Пипец: Перезагрузка

Я ожидал, что Минди расположит свой штаб в каком-нибудь бедном районе, в маленькой квартирке на десятом этаже с видом на автозаправку. Я предполагал, что Минди найдёт какой-нибудь уютненький чердак пятиэтажки — просторный и пустой, как раз для работы. Я даже думал, что она устроится в одном из жутких ответвлений подземки - там, куда больше не ходят скоростные поезда. Я ожидал всего, кроме этого. Минди Макриди — девчонка, страдающая паранойей преследования, — жила в роскошной квартире на Мэдисон-авеню. И правда — самое незаметное на земле место. — Ты… Ты живёшь здесь?! — Хорошее прикрытие, — пожала плечом Минди и немного поморщилась; боль в ноге давала о себе знать каждую минуту. На мои уверения, что здесь нужно серьёзное хирургическое вмешательство, Убивашка просто больно ткнула меня в бок. Минди замедлила движение прямо перед входом в многоквартирный богатый дом, незаметно, но всё же осторожно ступая на раненую ногу. Я подставил своё мужественное плечо, уже собираясь перехватить запястье Минди, чтобы закинуть её руку к себе на шею, но она, раздражённо фыркнув и бросив на меня убийственный взгляд, снова пребольно стукнула меня под рёбра. Мне пришлось только чутко следовать за ней и держаться на максимально допустимом расстоянии, так как моё тело, наученное горьким опытом, непроизвольно напрягалось, как только Минди делала какое-либо движение в мою сторону. Улицы были почти пусты; ничего странного в этом не было, потому что было уже довольно поздно, а этот район не славился вечеринками и громкими окриками соседей. Мы зашли в чистый и уютный холл, вызвали лифт и стали подниматься на пятнадцатый этаж, всё это время слушая что-то из раннего Льюиса Армстронга. Музыка в лифте - это, безусловно, роскошь, но иногда это немного раздражает. Хотя, что может быть приятнее голоса поющего афроамериканца? Убивашка первая вышла из лифта, я — за ней. С беспокойством посмотрев на повязку из моей на ране Минди, я ожидал увидеть больше крови, но ткань не была пропитана. Это хорошо, кровотечение останавливалось. Неосознанно я задержал взгляд на оголённой икре и невольно понял, что она очень красивая. В смысле, есть такие икры, которые словно кость — прямые, без всякой формы, а есть наоборот — широкие. И у Минди была икра именно такого размера, который можно было назвать изящным. Или спортивным. Нет, больше первое. Хотя именно из-за физических тренировок у неё такие красивые ноги. Не подумайте: я не психованный фетишист, просто… Фу-у-ух, не обращайте внимание на то, что я сейчас вам рассказал. Минди провела нас в самый конец длинного коридора, по обеим сторонам которого располагались двери в квартиры. Её квартира была в центре противоположной от лифта стены, судя по тому, что Убивашка остановилась перед дверью и вытащила ключи. — Прикрой меня, — шепнула мне Минди. — Что? От кого? Я машинально оглянулся: в коридоре было пусто. — Да не оборачивайся ты, придурок! — шикнула на меня Убивашка. — Они же смотрят! Я отвернулся от коридора и встал вплотную к ней, закрывая её и замок с кодировкой, располагающийся по правую сторону от двери. Наверняка, она подозревает кого-то из соседей. И сдалось ей жить в таком многолюдном месте? Мы зашли в квартиру, и я снова поразился тому, откуда Минди Макриди берёт такие большие деньги: обстановка в комнатах была современной и дорогой. Никогда бы не подумал, что Убивашке может нравиться роскошь. В тот год, когда мы расправились с Мазафакером, ей пришлось несладко — быть объектом насмешек команды черлидерш в нашей школе совсем не круто, сразу становишься изгоем и вселенским задротом. Но даже тогда Минди не повелась на всю эту расфуфыренную херню, какой балуются старшеклассницы в обычной американской школе: прослушиванием сладкозвучных песен смазливых пацанов из «One Direction», обсуждением самых сексуальных парней школы и поиском «того-самого-парня», с кем можно лишиться девственности. Слава богу, Минди вовремя смогла унять разбушевавшиеся гормоны, и репутация «популярной девчонки» ей не грозила. Хотя, может, нынешняя ситуация в лице новоприобретённой охрененной квартиры являла собой просто порыв шестнадцатилетней девчонки-подростка, пытающейся на полную мощь ощутить вкус свободы. Минди проковыляла к… мини-бару?! — и откупорила бутылку с виски, тут же хлебнув из горлышка, а мне на ум уже в который раз пришла мысль, что уход из-под опеки Маркуса был не самой удачной идеей. — Только не говори, что запиваешь свои проблемы вот этим, — я потянулся за бутылкой, но Минди безапеляционно отпихнула мою руку, с непониманием воззрившись на меня. — Э, ты чего? Это мой дом — что хочу, то и делаю. — Ведёшь себя, как маленькая. Увидев тонну упрямства в её глазах, я обречённо вздохнул и оперся о стойку, заставляя себя смотреть, как она вновь прикладывается к этой чёртовой бутылке. — Ну всё, хватит. Хватит. — В попытке сдержаться я сжал кулаки, но и моему терпению когда-нибудь должен был прийти конец. — У тебя нога ранена, нужно что-то делать. — Вот и делай. — Донышко бутылки встретилось с полированной поверхностью стойки. Взгляд Минди мутноватый и какой-то дурацкий. И с каких пор она стала такой… непрошибаемой? Ах, да, как я мог забыть: доча Папани была такой всегда. Я бы не хотел, чтобы Минди искала свой смысл на дне бутылки, а потому прошлёпал в ванную, набрал в таз воду и бросил туда полотенце. Вернувшись в гостиную, я выжал его и указал Минди на диван — такой же современный и дорогой, как и вся обстановка в доме. — Садись. — Неа. — Минди… — Да шучу я, шучу, — слабо улыбнулась она и прохромала в мою сторону. — Ей-богу, как папочка, — хмыкнула она, плюхаясь на диван. Взгляд стал ещё более мутным, а движения — какими-то нечёткими и заторможенными. — Что за недовольное сопение? — нахмурилась она. Я не ответил, сел на корточки перед ней и развязал самодельную повязку. Взглянув на место ранения, я поджал губы: дело было хреново. — Небольшая… царапина, — произнесла Минди, и я мог услышать, как шумно она сглотнула. — Нужно продезинфицировать, — сказал я, выпрямляясь и направляясь обратно в ванную. — У тебя есть спирт? — Должен где-то быть… На полке в ванной я нашёл то, что искал. Вернувшись в гостиную, я застал Минди с ещё одной бутылкой в руках. Она встретила меня идиотским смешком и помахала бутылкой, которую я, как только приблизился, сразу же отобрал. — Придурок, — бросила она и откинулась на спинку дивана, с раздражением глядя мне в глаза. — Как скажешь. — Я откупорил упаковку с перекисью водорода и присел перед ней на корточки. — Гандон недоделанный. — Её взгляд сразу же потерял всякую мутноватость от выпитого, и она уже осознанно прищурилась, следя за моими действиями. — Мм. Я прикоснулся к её бедру, чтобы проверить чувствительность мышц вокруг раны, и старался не думать о внимательном взгляде, которым она одаривала мои руки. — Так больно? Ещё больше я старался не думать о том, что я трогаю её. — Ты контуженный или как? — доносится до меня скрежет зубов. — Конечно больно. Значит, всё в порядке. Ну… относительно. Я взял влажное полотенце и стал вытирать начинавшую уже засыхать кровь. Кожа Минди была бледной и гладкой: я мог судить об этом, потому как несколько раз нечаянно задел костяшками пальцев бедро. — Ой! Я одернул руки и тут же схлопотал сочный подзатыльник. — Смотри, что делаешь! — Извини, — пробормотал я, дунул на её кожу и поднял голову, посмотреть, как она. Минди уставилась на меня, а затем, отвернувшись, хмыкнула. — Что такое? — Я поднял брови. — Да ничего. Я отложил запачканное полотенце в таз и обработал рану перекисью. Минди морщилась и ойкала, но не двигалась. Я видел, каких усилий ей стоило держать себя в руках — её кулаки были крепко сжаты и вдавлены в сидение дивана. Не знаю, как раньше, но сейчас я видел, что она просто отвратительно терпит боль. Не верилось, что она пережила несколько десятков ранений. Несколько синяков и пара-тройка порезов — вот в это я поверю. — Почему тебе так больно? — наконец не удержался я, когда Минди зашипела сквозь зубы. — Ты же говорила, что это пустяк. В чём проблема? Она посмотрела на меня так, что я тут же пожалел о сказанном. — Издеваешься? Порог чувствительности у меня не такой высокий как у тебя, а ты спрашиваешь, в чём проблема? — Её рот презрительно скривился. — Я думал, ты уже привыкла… — К боли нельзя привыкнуть. Мы некоторое время смотрели друг другу в глаза, не мигая. И почему мне казалось, что слова касались не только раны? Теперь я лечил её чуть более осторожно. Не знаю, почему, но даже то, что Убивашка может чувствовать боль, не могло развеять идеал, прочно укрепившийся у меня в голове: безбашенная девчонка, в пылу драки режущая направо и налево своими смертоносными клинками подонков и одним лишь ударом отправляющая в нокаут громил. — Как там твоя пай-девочка? — вдруг спрашивает Минди, вырывая меня из задумчивости. — Что? Она мгновение шамкала губами, пытаясь приспособить их к имени моей девушки. Я же знал, что не стоило так много пить. — Дженнифер, — медленно произнесла она заплетающимся языком и посмотрела на меня из-под опущенных ресниц. — Наверняка места себе не находит. Ты ведь звонил ей несколько минут назад, верно? Когда ходил за перекисью. Не думал, что меня могло так хорошо быть слышно из ванной. — Ты подслушивала… — О, уволь! — рассмеялась она. — Акустика больно хороша, а уши я затыкать была не намерена. И что это за… «мулипусик»?! Моя рука дрогнула, и Минди снова продемонстрировала мне свою способность превращаться в шипящую змею. — Ты подслушивала! Я сердито встал, закупорил крышку и бросил марлевую ткань, которой обрабатывал рану этой неблагодарной, в таз, с удовольствием отмечая, что брызги довольно-таки обильно попали ей на майку. — Да даже если бы не хотела — услышала бы! Ты как слон, продирающийся сквозь джунгли и трубящий во весь хобот своей слонихе о желании спариться — такое невозможно не услышать! — выпалила она, складывая руки на груди. Я смотрел на неё, — упрямую и гордую, — и внезапно в голову пришла отличная идея: хорошенько позлить её. С раной в ноге она гоняться за мной точно не станет, а вот её отговорки я бы послушал. — Хм, может, это от недостатка собственной личной жизни? — Что? — Глаза Минди стали размером с плошки, и она даже забыла, что дулась несколько секунд назад. — Ну, это когда у тебя нет парня, и ты начинаешь следить за отношениями других людей, удовлетворя… Эй! В меня полетела подушка, коварно ударив прямо в лицо. — Мне ничего не стоит вырвать твои яйца прежде, чем ты поймёшь, что я сделала, — мило похлопала глазками Убивашка. — И если ты ещё раз заикнёшься о чём-нибудь подобном, моя угроза уже не будет такой уж угрозой. — Вот так вот ты, да? — воскликнул я, поспешно кидаясь на пол за упавшей подушкой и прикрывая свой пах. Минди рассмеялась. А-а-а, блефует… Ну, я тоже тогда блефовать умею. Я только надеялся на то, что выводы из моих наблюдений за ней в течение последних часов верны. Я сделал вид, что сдался, и униженно плюхнулся на диван рядом. Минди подозрительно скосила глаза в мою сторону, но ничего не сказала. Я положил руки на спинку дивана, для пущего удобства поёрзав, и снова перехватил настороженный взгляд Минди. — Я так устал, что просто послал бы всех нахер и отрубился бы прямо здесь. — Я повернулся к ней с обворожительной улыбкой и поинтересовался: — А ты? Она несколько мгновений смотрела на меня странным взглядом, словно готова растоптать на месте, но что-то растерянное сквозило в её лице… Я хмыкнул: значит, путь верен. — Ты мне ногу не перевязал, — буркнула она, отвернувшись. — Точно. Остатки неиспользованной марли я соорудил под повязку. Наложив её на рану, я велел Минди приподнять бедро. Что-то прокряхтев, она осторожно согнула ногу в колене и поставила пятку на сидение дивана между нами. — Я не могу так перевязывать, получится криво, — заметил я. Взгляд Минди красноречиво выражал, что она обещается убить меня сразу, как всё это закончится. — И что прикажешь делать? — буквально зарычала она. Что ж, вышло довольно пугающе. — М… Положи ногу мне на колени. Хм, вышло так равнодушно… Я отличный актёр, потому что в это мгновение я хотел просто дико заржать — глаза Минди почти ощутимо прожигали в моём лбу дыру, и она с каким-то остервенением плюхнула свою голень мне на пах. Почти одновременно мы взвыли от боли. — Ненормальная! — Сучка! — Я?! — Я аж задохнулся от возмущения. — Перевязывай, — мрачным шёпотом приказала она, — не-то я превращу тебя в настоящую сучку. Назвался груздем — полезай в кузов. Стал другом Минди Макриди — ожидай удара в любую секунду и в самые неожиданные места.