♫ Collide — "White Rabbit (SPC Eco Mix)
Я очнулась, но сил открыть глаза у меня просто не было. Веки не то что свинцом налились, они как будто вообще были сшиты. Я рефлекторно потянулась рукой к лицу, чтобы протереть глаза, но не смогла этого сделать и с ужасом осознала, что смирительную рубашку на меня все-таки натянули. Тихий жалобный стон раздался в палате. Пролежав неподвижно где-то час, который длился для меня как целые сутки, я предприняла еще одну попытку открыть глаза. Медленно, но верно веки поддавались мне, и наконец темнота сменилась удручающим пейзажем. Палата была не моей. В этой крошечной комнатушке с облезлыми стенами кроме кровати вообще ничего не было. Дневной свет еле пробивался через грязное зарешеченное окно. «Комната откровения», — прошептала я, и новый протяжный стон вырвался из моей груди. Так называли эту палату пациенты, уже побывавшие в ней. Название более чем говорящее... Здесь только ты и твои мысли, и даже если ты очень сильный духом человек, эта комната сделает тебя безумным, ведь никто не может долго выдерживать общество самого себя. Кто-то ломается через день, кто-то через неделю... Итог всегда один. Я лишь молилась, чтобы меня выпустили раньше, чем я окончательно сойду с ума. Все комплексы, все страхи и тревоги, кошмарные сны и угрызения совести наваливаются на тебя разом в этой комнате, и начинается мучительный процесс самокопания, человек попросту сам себя изводит. Это никак не способствует лечению, это наказание — не более. Самое страшное наказание... Ведь ни одни побои не сравнятся с тем, что может сотворить с человеком его собственный разум.~*~
Неожиданно я услышала шорох и медленно повернула голову вбок. Странно, но я нисколько не удивилась, увидев перед собой мертвеца. Старая, очень старая женщина смотрела мне прямо в глаза, шевеля сухими и растрескавшимися губами. — Помоги мне... — прошептала она. — Я бы с радостью... — так же шепотом ответила я. — Но я ничего не могу сделать... Мне самой нужна помощь... — Ты жива, и это твое самое главное преимущество. Посмотри на меня... Я умерла много лет назад в этой самой палате, — проговорила она и скрипуче засмеялась. — У меня остался ребёнок... Ему нужна мать... Я ему нужна... Он, наверное, очень скучает... Я молча наблюдала за ней. Мне приходилось иметь дело с самыми разными призраками, но всех их объединяло нечто общее — незавершенные дела. Мне было жаль эту женщину, ведь она такая же пленница Лост Хилла, как и все мы, но, видимо, не смогла покинуть больницу даже после смерти. — Сколько лет Вашему ребенку? — тихо спросила я. — Шесть лет, — воскликнула она и придвинулась ближе ко мне. — Мой мальчик самый красивый на свете! — я заметила, как слезы наворачиваются на ее глазах. — В каком году Вы погибли? — Кажется... Это был 1906 год... Да... — ответила женщина и подошла к жалкому подобию окна. — Мне очень жаль Вам это говорить, но с того момента прошло 108 лет, и это значит, что его давно нет среди живых, — еле выговорила я, чувствуя подступающий приступ тошноты. — Ты врешь, жалкая стерва! — вдруг заорала она, а ее лицо изменилось до неузнаваемости, и теперь она больше походила на страшную ведьму из сказок. — Этого не может быть! Мой мальчик жив и ждет меня! Как смеешь ты говорить матери о том, что её дитя скончалось? А? Тварь! Я зажмурилась, мысленно молясь, чтобы эта женщина исчезла, но, судя по воплям, которые я слышала, она и не думала уходить. — Ты тоже умрешь здесь, как и я когда-то, — мерзко хихикая, процедила старуха. — Убирайся отсюда... — прошептала я. — Исчезни! Я не помогу тебе. Я почувствовала, что моего лица кто-то касается. — С кем это ты тут разговариваешь? — услышала я низкий голос Чонина над своим ухом. Из-за воплей призрака я не услышала, как он вошел, и все мое тело забила мелкая дрожь. — Не твое дело, — огрызнулась я и попыталась подняться, чтобы отодвинуться от него как можно дальше, но сил у меня по-прежнему практически не было. — Да ты и вправду сумасшедшая. Ну, как тебе рубашка-обнимашка? — хохотнул он. — По-моему, очень даже сексуально. — Убирайся! — попыталась крикнуть я, но вышло что-то вроде жалкого скулежа. — И не подумаю, — угрожающе ответил Чонин, наваливаясь на меня сверху. От тяжести его тела у меня перехватило и без того затрудненное дыхание. Перед глазами снова поплыло, и дальше все происходило для меня будто в тумане. Помню, как Чонин с силой сжимал мое бедро, грубо и жестко входя в меня снова и снова, как кусал меня за шею, оставляя болезненные кровоподтеки, а мои жалобные стоны лишь еще больше распаляли его. Я понимала, что мне никто не поможет, и справляться с этим мне придется в полном одиночестве. От осознания своего полного бессилия я могла лишь тихо плакать, отвернувшись, чтобы хотя бы не видеть его лица. Мне казалось, что это никогда не закончится, что эту мерзость и ужасный позор я никогда с себя не смою. Чонин полностью уничтожил во мне уважение к самой себе, он изуродовал мою душу. В тот момент меня посетила мысль, что я, видимо, расплачиваюсь таким образом за какие-то грехи. Но какие? Что такого я могла совершить, чем заслужила все это? В конце концов, не выдержав такого унижения и дикой боли, я провалилась в темноту. Наверное, это даже к лучшему... Мое сознание, пытаясь защититься от тяжелейшей травмы, просто отключилось.~*~
Очнулась я от того, что меня били по щекам. Еле открыв глаза, я увидела прямо перед собой обеспокоенное лицо Доны. Наверное, за всю свою жизнь я не испытывала большей радости. Чуть с запозданием ко мне вернулись ощущения, и первое, что я почувствовала, это жуткую колющую боль внизу живота. — Боже мой, Лори, как ты сюда попала? Это же палата для буйных... — взволнованно тараторила Дона, пытаясь расстегнуть на мне ремни смирительной рубашки. — Тесса запихала меня сюда... — расплакавшись, простонала я. — Ладно, я так и думала. Ей придется объясниться перед доктором У, — проговорила она, пыхтя и приподнимая меня. — Забери меня отсюда, Дона, умоляю! — я вцепилась в ее руки и посмотрела ей прямо в глаза. — Я не выдержу больше, пожалуйста! Слезы лились из моих глаз нескончаемым потоком, а тело то и дело содрогалось от истошных рыданий. Такая истерика была у меня всего лишь раз в жизни — в тот самый день, когда мама оставила меня в стенах Лост Хилла.