Старая история

Земля в этих краях всегда выглядела безжизненной. Иссушенная и серая, покрытая сетью трещин и слоем серой пыли. Единственным так называемым украшением этого места были камни, такие же серые и мрачные, как сама равнина. Они возвышались над ней и беспристрастно взирали на все происходящее здесь. Небо было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, с минуты на минуту должен был начаться дождь, он оросит многострадальную землю и подарит ей хоть немного живительной влаги. Посреди равнины было кольцо из серых камней, что возвышались над землей метра на три. Сам диаметр кольца достигал примерно десяти метров, расстояние между камнями – полтора метра. Кто и зачем поставил камни именно так – никто не знал, вернее уже не помнил. Возможно, это была дань каким-то древним ритуалам смертных или относилось к древней истории жнецов, которая в нынешнее время стала запретной. Никто не знал смысла существования этого круга, и не пытался узнать. Жнецы послушные дети своего Отца, они не посмеют прикоснуться к тому, что запретно. В центре каменного круга стояло шесть особ, одна из которых была в самом центре, четверо – окружали ее, став по четырем сторонам света. Еще один незнакомец стоял немного дальше, возле одного из камней, словно не собирался вмешиваться в происходящее. Он лишь беспристрастно наблюдал, сжимая в руках раскрытую черную книгу. Резкий порыв ветра скользнул по равнине, поднимая в воздух целые облака из серой пыли, укрывая ими тех, кто посмел войти в каменный круг, словно насмехаясь над ними. Но никто из стоящих в кругу даже не поморщился от этой мелкой шалости необузданной стихии. Лишь ткань их одеяний тихо зашелестела, а страницы старинной книги затрепетали, словно крылья испуганных птиц. Пятеро из присутствующих были облачены в черные, строгие костюмы и лишь один в белый. Его длинный светлый плащ все еще был перепачкан чужой кровью, и покрыт мерзкой серой пылью у самого низа. Прекрасные серебряные волосы жнеца, стоящего в самом центре, развевались по ветру. Но видимо мужчину не беспокоил ни ветер, ни пыль, ни грязь. Ведь жнец даже не поморщился от того, что ему чуть ли не в лицо, задира ветер, кинул горсть пыли. Внешне он выглядел спокойным, немного умиротворенным и готовым принять собственную судьбу. По крайней мере, на это надеялись жнецы, окружившие оружейника, и собиравшиеся пролить его кровь на серую равнину. - Легендарный оружейник Артмаэль. За нарушение более двадцати правил кодекса жнецов, вы объявляетесь предателем и приговорены к смертной казни. Приговор будет исполнен здесь, без промедления. У вас есть, что сказать напоследок? – Спросил жнец, стоящий в стороне. Он захлопнул какую-то книжечку и пристально посмотрел на молчаливого оружейника, который скрыл свои эмоции за маской безразличия. Орвиль Спелман, заместитель начальника карательного отдела. Можно сказать, он был одним из так называемых палачей. Задачей его отдела было подтверждение виновности жнеца, предоставление доказательств высшему руководству, и в последствии – приведение приговора в исполнение. Он презирал оружейника, как и любого нарушителя, что посмел насмехаться над кодексом и устраивать настоящий хаос. Более того, он терпеть не мог тех, кто посмел поднять руку на своих же собратьев. Жнеца, что был на грани трансформации в демона, он видел впервые. Ему всегда казалось, что это просто миф. Все записи о подобных случаях были строго засекречены и даже он не имел права доступа к подобным бумагам. И вот теперь, перед ним предстала одна из сказок, вымысел ставший явью. Жнец, что с минуты на минуту станет одной из этих мерзких тварей. Трудно было поверить в реальность подобного. Жнецы не могут становиться демонами, все это просто выдумка. И только жестокая реальность настояла на своем. Перед ним действительно стоит Он. Древний жнец, чью сущность медленно извращала и искажала тьма. Орвиль всегда считал, что у жнецов такого возраста и силы, воля должна быть титанической и непоколебимой. Они – образец для подражания, они – опорные столбы департамента. Как же может существо фактически приближенное к Отцу всех жнецов, обратиться к тьме? Мерзость. Единственное, что успокаивало Орвиля, это мысль о том, что Артмаэль – дефект, его душа изначально была с изъяном, именно потому он и поддался тьме. Палач и не думал причинах того, что оружейник все еще остается собой, что он еще не выкосил несколько городов, не устроил кровавую жатву душ с последующим пиршеством. Орвиль, зачитав приговор, надеялся, что они закончат быстро и за один удар. Все же, Артмаэль не стал прятаться и пришел сам. Быть может, в нем еще осталось что-то человечное и он не попытается сбежать? Было мерзко от того, что такой жнец стал предателем, пускай он до сих пор носит очки, но его аура стала практически темнее ночи. Еще немного, и оружейник, которого знали и уважали многие, станет просто одной из проклятых тварей, ведомой только чувством собственного голода. - Да. – Отозвался Артмаэль, взглянув на жнеца, стоящего в стороне. Орвиль невольно содрогнулся, встретившись взглядом с оружейником. Лицо мужчины никак не изменилось, его взгляд оставался холодным и равнодушным. Никакого страха перед смертью, никакой мольбы, никакой злости или обиды, только невероятное спокойствие. Видимо он решил достойно принять свою участь и уйти из этого мира как жнец, пока еще есть возможность. - Говорите. – Произнес мужчина, крепче сжимая черную книжечку, словно она была единственным его спасением от надвигающейся бури. Его душу сковало странное чувство, кажется, это был страх. Но чего он боится? Оружейника? Сейчас здесь присутствует четыре ликвидатора высшего ранга. Уж они должны справиться с одним жнецом, который готов принять свое наказание. Они смогут убить его быстро и почти безболезненно, волноваться не о чем. И все же, он боялся. - Я прожил долгую жизнь и видел многое. – Оружейник прикрыл глаза. – Рассвет и падение великих империй. Появление и ассимиляцию разных народов. Изменения что приносили в мир люди, которых принято называть великими. И все же, я не видел всего. Не видел рождение этого мира, не видел, как человеческая раса выбирается из собственной колыбели. Не видел жнецов, какими они были задолго до моего появления и все же, есть вещи, которые я просто понял. Первая – мы стали слишком похожими на людей, что просто недопустимо и вторая… - Оружейник притих, опуская голову. Он словно задумался о чем-то. Жнецы, окружавшие его, напряглись, крепче сжимая оружие в своих руках. Они готовились нанести удар и оборвать жизнь предателя. - … я не хочу умереть от руки кого-то из этих жнецов. – Произнес Артмаэль, в его руках возникла коса смерти. Палачи бросились в атаку, рассчитывая на то, что небольшое расстояние будет им только на руку. Послышался звон металла, в воздух поднялось облако пыли, которое мешало Орвилю увидеть хоть что-то. Он только мог услышать, как острое лезвие косы смерти рассекает чью-то плоть и ощутить неприятный запах крови. Когда облако пыли рассеялось, мужчина увидел четверых палачей лежащих на земле в лужах собственной крови и оружейника стоящего за чертой каменного круга. - Они живы, и смогут залечить свои раны. – Спокойно произнес Артмаэль и медленно пошагал прочь. Он не собирался оставаться на месте своей предполагаемой казни и давать второй шанс этим жнецам. Оружейник и сам не понимал, почему, то ищет смерти, то в последний момент действует так. Словно в нем боролось две противоположные силы, одна желала закончить с этим, умереть как жнец, вторая же желала жить и окунуться в сладкий, манящий мрак. Раз за разом, вторая часть все чаще брала верх над личностью оружейника. Времени у него оставалось мало. Так не хотелось умереть от руки каких-то юнцов. - Я надеялся, что Смерть придет на мою казнь. – Тихо прошептал Артмаэль, удаляясь от каменного круга и раненных жнецов. Орвиль медленно опустился на землю, немного шокированный произошедшим. Он ведь искренне надеялся на то, что сегодня они покончат с этим, устранят мерзкого предателя, который начхал на принципы жнецов, на правила установленные руководством. Мерзкий предатель, которого нельзя простить. Жнец посмотрел на раненных ликвидаторов, которые с трудом поднимались с земли, придерживая руками тяжелые, протяжные раны, оставленные косой смерти оружейника. Он никого не убил, только ранил достаточно сильно, чтобы они не смогли его преследовать. Но ведь они скоро оправятся и не простят ему этого, на Артмаэля будет объявлена охота, и скоро его голову доставят в департамент. Верно, когда голова этого мерзкого предателя будет отделена от тела, все будет хорошо, все будут счастливы. - Кх… - Один из ликвидаторов сел, опершись спиной о камень и тяжело вздохнув, уставился на небо, что по-прежнему было сокрыто за серыми облаками. Первая капля дождя упала ему на очки, оставляя немного смазанный след на стекле. – Нужно написать рапорт. – Тихо произнес он, придерживая часть диагональной раны украсившей его грудную клетку, рукой. - Верно. – Отозвался Орвиль, глядя в след уже исчезнувшему из поля зрения жнецу. «Я найду тебя, Артмаэль. Найду и убью. Любой нарушитель должен быть уничтожен». Подумал жнец, крепче сжимая в руке черную книжечку. Он должен найти этого мерзкого предателя. Его святая обязанность привести приговор в исполнение и снести голову этой твари, что посмела обратиться к мраку. «Оскверненная и извращенная душа, я очищу тебя». Подумал Орвиль, медленно поднимаясь на ноги. Он был зол на себя, на неумех ликвидаторов, что упустили предателя, на Артмаэля, что посмел сбежать с места казни. Видимо, придется взять все в свои руки и лично нанести решающий удар этому жнецу. Окинув взглядом своих коллег, Орвиль лишь вздохнул и призвал свою косу смерти. Нельзя гневу позволить взять над собой верх. Для начала нужно позаботиться о раненных, написать рапорт и подать прошение на позволение преследования предателя. Жнец искренне верил в то, что именно ему судьба уготовала честь казнить предателя. Зря он был настолько самонадеян, что не призвал оружие сразу и не нанес удар, не дав предателю сказать заключительное слово. Соблюдение традиций стало серьезным просчетом, который нужно исправить. - Артмаэль. – Тихо произнес Легендарный, лежа на постели. Рана на его груди до сих пор болела, и эта боль словно яд просачивалась через плоть, к самой душе и сердцу жнеца. Как такое могло произойти с его другом? Почему оружейник сам не заметил того, что происходило с ним? Он ведь был одним из тех, кто лучше всех ощущает энергию. Артмаэль мог узнать жнеца только по его ауре. Тонкое ощущение энергии было его особенностью, которая позволяла жнецу создавать действительно уникальное оружие, идеально подходящее тому, кому оно предназначалось. Держа в руках косу смерти, созданную оружейником, ты чувствовал ее действительно как продолжение собственного тела. И пусть подавятся собственными языками те, кто говорит, что оружие – мусор, и можно сражаться даже с металлическим прутом в руках. Они просто глупцы, считающие себя особенными или лучше других. И все же, почему кто-то вроде Артмаэля просто не заметил подобного? Быть может, что-то помешало ему почувствовать изменения в собственной энергии или же он знал и просто хотел, пока было время, провести его в окружении тех, кто был ему дорог? Это уже было больше похоже на Артмаэля, но все равно эта версия казалась натянутой за уши. Он чувствовал себя разбитым и подавленным, словно из его души вырвали что-то важное и дорогое сердцу. Еще и эта мерзкая тварь, молчавшая столько лет, совесть, дала о себе знать и теперь терзала лучше величайшего из палачей Ада. Мужчина прикрыл глаза и коснулся рукой белоснежного бинта, которым была перевязана рана. Ему казалось, что это именно он виноват в том, что Артмаэль теперь, скорее всего уже стал демоном. Если бы только он раньше обратил внимание на то черное пятно, на ауре друга. Если бы только раньше сказал ему об этом. Теперь же, было слишком поздно. Он даже не смог выполнить последнюю просьбу лучшего друга и позволить ему умереть как жнец. Но убить Артмаэля оказалось слишком сложной задачей. Они прошли через многое. Столько историй, приключений, проблем. Но теперь, все это осталось в прошлом. Не будет больше веселых похождений, жарких битв, и просто времяпрепровождения с лучшим другом. Теперь, все что он может сделать – это облегчить участь оружейника. Если Артмаэль уже стал демоном, все, что для него можно сделать – это убить. И можно было бы понадеяться на Смерть. Всемогущего отца всех жнецов, которому не писаны законы мира и логики. Но станет ли Смерть помогать какому-то жнецу, пускай и столь древнему? Не сочтет ли Отец Артмаэля просто тараканом, на которого не стоит тратить время? Если да, то Легендарному нечего делать среди верных и послушных детишек. Но, подобные мысли были лишь жалкой догадкой древнего жнеца. Не стоит заранее пытаться решить все за Отца. Для начала его нужно найти, а там будь что будет. Но так ли всемогущ Смерть, как он думает? Кто знает. Для жнецов Всадник был величайшей сущностью. Самый могущественный и уважаемый среди жнецов, никто не знал пределов его силы, но видели его не многие. Именно потому Отец был фигурой мистической, все верили в его существование, но основывалась эта вера на словах и легендах. В прочем, можно было найти тех жнецов, которые действительно видели Отца. Стоит поговорить с ними. - Ладно, хватит жалеть себя. – Произнес Легендарный поднимаясь с кровати. Рана вновь неприятно заныла, распространяя боль почти по всему телу. Жнец поморщился и коснулся рукой бинтов. Опять доктор будет ругать его за нарушение постельного режима. Да и пошла она к черту, у него есть дела поважнее, чем просто лежать на койке и мысленно ныть об утраченном друге. Лучше попытаться что-то сделать, чем превратиться в овощ, что только и может жалеть себя и ныть. - Осталось только найти Смерть. – Прошептал Легендарный, надевая рубашку поверх бинтов, сквозь которые проступила кровь. Не хотелось пачкать рубашку, но не наденет же он плащ на голое тело, верно? Облачившись в форму, Легендарный посмотрел на свое отражение в зеркале. Поправив очки в темной оправе и, пригладив серебряные волосы, он, прихватил с собой верную косу смерти и отправился прочь, на поиски хоть кого-то, кто мог бы подсказать ему, где можно найти Великого всадника. Темные, уродливые тени плясали на стенах пещеры. Они словно насмехались над тем, кто решил найти пристанище в этом мрачном месте, над тем, кто пытался унять боль пронизывающую его плоть и душу. Он словно сгорал заживо. Медленно и мучительно. Сейчас он был один и мог позволить себе не строить из себя каменное существо, не чувствующее боли. Тьма, словно яд расползалась по его жилам, просачивалась в душу, отравляла и извращала саму сущность жнеца. Артмаэль прижался лбом к холодному камню, надеясь хоть немного унять жар, что пожирал его тело. Он прекрасно понимал, что сопротивляясь превращению, делает себе только хуже и больнее. Если бы он сдался, пустил все на самотек, то превратился бы гораздо быстрее и меньше бы мучился. Но тем же, оружейник упрямо не хотел становиться демоном, от того ему с каждым часом становилось только хуже. Скоро он будет обессилен борьбой с самим собой и тьма поглотит его полностью, пожирая личность оружейника без остатка. - Кх… проклятье. – Тихо прошипел Артмаэль, ударив кулаком по стенке пещеры. Удар выдался не таким сильным, как он хотел. Тело становилось каким-то ватным и непослушным. Он чувствовал приближение собственной гибели. Сейчас жнец сравнивал себя со зверем, который чувствуя собственную смерть, старается заползти в темный укромный уголок и спокойно умереть. Черные когти со скрежетом скользнули по стенке пещеры, оставляя неглубокие борозды. Мерзкий скрежет эхом разнесся по пещере. - Отец. – Этот голос. Не может быть. Артмаэль закрыл глаза и сильнее прижался лбом к пока еще прохладному камню. Нет. Это не Эрин, он давно мертв. Неужели жнец начал сходить с ума, и теперь его будут посещать призраки прошлого? - Отец, послушай меня. – Оружейник почувствовал прикосновение чьей-то руки к своему плечу. Он резким движением стряхнул ее и обернулся, намереваясь увидеть Эрина или наглеца, что посмел попытаться обратиться в него. Но в пещере никого не оказалось. Лишь там, на выходе, откуда проникал тусклый дневной свет, шел проливной дождь. Артмаэль, опершись спиной о стену, сел. Он просто созерцал стену проливного дождя, что словно загородила выход из его укрытия. Приятный шум успокаивал и убаюкивал, но может ли он позволить себе уснуть? Увы, была слишком велика вероятность того, что если он уснет, то уже очнется не как Артмаэль, а как очередная оскверненная тварь. Там, за стеной дождя он заметил темную фигуру, что медленно шагнула в пещеру. Сначала жнец обрадовался, ему показалось, что это пришел его друг. Пришел, чтобы одним ударом положить конец его страданиям. Но существо вошедшее в пещеру было ему не знакомо. Он не мог узнать своего визитера, не мог почувствовать его ауру. - Здравствуй, Артмаэль. – Произнес незнакомец, улыбнувшись жнецу. – Не бойся меня, я помогу тебе. Мужчина подошел ближе и, преклонив одно колено перед сидящим жнецом, протянул ему руку. - Все будет хорошо, дитя. – Его голос был приятным, успокаивающим и внушал доверие измученному и уставшему жнецу. - Кто вы? – Тихо спросил оружейник.