Мне тебя не забыть

Вечер. Семнадцатое августа. Мы, охваченные безумием, несемся по улицам, не разбирая дороги. Журчащий голос города преследует нас - настолько прекрасный, настолько живой, что хочется кричать. Она босиком, несмотря на все мои упреки. Желтый свет фонарей искрится в лужах, а Мэй со смехом расплескивает их. Это похоже на разбитые стекла, серебристые осколки которых, так же, подобно каплям, разлетаются на сотни. Здесь ни в чем не было безмятежности. Все двигалось, все звучало, каждый лист, каждый камушек под ногами. Даже кроткая луна, искрилась, блестела, и нам казалось, будто мы слышим ее нежный смех. Все жило, все буквально пахло жизнью. Горький запах бензина, мокрого асфальта, освеженной дождем листвы - все смешалось. Воздух стал вкусным. Гремел надрывной рев машин, из-за которого я лишь отдаленно мог слышать голос Мэй. Тихий, хриплый. Как раз таким говорят мысли вслух. - ... кроется где-то там, за неясным горизонтом, за расплывчатой чертой. И возможно, если нам удастся вырваться за нее, мы сможем узнать что-то большее, чем одиночество. Что же именно кроется, я так не услышал. Возможно, это даже не было настолько важно. Потому что уже эти слова давали надежду. Значит, где-то что-то есть. И это что-то ждет нас. Я не помню, как засмотрелся на матовое небо, которое сейчас напоминало загустевшую краску. Неожиданно звенящий смех оборвался. Очнулся я от страшного звука, который заставил меня вздрогнуть всем телом, а сердце ухнуть. Я не сразу поверил в то, что произошло. Какие-то секунды, что показались мне минутами, я думал, что просто ослышался, что мне это приснилось, что все, черт возьми, ошибка. Но нет. Глухой звук удара тела и противный лязг тормозов. Я подоспел мгновенно, так сильно меня захлестнула волна страха. Водитель вышел из машины, неверящим взглядом смотря на Мэй. Упавшим голосом он пытался что-то сказать, но я не слушал его, отчаянно борясь с леденящим сердце ужасом. Страшные мысли осаждали мою голову. Для меня вмиг вокруг все стихло. Мужчина вызвал скорую. Багровая кровь на асфальте блестела в сумраке вечера. Желтый свет фонарей подал на лицо Мэй, кожа была цвета воска. Я с трудом нащупал пульс. Слабый, но мне показался невероятно чистым, отчетливым и ровным. Наверное, мне так казалось из-за облегчения, что я по-прежнему могу чувствовать эти толчки крови. В Мэй билась жизнь. Я перестал воспринимать происходящее вокруг. Все мысли свелись к одной. Только она. Ничто больше меня не волновало. Отдаленно я слышал рев сирены, что не умолкал ни на секунду, пока мы ехали в больницу. Врачи суетились вокруг Мэй, постоянно что-то говоря. На тот момент я внимал каждой их реплике, а сейчас же не помню ни одной. Для меня это потеряло всякий смысл. Не знаю, как не утратил способность говорить. Отвечал быстро на каждый, даже самый просто вопрос. Имя, фамилия, кем прихожусь пострадавшей. - Близким другом. Наверное, со стороны мое лицо выглядело безучастным. Не знаю почему, но я как-то уловил это в беглом взгляде старика. - Парнем? - с недоверием спросил он. Я же упрямо смотрел на белый халат, отчего-то приметив, что на нем не хватало одной пуговицы. - Нет, - горячо возразил я. - Близким другом. Наши взгляды ни разу не встретились. Врач ушел. - Вы же понимаете, что должны возместить моральный ущерб? - требовательный голос женщины, который я уже однажды слышал. Подняв голову, я столкнулся с ней взглядом. Несомненно, это была мать Мэй. Мне не нравилась она тогда, не нравилась и сейчас. Все в ее образе отталкивало. В глаза сразу же бросались губы, толсто накрашенные бронзовой помадой. Запах дешевых духов стоял во всем коридоре. Ее внимание на мне не задержалось более, чем на пару секунд. За это время мне не передалось ни капли тревоги, как это обычно бывает, когда друг на друга смотрят люди, объединенные общим горем. Она снова развернулась к виновнику всего этого происходящего кошмара. Кажется, я слышал рыдания и всхлипывания. Громкие, надрывные, но мне они показались совершенно пустыми и попросту фальшивыми. Может, так и не было на самом деле, но почему-то я чувствовал, как внутри у меня все содрогалось в липком омерзении. Потеряв всякий счет времени, мне только и оставалось, что углубиться в воспоминания. Наверно, это единственное, что остается человеку в такие томительные часы ожидания. - Ты оставишь меня? - помню, она смотрела точно мне в глаза. - Никогда, - слова моментально сорвались с губ. Я не понимал, к чему был задан такой вопрос. Странный, но, в то же время, навевающий какую-то дурноту и страх. - Знаешь, я не люблю слова "всегда" и "никогда". Они подразумевают под собой бесконечность, а все мы умираем. Теперь я лишь мучился вопросом, зачем, черт возьми, она так сказала? В тот момент мне показалось это предзнаменованием, я стал видеть в ее словах какой-то скрытый смысл. И все же, как такое могло произойти? Как все это могло случиться, когда я совершенно не был готов к этому? - Бедствие всегда выбирает самые неподходящие моменты. Очередная ее реплика невзначай. Мэй, ты говорила, что не боишься смерти, - мысленно обратился к ней я. - А вот мне страшно. Я очень боюсь, что ты умрешь. Я вздрогнул, когда дверь открылась и вышел врач. Помню, тогда мне очень не понравилось его лицо. Я почувствовал неизъяснимую злость и в то же время сильное волнение. - Она в коме. Уверен, внутри меня где-то зарылся съежившийся комок - чудовищное воплощение моего страха, крепко сплетенного с нарастающей болью. Было такое ощущение, будто я падаю с нескончаемой высоты. До странности у меня защипало глаза. Смерть хочет забрать у меня дорогого человека. Снова.

***

Мне было плевать на мнение врачей. Шансы на выздоровление минимальны - я не верил. Мне казалось, что каждый прожитый Мэй день - прямое доказательство ее поправки. Назло всем. Я верил в ее выздоровление. Настолько сильно верил, настолько, черт возьми, сильно, что выворачивал душу, пытаясь отдать, посвятить вере всего себя. - Не все в этом мире решает сила желания. Некоторые вещи не изменить. Отлично помнил эти ее слова. Однако, я все равно упрямо твердил себе, что Мэй не права, что просто она еще слишком юная, чтобы понимать такие вещи. Я старался делать все, что в моих силах. Желал, верил, просил, умолял. Но сего оказалось мало. Однажды это все равно случилось. - Мне жаль. Первые секунды я не мог воспринять эти два слова. Наверно, в это время умирали все мои надежды. Умирала моя вера. Когда же внутри уже ничего не осталось, я ощутил лишь бездонную пустоту. Больше ни с кем не объединен одиночеством. Я просто остался с ним один на один.