let the madness begin.

Тебе нравится умирать, медленно, постепенно, тягуче в своем разложении по крошечным гниющим клеткам, позволяя трупным червям копошиться в тебе, пожирать изнутри, расползаться по венам вместо давно остывшей чернильной жидкости, без того разбавленной ложью? Ты никогда не была хорошей девочкой, Алиса. Вся эта дрянь давно появилась в тебе, ты же,даже не сочинила, а нагло присвоила, украла себе сказку о глупой девочке в платье чистых цветов и многоговорящей чёрной лентой в волосах. Ты маскируешь бледной кожей кровавый окрас своих рук, невинным платьем - всю порочность и похотливость, что так охотно просыпаются, стоит Чеширскому коту махнуть опасным хвостом, разрезая тонкую кожу, выпуская порезами твою истинную сущность. Алиса, ты фальшива, метя на место червовой дамы, пускай и пресмыкающиеся тебе к лицу. Ты слишком похожа на меня, иначе не стала бы искать ни малейшей зацепки, ни единой тропинки. Если ты хочешь моей смерти, почему до сих пор оставляла в живых, поверь, даже в чужой стране с её собственным создателем можно творить, что вздумается, тебе бы хватило и воображения и сил. Истинные мотивы давно заняли положенные позиции вместо твоей души, была ли она? Ты же осознаешь, насколько пала, раз за разом выстраивая уверенную цепочку слишком смелых шагов для напуганной девочки. Алиса, где заканчивается твоя густая ложь, есть хоть один намеченный стежок искренности? Молчи, прожигай взглядом своих распахнутых глаз - думаешь, создатель не в курсе происходящего внутри творения? Наслаждаешься концентрацией фальши в новой недосказанной полуправде? Беги, беги среди стен разлагающегося лабиринта, топчи пожухлую траву, смешавшуюся с грязью, марай еще не запятнанные туфля, вязни глубже, выбирайся и снова падай, разбивая колени, пачкая ладони и давно нечистое платье, руби карты со всей отдачи, словно важнее нет ничего, чем достигнуть тяжелых ворот до казни Чеширского кота, растирай чужую кровь по бедрам лицу, будто станешь живой. Ты ступаешь на первую клетку шахматной доски. Ты не погрузишься в блаженство мрака комы, не сбежишь отсюда, твоя сочиненная реальность неотрывно сцепилась закулисными сетями с местом, которому ты принадлежишь – думаешь, декорации окажутся хорошими опорами? Твоя действительность держится слишком ненадёжно на сказочных нитях. Страна чудес тебя не отпустит, будто мелодия, которую невозможно поставить на паузу, притормозить, сделаешь вид, что забыла, пускай и будет звучать в сознании мотив чеширской ухмылкой, только, оказываясь снова наедине с собой, зависимая, пустишь иглу снова по исцарапанным бороздкам, выкручивая громкость до предела. Знаешь же, что отступления нет? Чеширский кот медленно, вальяжно, с неизменной ухмылкой переступает бесшумными лапами по длинной дорожке, не спускает взгляда с королевы и продолжает вести тебя, Алиса. Твой ход. Партия, длиной в бесконечность, пока есть ряд пешек, выходящих на замену, шепчущихся сейчас вокруг – нарушить приказ самой владычицы. Неслыханная дерзость. Алые губы коронованной особы изогнуты презрением, в каждой черте лица – отвращение, в глазах – ярость. Привилегированная пешка оказалась противоположного оттенка. Королеву тошнит от скверны, что пропитала всего Чешира. Она не выносит превосходства, ненавидит светловолосых воительниц, покушающихся на её собственность. Она делает ход ферзём. Алиса, здесь её правила, но я оставляю подсказки – следуй так же, как и в первый раз за гипнотизирующей ухмылкой. Может быть, тебе и некуда возвращаться. Может быть, мы давно с тобой мертвы. Добровольно убились в похотливой жажде адреналина. Наши тела валяются в канаве с тухлой жижей, разлагаются, покрываются струпьями, кожа лоскутами сползает по пожелтевшим костям, обнажает истинную сущностью прогнившей плотью, твои светлые волосы потускнели, испачкались в сточных водах, свалялись, мои татуировки разъедает гниль, пустые глазницы зияют темнотой, что давно поглотила нас, выпуская новых извивающихся червей (ты же хотела стать их королевой?), стирая ухмылку с омертвевших губ, разрывая череду лжи. Если так, Алиса, то мы навсегда заперты в персональном аду, начавшем существование ещё там, где мы мертвы. Тогда не страшно умирать снова – ты очнёшься на хрупкой, сотканной остатками твоей сказки, тропинке к мрачному лесу нагих деревьев со слишком постоянным Чеширским котом на ветвях. И ты, как и прежде, опять ступишь на лживы путь, что так манит обоих. Что если ты победишь Королеву?