Искушение.

Прошел месяц с того дня, как Бретт услышал от Бернарда те слова, о которых он мечтал всю жизнь. Со своими эмоциями он не всегда совладал. Истерические напады происходили очень часто, но Бернард уже к ним привык. Первоначально он удивлялся, когда Бретт заливался слезами и залезал на подоконник из-за того, что Бернард просто просил его, например, не писать мимо стульчака. Но с этими порывами страстной души Андерсона он смирился и даже отмечал, что это довольно мило выглядит. Порой Бретт этим пользовался, чтобы Батлер его утешал. Дальше поцелуи, томные объятия, смущенный и даже испуганный взгляд Андерсона, когда увлекшись, Бернард расстегивал ему штаны. "Берни, я не готов."- слышал он в ответ от мальчика-бабы и терпеливо останавливал свои действия. Батлера удивляло это, ведь Бретт не был похож на стеснительную и скромную овечку. Эти яркие блузки, брюки с заниженной талией, чтобы были заметны его прелести, игривый взгляд и сводящая с ума сережка в ухе. За всем этим пряталась чистая и невинная душа, которую Андерсон явно пытался скрывать. Но в совместном проживании Бернарду открылась и эта тайная частичка. Однажды вечером, Батлер преспокойно пытался подобрать на любимой жене-гитаре аккорды. Не услышал он мягких шажков. Когда он держал в руке инструмент, его мысли были всегда сосредоточены только на нем. Мимо него, виляя задницей, прошел Андерсон, встал над душой и начал строго наблюдать. Включив стерву, он не выдержал, и из его аккуратненького рта полился клёкот: -Вот, ты знаешь?.. Мне надоело смотреть на то, как тебе на меня наплевать. Ты думаешь, что мне легко? Моему сердечку больно наблюдать, понимаешь? Тебе эта сучка дороже меня. Мне так кажется, по крайней мере... - он говорил это, подергивая плечиками и взмахивая ручками.- Тебе было бы приятно, если бы я сидел на коленях у Саймона, допустим? И сосался бы с ним. А потом провел рукой бы по моим коленям выше, и выше, расстегнул бы молнию... -Кхм. -Вот видишь?! Тебе неприятно. Вот и мне тоже, когда ты с этим вот. Что это вообще? -Это гитара, киска моя. Просто гитара. - в голосе Бернарда не слышалось раздражения, Бретт всегда не мог запомнить название. -Мм, че-то знакомое. Ты понял, что я говорю?? -Понял, понял, - заботливо сказал Бернард и поманил к себе товарища, - Иди ко мне. Андерсон подошел ближе, и Батлер, взяв его за руку, потянул к себе и усадил на колени. Гитара была предварительно отодвинута в сторону, очень аккуратно и бережливо. Довольный Бретт обнимал Бернарда за плечи и болтал ножками, пиная его пяточками. Там уже были кровоточащие синяки от предыдущих таких посиделок, но мужчина-гитараст к ним уже привык и не чувствовал боли. Руки Бернарда располагались на изящной талии и крепко держали, соединив пальцы. Мужчины касались лобиками и нежно целовались, даря ласку и любовь друг другу. -Милый, хочу гулять. Пошли, все, пойду собираться. -отстранившись произнес мальчик в блузе. -Ты не пойдешь, ведь я тебя не отпустил. -Если любишь, отпусти! -Нет, свое сокровище - никогда. - Бернард обнял суку крепче и принялся легонько целовать ему шею. У Бретта сладко потянуло в животе от счастья и ласки. -Но... Я хотел продемонстрировать народу свои новые ультрамодные ботиночки из замши. Простота и мягкость конструкции делает данный вид обуви делает похожим больше на домашние тапочки, нежели на спортивную обувь. Сохранив свою необыкновенную практичность, они приобрели более изысканный и элегантный вид. А какой цвет я подобрал! -Ты про те свои сраные мокасины? -Это ботиночки! Или туфельки! Называй как-то так. -Хорошо, цветочек мой. Давай волосики с ебальца уберу. - ласково сказал Бернард и протянул руку, чтобы убрать павшую на глазик Бретта прядь. Тот начал махать лапками и сопротивляться, хотя у него не удавалось.- чего волнуешься, крошка? -Не знаю... Задумался. Я был одинокой кошечкой, которая гуляла сама по себе. Да, были парни... -Шестизначное число. -Но они не идут в сравнение с тобой. Им я не хотел отдаваться. Иногда меня брали силой. Всегда. Те мужчины в мой жизни рассматривались как неудачные эксперименты, которые еще были не до конца изучены. Но ты - мой большой проект. -Большой?- заинтересовано переспросил Батлер. -Да. Я люблю большие вещи... -Я подозревал. -Берни, я уверен, что рано или поздно захочу открыть тебе свою страсть и похоть, и ты воспользуешься этим. Какой у тебя носик... Я обязательно тебе отдамся, и это будет уже по моему желанию и согласию... Меня твой нос с ума сводит, не могу... Пока мы будем просто придерживаться того, что мы сейчас делаем. Он великолепный, такой острый.... -Приебался к моему носу. Меня в детстве дразнили из-за него, мне обидно было. - проснувшись пробурчал Бернард. -Я хочу твой нос просто... Твое лицо божественно. И не только из-за носа. Этот прыщ на подбородке... - поглаживая по щекам и тщательно разглядывая хайло Батлера, говорил Бретт с нотой чуть ли не религиозного поклонения. -Откуда у меня прыщ?! - дернувшись, воскликнул его друг-парень. -Милый, пошли в парк! -Да пошли, слезь с меня, мне зеркало нужно! - Андерсон изящно сполз с коленей Бернарда, и тот помчался в ванную рассматривать воспаление на подбородке. Андерсон, довольный тем, что уговорил любимого на то, чего хотел, томно сел то место, где недавно сидел его парень-муж и, презрительно посмотрев на гитару, начал с ней говорить: -Ты не добьешься его, сучка. Берни мой. Не твой, поняла? Только попробуй отбить у меня мое чудо. Я тебе выцарапаю все. Об стену разобью, стерва, мразь! Бесишь меня, кто тебя звал вообще?! - захныкав прокричал Андерсон и стукнул по-бабски ладошкой инструмент. -Я первее появилась у Берни, а ты вообще левая чума какая-то, - ответила гитара ему,- кто бы говорил то. Ты видел, как меня трепетно он обнимает? Да я со стороны вижу, что Берник тебя терпит, господи, да ты вообще никто! Я тебя даже за соперницу не считаю, ахах, мне по, чисто по на тебя. Батлер вернулся с кремом от прыщей в руке и, застав Бретта на полу, душащего гитару, озадачился. Ситуация явно была необычная, но он не знал, что делать. -Солнышко, ты чего это творишь? - размазывая по подбородку средство, спросил Бернард. -Эта шалава сказала мне, что нам не быть вместе, и что ты меня не любишь! -Гитара? -Да! Шлюха! Батлер, не зная, что сказать, положил тюбик на рядом стоящую тумбочку и подошел к деве на полу. Аккуратно отодвинув его от инструмента, Бернард отнес гитару в комнату и положил в чехол для нее. Заботливо погладив и тихо прошептав: "Спи.", он снова вернулся к Андерсону. Тот лежал на полу, свернувшись калачиком и спрятав лицо в ладошки. Его всхлипы были так жалостливы, что у Бернарда внутри все сжалось и он поднял с пола мальчика и обнял. -Ну, чего ты плачешь, детка? Все же хорошо, я тебя люблю. Не слушай ее, у нее характер такой. Помню, как в первый раз ее купил. Она так меня материла - охо-хо. Привыкнет к тебе, да перестанет. Не волнуйся. -Она... Такие ужасные слова мне говорила... Мне больно на душе. Ударила в самое уязвимое место. -Она любит дерзить, не принимай близко к сердцу, пирожочек. - ласково говорил Батлер и начал пальцем аккуратно вытирать слезы Бретта ,- давай, вытру слезки твои горькие. -Давай... Ты любишь меня? - подняв взгляд произнес Андерсон. -Люблю, конечно, больше всех на свете. -Ты такой славный молодой человек... -Да. Все, успокоился? Пошли спать. -Но время то... Два часа дня. -Правда? Мм, а я думал уже ночь. Очень жаль. -Подозрительный ты... - настороженно заметил Бретт.- ты, видимо, задумал что-то опасное. -Нет, совсем нет. - спешно отмахнулся Бернард и чмокнул в макушку любимого хуя, - не хочешь спать, не надо. Удиви меня лучше каким-нибудь интересным блюдом, кошечка моя. -Хорошо...- хихикнув сказал Бретт, встал и помчался на кухню, виляя задком в своем манере. Бернард предварительно провел по нему игриво ладошкой, смутив этим Андерсона.