Книжный вор: жизнь после войны

      Было около двух часов ночи. Во всех домах давно погас свет, и лишь фонари, тускло освещавшие улицу, могли сообщить о том, что здесь кто-то живёт. Когда день сменялся ночью, всё погружалось во мрак и, казалось, что на это время люди как будто исчезали, и земля оставалась пустой. У неё было время отдохнуть от людей, от дневного шума, который преследовал по пятам в каждом закоулке.       Однако сегодняшняя ночь оказалась необычной для тихой улицы. На узкой дороге показались два силуэта. В темноте, конечно, можно было и не понять, кто там идёт, но маленький фонарь в руке таинственного человека, освещавший дорогу впереди, отбрасывал немного света и на самих шагающих. Эти двое - парень и девушка, а именно: Лизель Мемингер и Макс Ванденбург. То, что они могут впервые выйти вдвоём на улицу – огромная радость для обоих, поэтому факт, что на улице ночь не тот аргумент, который способен их остановить.       - Так ты не хочешь говорить о концлагере? – спросила шестнадцатилетняя Лизель, заглядывая в лицо своего собеседника.       - Не то чтобы не хочу, просто это трудно для меня, особенно, учитывая то, что прошло меньше месяца после моего освобождения. Да я и не понимаю, что ты хочешь от меня услышать. - Парень говорил медленно, довольно неуверенно. Могло показаться, что он боится обидеть собеседницу своим ответом.       - Ты говорил с кем-нибудь из других пленников? Мне просто интересно узнать их истории… - Вкрадчиво ответила девушка, глядя себе под ноги.       - Был один парень, Хантер Браунфельс. Нам не часто удавалось поговорить, но, когда всё-таки была возможность, мы разговаривали о своём прошлом. И он поведал мне немного о своей жизни. Если тебе интересно послушать, то я могу рассказать его историю.       - Конечно, я хотела бы, чтобы ты рассказал мне о нём. Это как раз то, о чём я говорила..       - Хантер родился в Польше. Его мать была швеёй, а отец владел собственной пекарней. У них были немецкие корни, поэтому, когда мальчику было 14 лет, семья отправилась в Германию. Здесь же жила его бабушка, мать отца. После переезда, спустя 7 месяцев, родилась младшая сестра, которую назвали Анной. Дальнейшие подробности их жизни я не знаю. Мне известно лишь, что, когда начались преследования евреев, их семья пыталась сбежать. Но им не удалось: всю семью забрали. Он больше не видел своих родных. Хантер даже не уверен, что они живы. Мы оказались с ним пойманы примерно в одно время, и, когда нас отправляли в концлагерь всей колонной пленных, он не нашёл среди них своей семьи. Хантер попытался сбежать из строя, но его пристрели. Самое ужасное, что солдат просто переступил через него, как через собаку. Наша жизнь – ничто, вот, что они каждый раз нам демонстрировали.       - О Боже, Макс.. Как же жалко этого паренька. А солдаты вели себя просто отвратительно! Но пусть это прозвучит ужасно эгоистично с моей стороны, я рада, что хотя бы тебя не коснулась их жажда убивать. – Лизель остановилась на дороге. И, когда Макс остановился вслед за ней, она крепко обняла его, положив голову ему на плечо. – Спасибо, что ты вернулся. - Макс лишь слабо улыбнулся, погладив Лизель по голове: - Я старался.       Спустя часы разговоров, молодые люди вернулись домой. Ильза вместе с мужем всё также спали, даже не подозревая о ночной прогулке, поэтому Макс и Лизель не собирались нарушать эту тишину в доме и не спеша, освещая дорогу всё тем же фонариком, вернулись в подвал. Лизель зажгла керосиновую лампу, достала толстую тетрадь, которую подарила ей Ильза, и села на пышную подушку, лежащую на полу. Макс присел рядом, поджав ноги и внимательно следя за действиями Лизель.       - Что ты собираешь делать? – нетерпеливо осведомился Макс, глядя на толстую тетрадь. Добрая половина листов её была уже исписана. На некоторых страничках, заломанных по краям, мелькали цветные картинки. Макс не смог понять, что именно там изображено, но чётко видел яркие фрагменты полноценных рисунков.       - Я собираюсь написать о сегодняшней прогулке. Я пишу сюда каждый день. Это не то, чтобы дневник, скорее история моей жизни. Мне нравится записывать свои мысли, тем более, Ильза говорит, что у меня есть задатки писателя. Ей нравится, как я пишу.       - Ты дашь мне почитать свои записи?       - Только тогда, когда напишу о сегодняшних событиях. – Ответила Лизель с широкой улыбкой на лице. Ей было приятно, что Макс искренне интересуется её увлечением, но волнение, трепетавшее в ней, нарастало с каждой минутой. «А вдруг ему не понравится как я пишу?» - думала девушка. И мысль эта жаром прокатывалась по телу, переходя от щёк к ладоням.       Скрип подвальной двери заставил Макса и Лизель обернуться. По лестнице спускалась худощавая женщина, на ней был накинут шёлковый халат до пят, а на ногах красовались яркие зелёные тапочки.       - Лизель, ну чего вы здесь сидите? Здесь же неуютно и мрачно. Поднимайтесь наверх. Я скоро приготовлю завтрак… – Женщина вопросительно смотрела на Лизель. Она перемещала свой взгляд и на Макса, но основное внимание было сосредоточено именно на маленькой непоседе.       - Хорошо, Ильза, мы сейчас поднимемся. Да, Макс? – вовлекая в разговор приятеля, спросила Лизель.       - Конечно, - парень встал с пола, захватил с маленького кофейного столика фонарик и пошёл по лестнице за Ильзой. Прямиком за ним отправилась и Лизель, но тетрадь она оставила лежать на своей подушке. Поднявшись по лестнице и напоследок взглянув на нечёткие очертания тетрадки-дневника, девушка закрыла за собой скрипучую дубовую дверь.       Теперь они стояли перед большой светлой комнатой – гостиной. Маленький приёмник, уместившийся на узкой полочке камина, был включён, а на диване уселся бургомистр, Альфред Герман. Муж Ильзы слушал включённое радио и держал в руках какую-то газету. Он всегда был занят своими «чрезвычайно важными», как он сам говорил, делами, поэтому мало общался со всеми обитателями дома, включая и свою жену. Увидев Лизель и Макса, он махнул им головой в знак приветствия, а жене решил сказать пару слов: «Ты скоро приготовишь завтрак? Я сегодня хотел бы выйти пораньше». Ильза сморщила свой тоненький нос и спокойно ответила: «Я как раз иду на кухню. Подожди десять минут». Альфред Герман лишь уткнулся в газету, но на его языке это означало «хорошо».       Пока Ильза готовила завтрак на кухне, Макс и Лизель остались в гостиной, присев на парочку кресел, стоящих поодаль от камина, ведь рядом с ним стоял бургомистр, а лишний раз находиться в его компании не хотелось.       - Ну что, ты готова показать мне свою таинственную тетрадь? – поинтересовался Макс, повернув голову в сторону Лизель. Взгляд его говорил даже больше, чем губы. По глазам можно было прочитать неподдельный интерес и нетерпение.       - Я оставила её в подвале. Но, думаю, что это не страшно, у нас ведь ещё целый день впереди. – Лизель взглянула на часы, стрелки которых указывали, что сейчас было пятнадцать минут седьмого.       Не успел Макс ничего и ответить, как в проёме кухни появилась Ильза, сообщая о том, что можно подходить к столу. Альфред торопливо направился в кухню и занял своё неизменное место, ближе к окну. Второй за стол села Ильза. Походка её была лёгкой, грациозной, поэтому и на стул она присела, как настоящая леди. Лизель тоже поспешила к столу, а за ней, правда, менее торопливо, пошёл и Макс. Девушка, в отличие от Ильзы, обладала скорее тяжёлой медвежьей походкой, а не грацией кошки, поэтому, когда она уселась за стол, он даже немного шелохнулся. Хотя никто и не обратил на это особого внимания, девушка приметила свою неуклюжесть и смутилась.       Так все, как гости, так и домочадцы, уселись за большим столом. Разговор, в основном, поддерживали Ильза, Макс и Лизель. Но, кажется, это всех устраивало.