Ведьма

      Это была идея ее отчима – свести Мэри с Нейтаном, сыном местного трактирщика, который еще в прошлую весну положил на нее глаз.       - Давно пора от тебя избавиться. Жрешь, как саранча, а пользы никакой, - бормотал папаша, выпроваживая девушку из дому. Никаких изменений во внешности падчерицы «заботливый» отец не заметил. Только во время завтрака порадовался тому, что дочь в отличие от последних месяцев практически ничего не ест. Но свое мнение о «прожорливой саранче» не изменил.       Взглядом веля Титубе оставить ее одну, Мэри вышла из дома и медленно зашагала к рыночной площади. Девушка уже опаздывала на встречу, но ее мало волновало возможное недовольство Нейтана. Мэри нужно было подумать о том, что вчера произошло, а делать это в присутствии служанки, которая не спускала с нее глаз, было попросту невозможно.       Стояла солнечная безветренная погода. Казалось, сама природа забыла, что на дворе зима и вместе с обитателями Салема наслаждалась весной и грезила о скором лете. Солнечные лучи отражались в стеклах близлежащих домов, по улицам бегали ребятишки, то и дело подставляя ямочки на щеках огненному диску и щурясь от яркого света.       Дети… Ребенок… Ее дитя…       Еще неделю назад Мэри и не думала, что будет жалеть о его потере.       Тогда она желала избавиться от обузы, нелепого «дара судьбы»… А сейчас, сокрушалась, что потеряла его. «Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться» - любила повторять миссис Сибли. Кто мог знать, что старая карга окажется правой!       У него были бы его ясные светло-зеленные глаза, которых Мэри так не хватало в последние месяцы, темные, чуть вьющиеся волосы, широкие брови. И что-нибудь от нее самой: маленький нос с едва видной горбинкой, которую она так ненавидела в детстве, светлая почти мраморная кожа, сколько бы часов она не проводила на солнце… Или…       - Мэри… Мэри, да стой же! - кто-то схватил девушку за руку и повернул к себе. – Что это с тобой? Идешь, никого не видишь… Я скоро ног не буду чувствовать: так долго тебя жду.       - А, Нейтан… - Мэри никак не могла придумать ответ, снова и снова возвращаясь к мыслям о ребенке. – Я совсем потеряла счет времени.       - Бывает, - долговязый парень с так и норовившими упасть на глаза волосами легкомысленно пожал плечами. – Хотя так ты жизни проживешь, не заметишь.       Нейтан рассмеялся, посчитав свои слова шуткой, а затем, подхватив Мэри под руки, зашагал вглубь ярмарки. Но сосредоточиться на спутнике, несмотря на его близость, Мэри так и не удалось. А впрочем, девушка и не стремилась. Долговязый, худой, как тростинка в отличие от толстяка-отца, Нейтан относился к тем людям, которым был нужен не собеседник, а слушатель. И на эту роль Мэри подходила как нельзя лучше.       «Он был бы ангелом» - вновь вернулась девушка мыслями к ребенку. Мы бы справились. Как-нибудь да справились. Но Дьявол отнял у меня его, и теперь…       Розовощекий карапуз с тонкими, как и у всех детей, редкими волосами… Он улыбался, пока бездумно радовался приходу нового дня.       Малыш…       - Мэри… Мэри! Да где ты сегодня витаешь?       - Что?       Лошадиное лицо с большими карими глазами и куцей бородкой вместо дитя любви - реальность оглушила Мэри, будто она со всей силы врезалась в каменную стену, лишилась крыльев вслед за Самаэлем да Азазелем - павшими ангелами, которых изгнали с небес на грешную землю. Сжав губы в одну нить, чтобы не заорать от отчаянья, Мэри отвернулась от спутника и осмотрелась, пытаясь понять, где они находится. Пара стояла рядом с прилавком с украшениями, который разместился прямёхонько посреди площади. И выбор у беззубой старухи-торговки с хитрым взглядом был немалым. Разумеется, никакого золота, манящих изумрудов или кроваво-красных алмазов, как у все той же миссис Сибли, на лотке и в помине не было. Но тонкие серебряные цепочки с ониксом, нити из янтаря и кварца имелись в достатке.       - Кр-расиво, - заикаясь, но чувствуя, что Нейтан чего-то от нее ждет, проговорила Мэри и потянула парня в сторону. Поклонник стоял как вкопанный, и Мэри с досадой продолжила, дивясь чужой непонятливости. – Но в нынешних условиях, когда на нас вот-вот нападут индейцы, моя семья не может себе позволить…       - Теперь может! – уверенно проговорил Нейтан, взял одну из цепочек с кулоном из оникса и приложил к груди Мэри. – Моя невеста может позволить себе и большее. Да и эта война… Давно пора о ней забыть. Что эти французики в своих накрахмаленных рубах, способные лишь петь писклявые серенады, что трусливые индейцы не посмеют напасть на нас. Тот, кто этого не понимает, круглый идиот. Идут сражаться из-за пустых слов. А имеющийся здесь камень…       Мэри не слушала дальше. Это «невеста» оглушило ее. Она и подумать не могла, что отчим не скажет ей не слова. Одно дело стукнуть кулаком по столу: «ты выйдешь за него!», настоять на предложении. Но решить все за нее, даже не предупредив... Будто она ничто. Тупая скотина, которую ведут на рынок на продажу и которая должна плясать от радости что не на скотобойню.       Мясо!       Да и эта война… Трусливые индейцы не посмеют напасть на нас. Тот, кто этого не понимает, круглый идиот.       Такое презрение к солдатам, к живым, мертвым… К Джону!.. возмутило, вывело из себя, заставив повторять:       «Он просто идиот, не понимает… Ничего не понимает!»       Но когда ладонь Нейтана коснулась головой кожи у основания ее шеи, в глубине души вспыхнул гнев, мгновенно объявший ее естество и заслонивший все иные чувства. Олден последним касался ее наготы, и Мэри чувствовала, что предает его. Пусть Джон был мертв, пусть этой ночью, она предала свою, веру, впрочем младшая Волкот никогда не отличалась особой религиозностью, предала их дитя…       Малютка с ангельским лицом вновь возник у нее перед глазами. Крошечное тельце, пухлые ручки, сжатые в кулачки, доверчиво ухватившие ее за палец…Он крепко спал, купаясь в любви, не ведая о…       Чертово отродье!       Отмахиваясь от теперь несбыточного, от грязных рук Нейтана, Мэри резко отшвырнула цепочку в сторону и с перекошенным от ненависти лицом прошептала:       - Не смей приближаться ко мне!       И бросилась прочь.              В воздухе летала пыль, попадая в горло и мешая дышать. Все вокруг казалось алым, нестерпимо болела голова, грудь сжимало кольцом, а сердце колотило как бешенное.       И чертовы юбки!       Они путались под ногами, обворачивались вокруг щиколоток, как дикий плющ вокруг ограды. Мэри едва не упала. Но какая-то сила схватила ее за запястье и развернула.       - Что это ты себе позволяешь?! Мы с твоим отцом уже обо всем договорились, назначили дату… Ты моя!       Вновь эти чужие мерзкие ручища. Казалось, Мэри вернулась в ночной лес, и к ней прикасалось давешнее чудовище, отравляя ее плоть, вымазывая ее грязью, от которой уже не отмыться, сколько бы она не терла себя мочалкой и не обливалась благовониями.       Но в этот раз Мэри не была беспомощной жертвой.       Время замедлилось.       Удар сердца.       Солнце померкло. Девушку охватила тьма. Вязкая, как трясина, обжигающая до костей. Мертвая и живая одновременно.       Удар сердца.       Нейтана отшвырнуло в сторону и впечатало в землю       Удар сердца.       Мэри моргнула, скидывая охватившее ее оцепенение, и, не задумываясь над тем, что произошло, бросилась вперед.

***

      Тук. Тук. Тук…       Большие, на полстены, деревянные часы – очередное заморское диво, привезенное отчимом Мэри с земли предков, бездушно отстукивало время. Этот звук из-за царившей вокруг тишины было слышно во всем доме.       Мэри лежала в кровати, закутавшись до подбородка в одеяло и, заикаясь, повторяла вслед за деревянной диковинкой:       - Р-раз, д-два, тр-ри…       Девушка не понимала, что произошло на площади. Липкой паутиной тело оплел страх, отчего Мэри не могла согреться ни благодаря горячему кирпичу, ни трем, хоть и дырявым, но теплым одеялам. Да и это нестерпимое в последние часы одиночество, которое прежде всегда радовало девушку. Никого кроме нее в доме не было: мать ушла посплетничать к подруге, отчим, по-видимому, засел в пабе. Даже Титуба куда-то запропастилась.       «То же мне покорная служанка!» - шептала Мэри, в глубине души понимая, что вовсе не отсутствие индианки ее беспокоит.       Том Пикард… Новоиспеченный отчим!       Если бы Мэри застала его по приходу, она бы нашла что сказать. Тогда в ее теле все еще бродили неведомые силы. Девушка выговорила бы все!       Но сейчас…       С каждым мгновением новообретенная мощь покидала ее. Что-то внутри скукоживалось, теряло силу. Тьма больше не казалось живительной. Она пугала.       Тук. Тук…       Хлопнула входная дверь, прерывая размеренный стук часов. Затопотали в гостиной. Что-то упало на деревянный пол. Затем послышалось крепкое ругательство. Звон – очередная бутылка с виски… Шаги приблизились, и Мэри затаила дыхание. Дверь в ее комнату была захлопнута, и лишь маленькая полоска света указывала на ее присутствие.       Шаги отдалились       - Я… Я верю, что Ты принимаешь всякого, кто… Кто приходит к Тебе, и… И прощаешь ему все грехи. Г-господи, пр-рости мне все…       Странный звук отвлек Мэри от давно позабытой молитвы. Девушка замолчала, и вовремя! Широко распахнулась дверь, от силы удара гостя едва не вылетевши из петель. В следующий миг на пороге появился Том Пикард с перекошенным лицом и каким-то шнурком в руках.       - Дрянь! Как ты смела перечить, дерзить Нейтану! Нахлебница!       Отчим приблизился, не успела Мэри даже поднять голову от постели, и так же стремительно замахнулся. Черная кожа «шнурка» на миг блеснула на свету.       «Плеть, плеть для собак!» - успела подумать Мэри. А в следующий миг пришла БОЛЬ.       - Сука! Думала, я не знаю, как ты прячешься со своим Джоном по всяким углам.       Плеть так и летала.       Удар!       Боль…       - Дрянь!       Еще удар.       Снова…       - Шлюха! Грязная, мерзкая…       - А-а!       Боль, ненависть и жгучий огонь сплелись воедино. Черный клубок – ее душа… Мэри видела ее, чувствовала… В один миг она взорвалась. Оконное стекло треснуло, плеть, а затем всю фигуру Тома объяло пламенем. Еще миг, тело отчима отлетело в сторону и ударилось в стену дома с такой силой, что здание пошатнулось.              Тук. Тук. Тук…       Дом на отшибе вновь поглотила тишина. Лишь часы продолжали выстукивать.       Тук. Тук. Тук…