***
- А-а! - Мэри рывком села на кровать, пытаясь отдышаться и стереть из памяти собственный труп. Девушка хотела по обыкновению провести рукой по животу, но ее конечности дрожали до такой степени, что ладонь промахивалась, неизменно падая на колени. - Госпожа? – заглянувшая в Мэрины покои Титуба, обеспокоенная криком хозяйки, мигом заметила ужас на лице младшей Волкот. – Что с вами? Не дожидаясь ответа и быстрым шагом, зайдя в комнату, служанка поставила подсвечник на стол и присела рядом с девушкой. Поначалу несмело индианка погладила Мэри по волосам. Не привыкшая к такой ласке, девушка всхлипнула, а затем зарылась Титубе в юбки, рыдая уже в открытую. - Он вернется, обязательно вернется… Меня не повесят… Ребенок… Он родится точно в срок. Розовощекий карапуз… - Госпожа, - Титуба приподняла лицо девушки и вплотную приблизила к своему. – Джон Олден мертв. - Ты лжешь! - упрямо прошептала Мэри, до крови прикусывая губу. – Я бы почувствовала, если бы он умер! - Вы обманываете саму себя, - по лицу Титубы гуляли тени, заостряя и без того четко очерченные черты и делая по-настоящему пугающим. Губы Мэри затрепетали. Она глубоко вонзила ногти в ладони, пытаясь привести себя в чувство. - Нет! - Вы хотите узнать точно, что с вашим любимым? – Титуба внезапно встала с постели и подошла к подсвечнику. – Хотите? Слова не потребовались. Лицо Мэри говорило само за себя. Служанка кивнула в ответ мыслям своей госпожи и, взяв в одну руку подсвечник, другой – ладонь Мэри, пошла в сторону двери. Деревянный пол холодил босые пятки, а проникавший в щели в стенах ветер пузырил широкие, длиною до пят, рубахи, заставляя девушек ежиться. Впрочем, идти было недалеко - в гостевой зал к камину. Его давно не топили из-за недостатка монет, чтоб заплатить трубочисту, оттого Волкот и удивилась. - Что мы здесь… - начала Мэри, но рабыня прервала ее, бросив одну из свечей в печь. Вновь взяв Мэри за руку, она подвела госпожу ближе к камину и провела ладонью у девушки перед глазами. - Глядите! Миг, вспыхнуло пламя. Воск от свечи потек, будто горящее масло, обжигая даже на расстоянии вытянутой руки. Титуба встала позади Мэри, положила одну из своих ладоней на выступавший живот госпожи, а вторую поднесла к пламени. - Вы увидите, - прошептала она, и, точно подчиняясь словам служанки, мир вокруг Мэри померк. - Дзинь! - Др-р! - А-а! Резкие звуки оглушили Мэри, отчего она, все еще находясь во мраке и не видя ни зги, упала на колени, больно ударив правую ногу. - Что за… - Др-р! От нового грохота девушку откинуло назад и едва не повалило на спину. Не сдаваясь, Мэри вцепилась во что-то острое, до крови царапая ладони. - Я должна знать! – упрямо прошептала она, в бессильной ярости скрипя зубами. – Должна! Будто бы подчиняясь новой хозяйке, тьма вокруг начала рассеиваться. Свет пробивался то тут, то там, как если бы за несколько мгновений солнце поднялось на середину неба. - Дзинь! - Дзинь!.. Звон шпаг, залпы мушкетов наряду с выстрелами из дуэльных пистолетов, и дикий ор… Действительность предстала перед Мэри во всей своей мерзости! Тела… Они падали ежесекундно. Кое-кто пытался подняться, другие так и лежали. И лишь кровь хлестала с открытых ран. - Джон… Олден сражался чуть в стороне, глядя на бой через прицел винтовки из неглубокого окопа. - Др-р! Толстый индеец со скальпелем на деревянной палке зашатался и упал. - Джон… Он не слышал. Еще один выстрел – еще один труп. - В атаку! – прокричали откуда-то сзади, и люди кинулись вперед, поддерживая боевой клич: - В ата… - Олден захлебнулся собственной кровью, и упал ничком на землю с пробитой насквозь шеей. - Джон!.. – Мэри бросилась к Олдену, не осознавая, что отчаянно не успевает. Мир вокруг вновь начал меняться, все блекло, краски растекались по углам, превращая до того живых людей в безликих теней, будто на холст вылили ведро с водой. - Джон! На месте, где мгновение назад лежал Олден, возвышалась могила с накренившемся деревянным крестом и короткой, кое-как выведенной на табличке надписью: «Джон Олден 1665-1686»… - Госпожа… Госпожа… Госпожа! - Титуба водила у Мэри перед носом флакончиком с нюхательными солями, пытаясь привести девушку в чувство. Мэри скрючилась на полу рядом с давно потухшим камином, приходя понемногу в себя. Она отстраненно наблюдала за действиями служанки, до того ошеломленная, что не могла ни о чем думать. Лишь о Джоне… Нет! Только не о нем! - Зато теперь вы знаете, - Титуба помогла девушке подняться на ноги. – Знание лучше неведенья и пустых надежд. Вам нужно жить дальше. Чего бы это не стоило! - Ради ребенка? Его частички… - спросила Мэри, все еще не в состоянии думать сама, лишь послушно выполнять чужую волю. - Ради себя. К радости Сибли Джон не вернется в Салем. Но когда Джордж узнает, что вы носите дитя Олдена, он сживет вас со свету. Выставит блудницей на весь город. - Меня, но ребенок… - Вы оба погибните, - жестоко произнесла Титуба. - У вас есть выбор: сгинуть вместе с нерожденным дитя или выжить. Вы можете спасти только себя. Как в самом начале беременности, Мэри не хотела ни о чем думать, принимать какое-либо решение. Отгородиться бы стеной от всех проблем, и пусть все идет своим чередом. Когда будет нужно, она сделает выбор. А сейчас… - Уже поздно что-то менять, - чтобы отвязаться от служанки, проговорила Мэри. - На таком сроке ни одна повитуха не возьмется. - Поверьте, - Титуба смотрела на Мэри, не мигая, и не давай своей госпоже отвести взгляд. – Есть тот, кто сможет решить вашу проблему, кто поможет, не требуя ничего взамен. Наоборот, сам одарит силой.***
На следующий день Мэри чувствовала себя так дурно, как никогда ранее. Ее мать с отчимом на все утро ушли в церковь на воскресное богослужение, а их дочь это время провела на коленях рядом с помойным ведром. Ее рвало ежеминутно, а сердце колотило как бешеное. Лишь выпив приготовленное Титубой зелье, девушка смогла встать на ноги и выйти из дому. Она надеялась уйти, пока с мессы не вернулись родители и не начали задавать вопросы. Жаль только, проповеди иного «святоши» избежать не удалось. Джордж Сибли добрых полчаса разглагольствовал о везении Джона. Как же, погиб на войне, а не на виселице. Мэри молча слушала этот вздор, ежесекундно боясь срыгнуть на мерзкую свиную рожу. Слова Титубы о том, что уже завтра все будет кончено, ничуть не успокоили. Девушку трясло, и мифический благодетель, способный, по словам служанки, одним движением руки решить все ее проблемы, ничуть не утешал. К ночи состояние Мэри улучшилось. Тошнота сошла на нет, а тело перестало ломить от непонятной усталости. Зато страх усилился. Но не от встречи с целителем или боязни скорой потери ребенка. Мэри страшилась заснуть и вновь увидеть свое тело на виселице. А потому боялась закрыть глаза и мигом последовала за Титубой, когда служанка сказала: - Пора. Дорога до леса не заняла много времени. Город спал, а потому девушки шли быстро, не боясь встретить кого-то из знакомых. Лишь углубившись в чернолесье, Мэри замедлила шаг, а затем и вовсе остановилась. - Я передумала, я хочу вернуться, - срывающимся голосом сказала девушка. Титуба лишь покачала головой. - Этот ребенок в Салеме не выживет, - индианка чуть подалась вперед, убеждая госпожу. – Не нужно бояться леса. Лес позаботится о его крошечной душе. Как и о вашей. Титуба пошла дальше, и Мэри, оглянувшись на окутанный тьмой путь за спиной, последовала за ней. На небольшой поляне, окружённой древними толстыми дубами, заставшими, как полагала Мэри, на своем веку еще индейцев, служанка уложила Волкот на землю. Затем согнула девушке ноги в коленях, широко расставив их, будто собираясь принять роды, и принялась расстёгивать рубаху на груди и животе своей госпожи. Стоял февраль месяц, но полуобнаженная Мэри не чувствовала холода. Один липкий страх. - Не шевелитесь, - приказала Титуба, и Мэри схватила служанку за руку. - Пожалуйста, это все, что у меня от него осталось. - Тише, - легко надавив на тело госпожи, Титуба заставила ее вновь лечь на землю. И, обнажив большой живот, достала флакон с зельем. Вылив часть на ладони, индианка начала втирать его Мэри в тело. Начав со лба, переносицы и губ, она провела пальцами по шее девушки, коснулась грудей и долго колдовала над животом. По телу Мэри начал распространяться жар. В голове помутилось, будто во время горячки, а затем в глаза ударил яркий свет. Титуба исчезла, и Мэри осталась одна. Одна ли?.. Мэри смотрела на себя будто со стороны. И видела рядом черную стремительно перемещавшуюся фигуру с темными загнутыми рогами, длинными получеловеческими-полузвериными ногами и поросячьим рылом вместо лица. - Нет, стой, я не желаю! - снова начала вырываться она, но… - У вас нет выбора, Мэри, вы ведь этого хотите. - Нет, прошу… - Вы этого хотите, - упрямо повторила Титуба. – Позвольте ему… Мэри увидела Джона. Таким, каким он был за месяц до их разлуки. Все тот же лес вокруг, знакомая поляна, мороз, щекочущий нос… Но рядом был он! Его лицо, улыбка... Олден целовал ее, как прежде, любил… Мэри со смехом убегала в чащу, зная, что он рядом и ни за что ее не отпустит. Зная… Мэри обернулась, и радость на ее лице сменило отвращение. Волкот преследовал монстр, истинное Зло! Девушка закрыла глаза. - Раз, два, три… - начала она про себя, пытаясь убедить, будто стоит обычный вечер, один из тех, когда полная луна освещает ее постель, мешая заснуть. Будто стоит ей перевернуться на бок… - А-а! Рядом с ее лицом лежал полусгнивший труп. Пустые глазницы, из которых выползали мерзкие длинные черви. Зловонный запах разлагающегося трупа. Погрызенная подземными тварями плоть… - А-а! Мэри затрясло от ужаса, и перед глазами все потемнело. Девушка едва не потеряла сознание. А меж тем самое страшное было впереди! Из расщелины в коре дерева, что росло между ее ног, словно выброшенные бурным потоком, расползались огромные жуки. Они двигались по ее ногам к вздутому животу, и дальше – на грудь, лицо. Мерзкие твари были повсюду. Они ползли все выше, вгрызаясь в ее плоть, и Мэри едва не теряла сознание от отвращения. Откинув голову, она вновь заметила Олдена, стоящего чуть позади. - Джон, помоги, помоги мне… От звука ее голоса Олден исчез. В двух шагах от Мэри стояло Зло. - А-а… А-а!.. - Теперь скажите ему, скажите, что вы этого хотите… - Да, да, да! - кричала Мэри, желая все прекратить, желая умереть… И все прошло. Не веря своим ощущениям, девушка чуть приподняла голову и ничего не увидела: ни жуков, ни полуистлевших трупов. Живот тоже исчез, стал плоским, как полгода назад. От Джона Олдена в ее жизни остался лишь амулет.