Песни Восточного континента

Не было наверху никаких кустов шиповника. Единственным "кустом" была Шипа, после драки совершенно потерявшая ориентацию в пространстве. Этими словами Ойша дал понять: шансов у них нет. Доказать, что именно он и его друзья спихнули Айху со скалы, и что они вообще там были, невозможно. Потерянный глаз куда существеннее. Его остатки всё ещё были в сжатом кулаке второй ферре, и были уликой против них. Ойша медово улыбался, сопровождая обеих ферре до их шатра, набросил на плечи трясущейся Шипе шкуру, но, перед тем как уйти, положил тяжёлую лапу на плечо Пересмешнице и с силой сжал так, что ферре едва не запищала от боли, чувствуя, как когти впиваются в плоть рядом с ключицей, словно собираясь её выдрать. Это был намёк. Пока они в прайде, они в его руках, и верят здесь больше Ойше, чем безродным. Похоже, Ойшу даже забавляло наличие призрачной угрозы. Они были в его лапах, и такой, как сын вождя, собирался вдоволь наиграться с ними. Ах, если бы Шиповник смогла сдержать свой порыв, не было бы того злосчастного глаза, а сбежать - Пересмешница была уверена в этом - они смогли и так. Потом, правда, её уверенность пошатнулась, когда она вспомнила, как перебила лапу подружке Ойши. За это она поплатилась плечом, и знала, что поплатится ещё. Сын вождя просто приберёг их на закуску. Все законы прайда, в которых их воспитывали, все эти "семья превыше всего", оказались ничем в итоге. Они не спасли жизнь Айхе и не принесли возмездия виновникам его гибели. Хуже того - нападение на сына вождя было преступлением тоже, пусть даже по его приказу был сброшен вниз один из прайда. Правильные ферре так не поступают. Этого для рыжей головы Смеши было слишком много, и в попытке понять все эти странные законы, она провела всю ночь. Шиповник лежала, отвернувшись к стене, и молчала, но Пересмешница понимала, что сестра не спит тоже.

***

- Принеси мне воды. Голос раздался уже под утро, когда совершенно измученная Пересмешница просто лежала и смотрела в матерчатый потолок шатра. В другой раз она бы лягнула сестру и заявила, что императорскую корону на неё ещё не надели, но сейчас ферре просто вылезла из шкур, в которых пыталась уснуть, и пошла из шатра. К колодцу. Прайд ещё спал - до общего подъёма было больше трёх часов, точнее не определить. Полоска рассвета даже ещё не обозначилась на ночном небе. Шиповник, получив ведро ледяной колодезной воды, сунула туда лапу, испачканную в крови Ойши. Пересмешница села рядом, не спрашивая, и не пытаясь завести разговор. - Уходить надо. Первой нарушила молчание её сестра. - Куда? - Да хоть куда. Хоть на запад. Хоть в портовые шлюхи. Но здесь - уверяю тебя - нам будет куда хуже, чем в качестве обслуги всех моряков обоих континентов. - А пра... - Замолчи. Слышать это слово не желаю. - Шиповник отвернулась, её глаза рассержено блестели в сумраке шатра. - Может, когда-то мы и были великим народом, Плетью Таяна, и имущества у нас было ровно столько, чтобы поместилось в сумке, привязанной к седлу. Тогда, может, это слово и имело какое-то значение - а сейчас, как видишь, ничерта оно не имеет. Поэтому просто помолчи со своими "прайдами". Если есть другие предложения, то можешь их озвучить. - Так куда мы пойдём? - Пересмешница обняла согнутые колени. - Я не против, но не понимаю, куда мы направимся. - На Рокочущие перевалы. Пересмешница закашлялась, её хвост недовольно задёргался. - Перевалы?! Но туда ходят сильные герои, там живут опасные враги, и, кстати, там путешествуют пришельцы с Западного континента... Зачем нам туда идти? - Ответ в твоём имени. Минута тишины. - И в одеяльце, которое ты вечно таскаешь с собой. Там может быть твоя семья. Только на Рокочущих перевалах прайды брали себе имена в честь птиц, я знаю, я узнавала. В Саванне прайды называются в честь клыков, когтей и прочих странных вещей. Если и есть где-то наш дом, то он в Рокочущих перевалах. Нам всего-то нужно будет стать сильными настолько, чтобы спокойно пройти по перевалам, спрашивая о семье, носившей на одежде пересмешников. - Предположение логичное, но... но как мы станем сильнее? Шиповник странно улыбнулась.

***

Статуя богини Нуи, той, что спасла их народ, позволив сбежать с гибнущего Изначального материка, тускло светилась в темноте. На горизонте появилась полоска зари. Жрица богини, девушка, прячущая лицо под белым капюшоном, отошла в сторону, уступая дорогу. "Мы станем героями Нуи. Принесём ей в жертву наши жизни, взамен получим силу и бессмертие" Герои Нуи - те, кто решил избрать путь странствий, войн и бесконечной борьбы. Не имея постоянного дома, не имея возможности осесть и завести семью, они, тем не менее, могли возрождаться бесчисленное число раз, если их сразила вражеская стрела. Они умели то, что не мог ни один охотник прайда или воин эльфов. Бессмертие только поначалу казалось весёлой вещью. Нуи была доброй девушкой при жизни и после смерти, и жестокость, подлость, бесчестье вызывали у неё слёзы - они до сих пор падали на все материки, обращаясь в то, что называли "монетами". Герой Нуи, запятнавший себя воровством, убийством своих товарищей, мог быть изгнан со всех материков. Тогда всё, что ему оставалось - жить на крошечном островке Висельников посреди бескрайнего поря, где обида Нуи перекрывалась яростью Дауты, отныне хранившей отверженного. К тому же был риск однажды умереть навсегда, если Нуи посчитала, что ты исполнил свой долг перед ней. И, всё же, сколько бы ни было минусов в этом пожертвовании, оно было их единственной возможностью добраться до Рокочущих перевалов. Когда Шиповник предложила это, Пересмешница долго молчала. Потом отнекивалась. Потом - и всё это под молчание названной сестры - подняла руки в примирительном жесте, означающим "сдаюсь". Только герои Нуи могут свободно путешествовать, не вызывая вопросов, и это было отличным поводом сбежать из прайда. Ойша, сколь бы не имел он влияния здесь, не стал бы трогать тех, кого выбрала Нуи. Это даже не отдавало трусливым бегством, так что, возможно, это был наилучший выход из ситуации. Но смерти той, которая ждала ферре в старости, им не видать. Герои Нуи, теряя её покровительство, исчезали, не оставляя после себя и горстки праха. Это была плата. Семьи, дома, детей... всего этого две ферре никогда бы не увидели. Шиповник покосилась на сестру и кивнула. Смеша кивнула в ответ. Обе они опустились на колени, и жрица провела у них над головами чашей с тлеющими в ней травами. - Анна Нумиш, богиня Нуи, мы приносим свои жизни тебе... Запах трав дурманил, и Пересмешнице в какой-то момент показалось, что статуя, фосфорицирующая в предрассветной тьме, стала светиться каким-то иным светом. - Мы будем служить твоему имени и просим обратить на нас твой взор. Мы не поднимем меча против людей нашего континента, мы не будем воровать то, что принадлежит им, мы будем воевать лишь с теми, кого отметишь ты. Травы в чаше вспыхнули ярким огнём, статуя, казалось, засветилась ещё ярче. Ферре одновременно вытащили из-за пояса ножи и полоснули себя по запястьям. - Клянёмся этой кровью!

***

Спустя час они стояли на холме, откуда был еще виден их шатёр. Пересмешница предлагала лично поставить в известность Ойшу о том, что его новые игрушки ускользнули, но Шиповник покачала головой и отказалась. Она разумно ответила: "молчание - тоже предательство", и сестра поняла её. Они предали прайд тем, что промолчали о подлой душе его будущего вождя, а, значит, ничем не лучше Ойши. Поэтому они уходили тайно. Только в шатре лежал колчан со стрелами, который больше не нужен - герои Нуи могли создавать стрелы из собственной силы. Это было послание, содержащее в себе тайную угрозу. Одной из этих стрел Пересмешница искалечила его девушку, и если она оставила их, она была уверена в своих силах. Вот что должен был понять Ойша.