Мэри становятся черными от ярости. – Думаешь, было бы лучше, если бы тебя с животом закидали камнями или обвинили в связи с Дьяволом, как Кэтрин?       - Нет.       - Нет? Так что ты будешь делать? Причитать здесь и оставаться слабейшей, пустым местом или…       - Или? – вцепилась Мэри за призрачный выбор.       - Выйдешь замуж.       - Что? – у Мэри будто вырвали почву из-под ног. – Что я сделаю?       - Что тебя так удивляет? Уже давно не девица, того и гляди, перестарком начнут кликать. Этим летом ведь двадцать лет исполняется.       - Джон…       - Он четыре года как мертв. Глупо хранить верность призраку.       От жестокой правды, сказанной весьма твердым тоном, у Мэри слезы побежали из глаз, и она прикусила губу, стараясь сдержать их. Джон мертв. Сколько бы раз Титуба не твердила об этом, сколько бы раз ее саму не преследовали кошмары с мертвым телом Олдена, она не верила. Не хотела верить. Даже избавившись от их ребенка, надеялась на чудо. Но год шел за годом, а Джона все не было. Надежда, глупая, беспочвенная, но на диво стойкая надежда. И она никак не могла от нее избавиться.       Джон Олден мертв. Мертв. Мертв!..       - И кого же ты мне посватала? – почти спокойно спросила Мэри, когда голоса в ее голове затихли.       - Того, кто даст тебе власть, силу, поможет управлять этим городом, вертеть его жителями как тебе вздумается, - Роуз улыбнулась. – Джорджа Сибли.       - Что?.. – до разума Мэри не сразу дошел смысл слов старой ведьмы. – Нет! – Она резко взвилась на ноги. – Я не желаю ничего слушать. Я ни за что не пойду за этого старого жирного… Эта тварь убила Джона, Кэтрин… Даже думать об этом не смей!       Оглушенная неожиданным предложением, Мэри кинулась прочь с поляны, не разбирая дороги и не слушая дальнейших слов Роуз.       В себя девушка пришла уже на окраине города. Немного постояла, чувствуя удушье от быстрого бега и туго затянутого корсета, но все же двинулась вперед. Домой идти не хотелось. Мэри подозревала, что идея о ее замужестве пришла в голову не одной Роуз – не зря ведь Титуба с утра пыталась ей что-то внушить - и не желала выслушивать все по второму кругу от служанки. Вместо этого девушка заглянула в расположившийся по соседству от опушки трактир.       Впрочем, ничего заказать, даже подойти к стойке, она не успела. Еще на пороге ее подхватил Роберт - один паренек из местных. Еще молодой, но уже с изрядным брюшком. Он в свое время был приятелем Джона и вместе с Олденом отправился на войну с индейцами. Вот только, в отличие от Джона, Роберт вернулся…       - А, красавица наша, - мужик подхватил ее за талию и завел внутрь. – Садись за наш столик. Повеселимся. А затем…       - Пусти! – не дала ему договорить Мэри, пытаясь, хоть и без особого успеха, оттолкнуть руку неожиданного ухажера, который до того ни разу не пытался заигрывать с ней. Видно вино ударило в голову.       - А красавица-то с норовом! – Роберт хохотнул, таки усаживая ее за свой столик. – Ничего, скоро нашей пташке крылья-то подрежем.       - Что ты имеешь в виду? – Мэри против воли заинтересовалась.       - Папашу твоего. Говорят, он одной ногой в могиле. Как ляжет туда обоими, будешь, как Кэтрин думать-гадать, куда приживалкой устроиться. Мой дом не хуже других. Кухарке давно помощь на кухне требуется, а мне в постели.       Пощечина.       Мэри взвилась на ноги и отшвырнула стул в сторону.       - Эй, девка, что ты себе позволяешь? – невежливо окликнул ее трактирщик, то ли не узнавая, то ли, наоборот – в отместку за то, что в свое время Волкот прокатила его сына.       Мэри не ответила, кинувшись к выходу, и почти сразу столкнулась с преподобным Льюисом.       - Прошу, помогите, он оскорбил меня, сказал…       - Оскорбил, говоришь, - по виду Льюис, как и Роберт, уже изрядно набрался, ничуть не стесняясь своего сана и не опасаясь забрызгать бражкой, а то и чем покрепче сутану. – Как можно оскорбить гулящую девку? А иным здесь и не место. Если уж явилась, не жалуйся!       - Да что вы знаете?! Кто дал вам право решать? Паршивый святоша! Такой же ханжа, как и…       Договорить Мэри не сумела. Невесть откуда появившаяся Роуз вновь прервала ее.       - Иди домой! – с нажимом произнесла ведьма.       - Но…       - Иди домой! – повторила Роуз, буравя Волкот не предвещавшим ничего хорошего взглядом.       Мэри сжала руки в кулаки, до крови царапая ногтями ладони, но вновь перечить не посмела и быстро вышла из пивнушки. А дальше не двинулась. Вместо этого девушка облокотилась о дверь и с силой ударила по ней затылком, окинула быстрым взглядом улицу перед собой и, убедившись, что вокруг ни души, прошептала: «Длинная дорога в тьму…». И исчезла.       Ночная чаща встретила ее тишиной, впрочем, недолговечной.       - А-а! Ненавижу! Ненавижу!..       Мэри махнула рукой в сторону, вымещая на ни в чем не повинном дереве всю неиспользованную колдовскую мощь – ствол с корнями вырвало из земли и повалило на твердыню. Ведьма же ничком упала на землю, размазывая по щекам слезы вперемешку с кровью от исцарапанных ладоней.       - Ненавижу! Ненавижу! – все бормотала и бормотала она, не в силах замолчать. – Ненавижу! Сдохнете все! Черви, змеи да… - она попыталась вновь начать оборванное заклинание, но дыхание прервалось, будто кто-то сдавил ее горло удавкой. Сил не осталось. Ничего не осталось. Лишь сжигающая ее изнутри ненависть.       - Я отомщу, не знаю как, но отомщу! – прошептала внезапно осипшим голосом Мэри, скрепляя слова, будто клятву, собственной кровью.              Текли минуты, быть может, часы – Волкот не следила за временем, облокотившись о поваленное дерево и странно оцепенев. Ей было нужно прислушаться к Роуз: вернуться домой, жить дальше.       Но… Что дальше? Замужество, власть… Разве не этого от нее ждали, не этого она сама хотела?       Джон.       Джон Олден…       Стоило признать, она не помнила его. Прошло четыре года – немаленький срок. Но едва ли это было стоящим оправданием. Мэри узнала бы его при встрече, но не могла воспроизвести в памяти его лицо. Короткие волосы, усы, переходящие в аккуратную бороду и светло-зеленные глаза – это все, что сохранила ее память, но она никак не могла собрать все кусочки воедино и возродить его лицо целиком.       «То же мне, настоящая, вечная любовь!»       На душе было мерзко. Мэри была противна самой себе. Еще несколько лет назад она зачитывалась великими историями любви прошлого: Тристан и Изольда, Ромео и Джульета, Данте и Беатричи, Петрарка и Лаура… – ее первый отчим служил в городской управе писцом и приручил ее к книгам. Карлу, как он разрешал Мэри себя называть, всегда удавалось доставать редкие фолианты, которые они затем читали с падчерицей по ночам, портя себе зрения тусклыми дымящими свечами и неизменно выводя из себя мать Мэри, презрительно относившуюся к древней писанине, валяющимся повсюду страницам да огаркам.       Почему они могут проносить любовь сквозь всю жизнь, спускаться за сужеными в ад, выпивать отраву, чтобы не жить вдали, а она… Короткие волосы, борода, светло-зеленные глаза…              - Мистер Льюис, прошу простить меня. Я не имела права перечить вам. Разумеется, вы много умнее и опытнее меня, а оттого…       Она пришла в трактир на следующее утро, так и не побывав дома и наскоро стерев грязь с платья и кровь с лица да ладоней. Не в первый раз ей доводилось скрывать и то, и другое. Но кое с чем вышла заминка. Мэри заучила свою реплику до последнего слова, но так и не поверила в нее, а оттого поминутно заикалась. И будь она на месте Льюиса, ни за что не простила себя. К счастью, святоша особой проницательностью не отличался.       - Я все понимаю, берегите себя…       А вот другие ее слова, произнесенные чуть позднее, были короче и искреннее:       - Я согласна, Роуз. Я выйду замуж за Джорджа Сибли.