В лучших системах

Даже в самых лучших системах случается сбой, так что мне не за что винить себя за то, что я уснул в машине. После допроса мне приказали оставаться у Лидса, чем, можно сказать, вызвало у меня горячее желание убежать. Я прикинул, что меня вряд ли хватятся до полудня – пытки с депривацией сна полиция, вроде бы, не применяла – так что я мог немного себя помучить. Поэтому, вместо того, чтобы вернуться в койку, я, воровато оглядываясь, залез в автомобиль. Как следует обдумав положение, я включил автонавигацию, и не ошибся в своем выборе: мягкое покачивание моего «флитвуда» быстро убаюкало, я откинулся на спинку сидения и моментально отключился. Разумеется, это была непростительная оплошность, даже современные навигационные системы часто дают сбой, и я знал, что вечером мне обязательно влетит от Вульфа, который наверняка просмотрит логии. Все это было понятно, но устоять перед искушением не получилось. Я проснулся только тогда, когда машина остановилась перед нашим особняком. Среди всех прочих, у меня есть один постоянный кошмар, который то и дело мне снится: будто бы я приезжаю к дому Вульфа и вижу, что дверь открыта нараспашку, и на пороге стоит растерянный Фриц. В руках у него пара записок, в которых Вульф сообщает о том, что он уходит и разыскивать его бесполезно. Разумеется, сюжет достаточно бредовый, для того, чтобы уйти, Вульфу требуется провести длительную работу по собственному демонтажу, незамеченным это не пройдет. И все-таки, после долгого отсутствия, я всегда с тревогой смотрю на входную дверь и всегда с удовольствием отмечаю, что она надежно заперта на несколько скрытых замков. Так было и в этот раз. Я глуповато ухмыльнулся электронному замку и прикоснулся к нему картой, потом повернул ключ. Ничего не поделаешь, частному детективу в наше время лучше стать параноиком и соответственно защищать свое жилье. Не теряя время на болтовню с Фрицем, который выглянул в коридор, я сразу отправился в кабинет и упал в свое кресло. – Вероятно, ты не завтракал, – вместо приветствия откликнулся Вульф. На часах было одиннадцать, к этому времени Вульф уже успел повидаться с орхидеями: на столике перед ним уже стояла ваза со свежесрезанными молочно-белыми цветами Phalaenopsis aphrodite. Разумеется, у него были все основания упрекать меня в нарушении режима питания, но я прекрасно понимал: стоит мне уйти на кухню, и Вульф всеми процессорами уйдет в чтение, а меня распирало от желания пообщаться. – Я знаю, что вы не одобряете разговоров о делах во время еды, но, если Фриц принесет мне пару сэндвичей и стакан молока, мы сможем поговорить прямо здесь, – решительно объявил я. Вульф в ответ тихо буркнул пару слов. Если я правильно понял, они, во-первых, были не на моем родном языке, а во-вторых, цензура не пропустила бы это в печать. Я видел, что он очень не хочет работать, а я вынуждал его выслушивать новости о деле, которое он, похоже, рад был бы снести в архив. Тем не менее, он вызвал Фрица, а тот, как всегда, без лишних расспросов принес мне еду. Я поудобнее расположился в кресле, вцепился зубами в сэндвич и сам не заметил, как на тарелке не осталось ни крошки. – Итак, сэр, – я вздохнул. – У нас возникли проблемы. Вульф пожал плечами, показывая, что мое драматическое вступление его не впечатлило. – Какого рода? – наконец поинтересовался он. – Лина Дэрроу. Видите ли, она утверждает, что миссис Рэкхем наняла нас для того, чтобы мы вывели ее мужа на чистую воду. Будто бы вы сообщили миссис Рэкхем, что ее драгоценный Барри – хакер, и она закатила мужу чудовищный скандал, а Лине призналась в том, что собирается подавать на развод. Вульф помолчал – я видел, как его аватара вычерчивает пальцем круги на экране, от этих движений оставались полупрозрачные, быстро угасающие следы. Обычный признак того, что Вульф задумался – честно говоря, было в этом жесте что-то от курсора ожидания операционных систем прошлого. Наконец он буркнул: – Как это понравилось Кремеру? – Совершенно не понравилось. С одной стороны, он знает, как вы обожаете семейные дела с разводом в перспективе. С другой, он в курсе, что вы бы наверняка заинтересовались делом нечистого на руку хакера. Поэтому никаких окончательных выводов он не сделал, назвал меня лжецом и выгнал с очной ставки. Лидс подтверждает мои слова, Рэкхем утверждает, что никакой ссоры не было, но мисс Дэрроу умеет быть убедительной, а мне Кремер не верит даже тогда, когда я пересказываю сюжет популярного веб-комикса. Так что теперь инспектор подозревает, что мы опять скрываем от него информацию. Самое обидное, что… Я понял, что Вульф меня не слушает и умолк. Гений, похоже, зацепился за какую-то непонятую и незамеченную мною деталь и теперь старательно ее обдумывал. В такие моменты для него практически не существовало окружающего мира. Я неоднократно замечал, что питание датчиков в этот момент падало до минимума. Будь Вульф человеком, можно было бы сказать, что он ушел в себя. – Расскажи мне о мисс Дэрроу, – наконец потребовал шеф. Я знал о Лине не так уж много, поэтому рассказ дополнял тем, что выяснял тут же из социальных сетей. Лине было двадцать пять лет, она работала у Рэкхемов полтора года. Вела блоги на двух платформах, но нерегулярно и недолго, последняя запись датировалась первыми числами апреля, там были вывешены фотографии из отпуска. Я отметил, что в купальнике Лина Дэрроу смотрится просто первоклассно. Возможно, я слишком поспешил перевести отношения с ней на деловые рельсы. – У тебя не возникло ощущения, что она лгунья? – строго спросил Вульф, когда я поделился с ним последним выводом. Я прекрасно знал, что так и будет. У него была своя фобия: мой шеф опасался, что я женюсь. Женщинам он не доверял, считал их слишком болтливыми и ненадежными. Моя постоянная подруга, Лили Роуэн, вызывала у Вульфа приступ неконтролируемого брюзжания, которое только усилилось после того, как Лили узнала его тайну – это произошло в ходе одного особо деликатного расследования, когда нам потребовалось срочно изобразить, что у шефа интимное свидание. Лучшей кандидатуры в тот момент не нашлось, и с тех пор Вульф уверял, что из его микросхем до сих пор не выветрился запах духов Лили, а она, в свою очередь, заверяла, что после этого случая стала технофилкой и окончательно ко мне охладела. Не раскрывая подробностей, сразу скажу, что оба они сильно преувеличивали. Приступ женоненавистничества я воспринял сочувственно: – Нет, сэр. Я бы не назвал ее лгуньей. Но эта девушка точно себе на уме. Не знаю, что именно она скрывает, но дело нечисто. Я не говорю уже и о том, что она рассказала Кремеру, – я сердито глотнул молока и чуть захлебнулся. – Остается крохотный шанс, что она говорит правду, и миссис Рэкхем действительно рассказала ей такую вот чушь, но… – А почему ты думаешь, что все это чушь от первого до последнего слова? – Вульф сердито на меня посмотрел – он не любил, когда я подвергался опасности, пусть даже она и исходила от молока. – Но вы ведь не говорили миссис Рэкхем ничего о ее супруге. – Разумеется, – Вульф нетерпеливо дернул манипулятором. – Но информация об источнике доходов мистера Рэкхема мне нравится. Разумеется, никаких обвинений в его адрес не было, – тут шеф свирепо на меня уставился, явно намекая на то, что далеко не всем так повезло, – но я сопоставил информацию о паре сетевых преступлений. Один раз в деле всплыл MAC-адрес стационарного компьютера из клуба, членом которого является Рэкхем. – Очень сомнительная зацепка, – я пожал плечами. И мне, и Вульфу было прекрасно известно, что даже при ужесточении правовых норм по отношению к сетевой преступности, сменить идентификатор можно было даже без специального программатора. С другой стороны, пока в нашем деле нашлось только одно обнадеживающее совпадение, крохотный факт. – Я правильно понимаю, что мы беремся за расследование убийства миссис Рэкхем? – все-таки уточнил я. – Мы, разумеется, не орудие возмездия, – аватара Вульфа сцепила руки на животе и самодовольно на меня уставилась, – но я предпочел бы отработать аванс. Думаю, наша клиентка была бы довольна, если бы мы потратили часть ее денег на это расследование.