Ошейник для Лисицы

Лис уже не шевелился, но я продолжала кипеть от злости. Попавший под горячую лапу Арен тоже схлопотал по носу и отбежал в угол трюма. Я посмотрела на полумёртвого, едва дышавшего Ренара, и моя ярость вдруг испарилась, когда я поняла, что натворила. — Ренар… Ренар! — я бросилась перед ним на колени, хотя только что сама, не сознавая того, жестоко избила его почти до смерти, едва сумев остановиться на самом краю… — Очнись! Ренар, пожалуйста, очнись! — я продолжала теребить безжизненное окровавленное тело лиса. Сзади подскочил Арен и грубо отпихнул меня. Отлетев в сторону, я ударилась головой о стену, но не ощутила боли. Сейчас я была просто в ужасе от того, что я наделала. Ярость и необузданный гнев заполонили мое сознание, заставив меня сотворить такое с совершенно непричастным к этому лисом… — Уйди отсюда! — крикнул мне Арен, хлюпая кровью в расквашенном носе. — Я не хотела… — Я сказал — уйди! — Я хочу помочь… — ПОШЛА ВОН!! — рявкнул Арен так, что мне стало страшно. Я попятилась к выходу, а лис поднёс к губам свою флейту и заиграл. Острая боль вдруг пронзила мою спину, словно по ней снова били плетью. Арен опустил флейту и угрюмо взглянул на меня. Я поспешно выбралась из трюма, и внизу заиграла тихая мелодия волшебной флейты. Закрыв люк, чтобы не слышать её, я уселась на носу яхты, обняла колени лапами и тихо заплакала. Я чуть не убила своего нового друга… Только бы он выжил… *** Это был кошмар… Сон продолжался и продолжался, и, даже осознавая, что это кошмар, я никак не мог проснуться. Что-то удерживало меня… Под подушечками лап я ощущал сырую землю. Вокруг меня была центральная городская площадь, сверху нависало хмурое серое небо. Но я был не один. Вокруг меня стояли животные, которых я видел в подвале под замком Тардифа. Повернув свои слепые обрубленные морды, они все смотрели на меня. Хотя ни у кого из них не было глаз, а их головы были обмотаны бинтами, я всё равно ощущал их взгляды. Становилось не по себе, даже шерсть поднималась от их взглядов. Они от меня чего-то ждали, но я смотрел не на них. Вдалеке виднелась виселица, на которой безжизненно болтались три рыжих тела… С ужасным предчувствием я бросился туда, и толпа ужасных существ безмолвно расступилась передо мной. Сердце моё билось всё чаще и сильнее, кровь начала приливать к ушам. Я не видел, но чувствовал, как кожа внутри становится красной от прилившей к ней крови. Добежав до парапета, я бессильно рухнул на колени. Эмерлина. Карл. Лима… Они безжизненно висели в метре от земли. С кончиков красивых лапок Эмерлины капала кровь… Я заворожённо смотрел на них, забыв обо всём остальном. Хотел броситься к ним, спасти, но понимал, что опоздал. Хотел выхватить меч и порубить всех вокруг на мелкие части, но они были ни в чём не виноваты. Я понимал, что за смерть моей семьи должен ответить только один — их палач. Около рычага виселицы стоял Изенгрин. Нахлынувшая ярость придала мне небывалой силы — я одним прыжком запрыгнул на высокий парапет и оказался около него, но тут же отпрянул. Волк плакал. Его лапа была туго привязана к рычагу, а со спины капала кровь. Я понял, что тут что-то не так, и начал медленно пятиться. — Убей меня, Ренар… — сказал он, и я вздрогнул. Голос его был женским, грудным, мягким, бархатным. Это был голос Флёр. — Пожалуйста… Я продолжал пятиться, не веря своим ушам. Во всём этом был какой-то подвох, но я уже забыл, что всё это мне лишь снится… — Убей его, Ренар, — позади меня стояла Флёр с огромным хлыстом в лапе. Она произнесла это голосом Изенгрина. — Это всё неправильно… — сказал я им, пятясь назад, как вдруг наткнулся спиной на чьё-то тело. — Ты бросил меня, Ренар… Обернувшись, я попытался бежать, но не смог. Висевшая в петле Эмерлина подняла голову и, повернув ко мне мордочку, заговорила со мной… — Ты бросил меня и своих детей, — снова проговорила она, глядя мне в глаза. Этого взгляда я никогда прежде у неё не видел — осуждающий, но в то же время расстроенный. — Нет! Я не бросал тебя, я люблю тебя! — Неправда. Ты всегда врёшь, Ренар, даже тогда, когда это не нужно. — Но я не вру! Я люблю тебя больше жизни! — Неправда… Я отшатнулся. Моя голова раскалывалась от этих слов, они раздирали меня изнутри. Боль была почти невыносимой — я схватился за виски́ и упал на колени. Слова Эмерлины эхом гремели у меня в голове, и я ничего не мог с этим поделать — они будто выжигали мою сущность. Боль заполнила голову, и, завопив в затянутое облаками небо, я начал кататься по парапету, сжимая лапами виски́. Боль стала нестерпимой, как вдруг я почувствовал край парапета, но уже не успел остановиться. Я ощутил необыкновенную лёгкость и начал падать. Падение затягивалось. Я бы успел за это время тысячу раз упасть с парапета, но понимал, что падение ещё не закончилось. Поток воздуха трепал мой хвост, шевелил шерсть. Перевернувшись в воздухе, я понял, что лечу в кромешную тьму. Падение начало замедляться; воздух сгущался, пока я не почувствовал, что больше не падаю… Я лежал на полу королевского подвала. Осознав это, я вскочил и огляделся. Все клетки были пустыми. В разные стороны расходились четыре коридора — тоже совершенно пустые. Выхода из этого креста я не видел, но и решать, куда идти, тоже не было сил. Я стоял и тупо ждал чего-то, пока в конце одного из коридоров не показалась маленькая белая фигурка. Она стояла молча, и вдруг я ощутил, что она осуждающе смотрит на меня. Я внимательно всматривался в неё, пытаясь понять, кто это. Но тут фигура начала приближаться, показывая на меня пальцем. Мне стало не по себе: появилось огромное нежелание встречаться с этим существом. Развернувшись и побежав в противоположном направлении, я вдруг остановился. Из другого коридора ко мне двигалось другое существо. Оглянувшись на остальные два коридора, я убедился, что полностью окружён. Четверо приближались ко мне, и среди них была одна, которую я узнал. А узнав её, я понял, кто были остальные трое… Это была совсем маленькая лисичка. Та, которой выдрали глаза, та, которая попросила меня убить её. Вспомнив об этом, я вдруг понял, что в лапе у меня сжат старый меч, с лезвия которого мне на пальцы стекает кровь… Я тут же с ужасом отбросил его. Издалека донёсся страшный, но при этом женский смех. Меч вдруг просочился сквозь каменную кладку, словно он был жидким. Я остался безоружным среди четырёх призраков прошлого и уже начинал слышать их голоса: «Ты убил нас», с каждым их шагом звучавшие всё громче и громче. — Я не убивал вас! — крикнул я, преодолев свой страх. — Неправда, неправда, неправда… — заговорили они разными голосами, повторяя и повторяя свои слова. — Вы сами хотели этого! — попытался я оправдать себя, как это обычно бывает. — Нет, нет, нет… — снова заговорили они. — Неправда! — изо всех сил крикнул я лисичке, но горло мне перехватило, и из пасти не вылетело ни звука… Схватившись за горло, я упал на колени. Я начинал задыхаться, пытаясь выдавить из себя это слово, но на шее будто затягивали стальной хомут. Сзади подошли трое изуродованных лисов, стали царапать и толкать меня. Дикая боль пронзила моё тело, а лисичка подошла ко мне и погладила меня по носу, пока я корчился от боли. Направив на меня свои пустые глазницы, она что-то нежно мне шептала, а я захлёбывался от беззвучного крика, который вырвался из моей глотки… Тишина вдруг надавила на уши, боль пропала. Осталась лишь юная лисичка, смотревшая на меня своими пустыми провалами глазниц. Несмотря на отсутствие глаз, мне казалось, что вижу её взгляд — понимающий и сочувствующий. — Ты не знал тогда. Я покачал головой, не решаясь с ней заговорить. — Никто не будет тебя винить, Ренар. Ты поступил правильно, — мордочка лисички вдруг начала искажаться и меняться. — Кто ты?! — прохрипел я и вдруг понял, что передо мной сидит Эмерлина, ласково обняв мою голову. — Это я, Ренар. — Я не бросал тебя… и никогда не брошу… — я старался не шевелить головой. Тепло её ладоней было таким родным и согревающим, таким реальным, что мне хотелось, чтобы этот сон длился вечно. — Я верю тебе, лис. Я слабо кивнул, будто говоря: «Я всё сделаю». — Будь добрым, Ренар. Не бойся её и прости. — Да, милая. Вдруг моя жена повалила меня на спину и наклонилась надо мной. — Помоги ей тоже, — слезинка капнула с её очаровательно глаза и упала мне на нос. — Обязательно помогу. — Держись, муженёк, — ещё одна слезинка оторвалась от её морды, упав на мою. Я снова кивнул. Откуда-то послышались сдавленные всхлипывания и плач. — Я приду… Я открыл глаза. Милая мордочка Эмерлины превратилась в мордочку Флёр. Теперь она склонялась надо мной, плакала, и её слёзы падали на мою морду. — Прости меня, Ренар… Я не хотела, прости… Пожалуйста, очнись… — повторяла она, не замечая моего взгляда. Но моя реакция была иной. Я быстрым, судорожным движением выбрался из-под неё, стараясь оказаться от неё как можно дальше. — Ренар?! Ренар, ты очнулся, слава богам!! — она бросилась было обниматься, но я оттолкнул её, дивясь своей силе. Моё тело снова было целым. Не осталось ни единого шрама, все переломы срослись. Дудка Арена и правда творит чудеса… Лисица жалобно смотрела на меня, вытирая слёзы с глаз. Шерсть на морде блестела от влаги, заплаканные глаза смотрели на меня одновременно виновато и радостно. Но я уже не верил её обманчивому виду. — Отойди! — я выставил в её сторону открытую ладонь. — И держись от меня подальше! Вчерашние события всплывали у меня в памяти, как островки в океане, постепенно складываясь в цельную картину. Сначала мелкий гиен, потом Фарр. Потом я. За то, что я схватил её за ошейник, она избила меня до полусмерти, и если бы не Арен, то, возможно, мой земной путь бы уже закончился… — Ренар, прошу, прости меня. Я не хотела этого делать, это всё ярость… — Мне больше не хочется тебе верить. — Прошу, поверь мне: я не хотела! Говорила она честно. Как всякий лис я это понимал. — Хватит с меня. Ты можешь убить нас всех, если тебя просто разозлить. Находиться рядом с тобой — это всё равно что сидеть на бочке с порохом. — Я обещаю тебе, этого больше не повторится. Ренар, прошу, прости меня за всё это. Я действительно не хотела тебя так… Я молча ждал продолжения. — Я не хотела ничего тебе делать… — Да уж. — Ренар, прости… — Хватит. Но тогда тоже меня прости. — Тебя-то за что? — лисица сразу перестала плакать и удивлённо уставилась на меня. — Мне не стоило хватать тебя за ошейник. Она вздрогнула и подняла лапу к шее. — Прости, мне надо было держать себя в лапах. — А мне надо было просто остановить тебя. — Обещаю — впредь тебе больше не придётся этого делать. Она подошла ко мне медленно, словно к боязливому животному, которое пугается любого резкого движения. Я стоял на месте. — Попробуй, — сказала она мне, чуть приподняв свой ошейник. Осторожно взявшись за металлический обруч, я молча подержал его на весу. — Тяжёлый? — Очень, — оценил я, взвесив его в лапе, — и почему-то очень холодный. — Он никогда не нагревается. Он холодный всегда. — Мы снимем его с тебя во что бы то ни стало. — Спасибо тебе, Ренарчик, — она нежно обняла меня, и я выпустил ошейник из лапы. Ренарчиком меня называла только Эмерлина. Это напомнило мне её, и тут последняя часть страшного сна ярко промелькнула у меня перед глазами, и я понял, что имела в виду моя жена. — Я тоже помогу тебе, Ренар, — она посмотрела мне в глаза и улыбнулась. — Надеюсь, тебе понравится. — Спасибо. Мир, дружба? — я потянул её раскрытую ладонь. — Конечно, Ренар, — она крепко схватила меня за лапу и довольно сильно сжала. — Прости меня за всё. Я молча стерпел стальное лапопожатие лисицы. Что не говори, а работа с её арбалетами требует сильных запястий. — А меня в друзья возьмёте? — поинтересовался голос из угла трюма. Лисица снова вздрогнула, но не от неожиданности, а от злости. Я сжал её лапу и укоризненно посмотрел ей в глаза, будто говоря: «Не надо». Та вздохнула и отпустила мою ладонь. Повернувшись на каблуках, она вполне спокойно направилась в другой конец трюма, где лежал связанный гиен. Он тоже был абсолютно целым и невредимым. Похоже, что магия Арена распространялась на всех, кто слышал мелодию флейты. Судя по некоторым неровностям шерсти на пояснице Флёр, открытой благодаря её костюму, её это не затронуло. А между тем она с серьёзным видом приблизилась к пленнику, на ходу достав из сапога нож. Я бросился к ней, но она одним странным жестом остановила меня. Присев рядом с гиеном, лисица приставила к его горлу нож. В люк заглянул Арен и замер, со страхом и любопытством наблюдая за ней. — А теперь, пушистик, ты мне ответишь на один вопрос. Гиен сглотнул и зажмурился. — Скажи мне: тебе понравилось? Все очумело уставились на Флёр. — Понравилось что? — выдавил из себя Фарр. — Не что, а кто. Я. Я тебе понравилась? — почти нежно обратилась она к нему. Гиен вдруг улыбнулся. — Очень. Ты была просто бесподобна в том наморднике и наручниках, — сказал он. Арен прижал уши и зажмурился. Я отошёл подальше, чтобы не нарваться ещё раз. — Подлец, — только и произнесла Флёр, почти нежно врезав гиену кулаком в глаз. Тот почему-то продолжал улыбаться. К невероятному удивлению двух лисов, Флёр разрезала путы пленника, освободив его. — А я ведь помню тебя, — она встала и погрозила ему ножом. — Как это ни странно, но тебя я запомнила. Одно время твоё появление было для меня хорошим знаком. — Почему? Потому что я кормил тебя? Лисица молча кивнула. — Нас было немного, но мы были. У нас в клане есть община, считающая, что с вами воевать не нужно. Тардиф уже многим надоел своим правлением. — Что ты говоришь? Ну-ну… — Возможно, тебе это покажется бесчестным… но… прости меня. — Ты ещё своё получишь. Но пока что ты мне нужен, — хмыкнула Флёр, зачем-то поправляя перчатки. — Не понял? — Ты сказал, что присутствовал при том, как на меня надевали ошейник. Я хочу знать о нём всё! Мальчики, оставьте нас, — она махнула лапой на Арена, который недовольно засопел. Выбравшись на палубу, я глубоко вздохнул и посмотрел на горизонт. Скоро там должен был появиться Тайный Город — место, где собираются только самые лучшие ремесленники. Там мне нужно будет найти фонтан и наполнить небольшую склянку. Зачем это было нужно Изенгрину, я не понимал, да и не хотел. Даже если мне это потом понадобится, я в любой момент смогу у него это украсть. Сзади подошёл Арен: — Находиться рядом с этой лисицей очень опасно для жизни. Как считаешь? — Да уж, опасно… но я всё равно хочу ей помочь. — Ты чего, с ума сошёл? Помогать серийной убийце? Ренар, если нас с ней поймают, то объявят сообщниками и повесят! — Меня пытались повесить семь раз. Так что этого я не боюсь. Просто мне хочется сделать её лучше. — Лучше? Что может сделать её лучше? — Свобода. Снимем ошейник — она станет прежней. Арен погрустнел и встал рядом. — А знаешь, Ренар… не хочу я расставаться с ней… — Чего?! — я поражённо повернулся к нему. — Люблю я её… — сказал он, взглянув мне прямо в глаза. — Одна-а-ако… — протянул я. Это и раньше было заметно, но чтоб вот так, прямо и откровенно… — Что однако? — Да нет, ничего… — Что ты имеешь в… — в трюме послышался сдавленный крик. — Вот чертовка! — лис ринулся на подмогу. Кому — ещё не понятно. Внизу я увидел странную картину. Флёр сидела на полу, потирая шею, а на морде были заметны множество кровоточащих царапин, доходящих до затылка. Фарр же метался вокруг неё с видом провинившегося щенка и просил у неё прощения. — Что произошло? — сразу поинтересовался лис. — Пытались снять через голову… не вышло. Мальчики, Фарр плывёт с нами. Он говорит, что знает кузнеца, который может снять с меня ошейник. Только что стоял вопрос, плывёт ли ОНА с нами, — и на тебе, такие распоряжения! Но в любом случае выбрасывать ещё один труп за борт я не хотел, так что Фарр бы всё равно поплыл с нами. — Здорово. Скоро уже приплывём, — Арен снова удалился куда-то, оставив меня с бывшим пленником и маньячкой. — Да, уже скоро. — Нужный нам кузнец живёт как раз в тайном городе, так что Флёр очень повезло, что вы направляетесь туда. — Я и так была уверена, что найду там кого-то, кто сможет снять ошейник. Ты просто ускорил процесс. Фарр вздохнул. Флёр поднялась и отошла к борту. Арен сидел на мачте. Фарр уселся на носу и молча смотрел на горизонт. Я стоял у штурвала. Когда на горизонте появились башни тайного города, не ликовал только гиен. Мы добрались.