Lost Hill Asylum

Не знаю, сколько мы так просидели, это было неважно, я лишь наслаждалась видом спящего на моих руках Лухана. Его лицо в лунном свете было прекраснее всего для меня, и я ни за что не хотела видеть его слёзы снова. Я невесомо провела ладонью по его удивительно мягким волосам и слегка улыбнулась. Отдала бы что угодно, чтобы этот момент длился вечно, но всё когда-нибудь заканчивается. Нужно было уходить, иначе меня начнут искать, а это ничего хорошего предвещать не будет, учитывая то, что дежурит сегодня Тесса. — Лу, проснись, — тихо позвала я. Его ресницы затрепетали, и он медленно открыл глаза. — Я должна идти в свою палату, а ты ложись на кровать. — Не оставляй меня одного! — Лухан схватил меня за руку и испуганно посмотрел мне в глаза. — Ты же знаешь, что мне нельзя оставаться, как бы я этого ни хотела, оленёнок, — с горечью произнесла я. — Я приду к тебе утром, хорошо? — Обещаешь? — спросил он, отпуская мою руку. — Ну, куда же я денусь? — улыбнувшись, ответила я. Выходя за дверь, я не удержалась и обернулась. Лухан уже сидел на кровати, закутавшись в одеяло так, что торчала только макушка.  — Спокойной ночи, оленёнок, — тихо сказала я и закрыла за собой дверь.

~*~

Судя по всему, я успела как раз к отбою, потому что заметила в коридоре направляющегося к себе в палату Сехуна. Он всегда возвращается самым последним, а значит, осталось около десяти минут до того, как больницу закроют на все засовы, и наши палаты в придачу. — Ну что, выяснила, почему Лухан сидел у себя весь день? — спросил Сехун, когда я догнала его. — Да, выяснила, — ответила я с таким мрачным выражением лица, будто узнала о скором конце света. — Ну и? — он вопросительно посмотрел на меня. — Прости, не могу сказать, — ответила я, виновато на него взглянув. — Не понял, — Сехун резко остановился и выпучил на меня глаза. — Мне казалось, что между нами нет секретов... Да ты — Иуда! Ты предала нашу дружбу! — театрально завопил он. Вот, что тут скажешь? Друзей не выбирают, и к этому милому идиоту это тоже относится. Знал бы он, сколько всего я ему не рассказала... Наверное, сразу бы мне на лбу выжег надпись «слабохарактерная неврастеничка и осквернитель дружбы». Мне казалось, что он будет меня осуждать за слабость как по отношению к Лухану, так и к Чонину. А после того, что он только что сказал, я поняла, что совесть сожрет меня полностью и не подавится. Сехун ведь мой единственный друг, если не брать в расчет Лухана — его ведь я воспринимала совсем не как друга. Он не желает мне зла, а я все скрываю от него... А ведь Сехун может помочь мне во всем разобраться. — Эй! Лори! — он щелкнул пальцами перед моим носом. — Если ты еще не поняла моего тонкого намёка, то я жду, пока ты мне всё расскажешь. — Его побил Чонин, — вырвалось у меня. — Ч-ч-чего?! — запинаясь, спросил Сехун. — Но за что? Почему? — Потому что Чонин — больной придурок с комплексом неполноценности, и пытается самоутвердиться за счет слабых, — сквозь зубы ответила я и остановилась возле своей палаты. — Да, он, конечно, тот еще придурок, но думаю, что причина все же не в этом, — задумчиво сказал Сехун. — Что же это за причина? Честно говоря, я пожалела, что проболталась Сехуну, ведь завтра мой день начнется с допроса. Досконального такого, с пристрастием допроса. Сехун — он такой... Если уж его что-то заинтересовало, то от его мёртвой хватки не избавиться, пока он не узнает то, что хочет. Если бы он с таким же рвением цеплялся за жизнь — я была бы просто счастлива. И вот что мне ему сказать? Ведь молчать вечно я не смогу, а Сехун не дурак, и быстро сложит два да два. «Чонин побил Лухана за то, что тот меня поцеловал»? Тогда мне придется рассказывать обо всем остальном. К этому я не была готова. Мне хотелось, чтобы он оставался в неведении как можно дольше. Да — это жестоко, да — эгоистично, и я потом об этом пожалею, но я жуткая трусиха и боюсь осуждения со стороны единственного друга. Видимо, все мои мысленные метания имели прямое отражение на моем лице, потому что Сехун нахмурился и смотрел на меня исподлобья, будто пытаясь понять, о чем же я думаю. Как же хорошо, что он не умеет читать мысли, иначе я бы уже умерла от стыда и совести. — Не скажешь, да? — из его уст это звучало скорее как утверждение. Я еле кивнула, опустив глаза в пол. — Лухан хоть в порядке? — вздохнув, спросил Сехун, но этот вопрос я пропустила мимо ушей, так как в поле моего зрения попал Чонин. От закипающей злости у меня аж в ушах зазвенело. Я злобно на него смотрела, пока он приближался, и представляла во всех красках, как буду отрывать ему руки. Чонин шел по коридору, вертя в руках связку ключей и насвистывая какую-то идиотскую песенку. Как же мне захотелось в тот момент затолкать эти ключи ему в глотку, кто бы знал... Последней каплей в переполненной чаше моей злости стало то, как Чонин ухмыльнулся, проходя мимо нас. Я дернулась вперед, желая оторвать ему голову, чтобы нечем было ухмыляться, но передо мной встал Сехун и схватил за плечи. — Лори, успокойся, не надо делать глупостей, — тихо затараторил он. — Я его убью сейчас, — прошипела я и попыталась вырваться. Чонин в это время остановился и с интересом наблюдал за нами. Не знаю, о чем он думал в тот момент, когда насмешливо спросил: «Как дела у малыша ЛуЛу?». На меня это подействовало, как красная тряпка на быка. Я воспользовалась тем, что Сехун отвлекся на этого кретина, и, вырвавшись, в один момент оказалась перед Чонином. Кажется, он этого не ожидал, потому что в его глазах промелькнул страх. Резко замахнувшись, я со всей силы ударила его по лицу и ударила бы снова, если бы меня не начал оттаскивать Сехун. Тяжело дыша в припадке ярости, я краем глаза заметила, что в нашем направлении уже на всех порах неслась Тесса. — Ты — тварь последняя! — не выдержав, заорала я на Чонина. — Что Лухан тебе сделал?! А он лишь молчал и криво улыбался, чем бесил меня еще больше. Решив, что мне итак уже нечего терять, я сделала еще одну удачную попытку вырваться из рук Сехуна. На этот раз я разбила Чонину нос. Но, пока я готовилась к новому удару, что-то острое впилось в мою руку. В глазах начало двоится, и я почувствовала невыносимо сильную усталость, отчего села на пол. — Ты только что заработала, по меньшей мере, сутки в смирительной рубашке, дорогуша. Уж такого шанса я не упущу, — мерзко прошептал мне на ухо Чонин, беря меня под руки и поднимая с пола. Я не то что идти самостоятельно не могла, даже слова выдавить не получалось. Я лишь висела на плече Чонина и издавала звуки, отдаленно напоминающие речь, пока меня несли в палату. Рядом семенила Тесса и грозно говорила что-то о наказании и изоляции. Так вот почему Чонин не сопротивлялся... Он хотел, чтобы меня закрыли, тогда ему уж точно никто не помешает, а я не смогу сопротивляться. Боюсь даже представить, что он собирается со мной делать, но виновата в этом я одна. Чонин спровоцировал меня, а я, как идиотка, поддалась. Я, определенно, заработала себе неприятности в виде смирительной рубашки, седативных препаратов и похотливого Чонина, но в моей голове мелькала лишь одна мысль: «Я же обещала Лу, что приду утром... Что он подумает, когда я не появлюсь?..».