Ошейник для Лисицы

Стоило нам подняться на палубу, как наша новая спутница заявила, что хочет спать. Я предложил ей лечь в капитанской каюте, но она отказалась и, закутавшись в небольшое тонкое одеяло, улеглась на носу корабля. Через несколько секунд лисица уже ровно посапывала. Арен почесал затылок, поводил ушами и заявил, что тоже устал и тоже будет спать. Не тратя времени даром, он развернул свой мешок и устроился в нём на корме «Непобедимости». Но засыпать так же быстро, как делала это Флёр, не умел, поэтому лис долго ворочался, глядя на спящую лисицу. Когда он наконец заснул, то катался по палубе веретеном. Я же неплохо выспался в цепях на дне своей темницы, поэтому вёл яхту всю ночь напролёт, хотя на самом деле её почти не надо было вести. Я просто закрепил штурвал, а сам залез на мачту. Море как молочная пелена, небо чистое, как морской воздух. Мы вышли в открытое море, и на всём горизонте не было видно ни кусочка суши. Вдалеке, по главным морским путям, двигались большие торговые суда. Огромные мачты, длинные корпуса и множество членов экипажа. Мне приходилось плавать на таких, и это было не самое приятное ощущение. Гораздо лучше сидеть на перекладине мачты, свесив с неё хвост, и смотреть в это бесконечно огромное небо. Смотришь на небо — и видишь только его и свой нос. Мне вдруг захотелось от него избавиться, чтобы взглянуть на небо полным взглядом, чтобы ничего не мешало… но ведь мой нос — это моё лисье достояние после хвоста и ушей. Лисам в нашем мире завидуют почти все животные. Яркая рыже-белая шерсть множества оттенков, пышный пушистый хвост, очень эмоциональные уши и длинная морда со множеством острых зубов. Но если по ушам нас обгоняли зайцы, а по зубам кошачьи, то хвосты лис в нашем мире были королями хвостов. Я так люблю гладить хвост своей жены, приминая его роскошную рыжую шерсть, касаясь лапой его основания… Вспомнив Эмерлину, я погрустнел. Она так любила смотреть на меня, когда я сидел на мачте. Иногда она тоже забиралась ко мне, залезала ко мне на колени, совсем не боясь упасть, обнимала меня за шею и тихо смотрела в небо вместе со мной. Когда мы уплывали с ней так далеко, что находили необитаемые острова, она старалась не отходить от меня ни на секунду. Я редко бываю дома, и каждый вечер она волнуется за меня, ведь я могу и не вернуться. Меня не бывает дома неделями, месяцами, и всё это время она переживает за меня. А когда до неё доходит слух, что меня в очередной раз поймали, она берёт свою плеть с металлическим наконечником и идёт меня вытаскивать. Два раза она спасала мне жизнь, вытаскивая меня буквально из петли… За грустными и не очень мыслями прошла ночь. Я смотрел на звёзды, на заходивший серп луны, а потом на багряный рассвет. Потом я наконец задремал. Разбудил меня странный звук, словно кто-то молотил острым предметом по дереву. Открыв глаза и слегка нагнувшись, я увидел в перекладине мачты четыре стрелы. — Эй там, наверху! Просыпайся! С палубы мне махала арбалетами Флёр. Я моментально слез с мачты. — Тебя не добудишься. Давай, садись за стол, завтрак готов. Удивляться было нечему, я спокойно сел за импровизированный стол из кучи ящиков и съел жареную рыбу. На вопрос Арена, как она смогла пожарить рыбу, Флёр показала пальцем на сооружённую из нескольких листов железа небольшую печку. На растопку пошли ящики из-под провизии. Странно, но я никогда об этом не задумывался. Раньше это было не нужно, ведь рядом была Эмерлина. А теперь этот вопрос стал необычайно важным. Чем заняться на палубе судна, в открытом море, с двумя едва знакомыми пассажирами? Первым ответ на этот вопрос нашёл Арен. Лис уселся у капитанской каюты со стороны носа судна, достал флейту и принялся разучивать какую-то хитрую и сложную мелодию. Затем Флёр под судорожные вздохи Арена начала раздеваться, после чего улеглась на носу палубы, закрыв глаза, не обращая ни на кого внимания. Лис с флейтой изобразил на морде такое хладнокровие и начал так усердно не обращать на лисицу внимания, что ни одна мелодия у него не получалась, он то и дело сбивался под смех лисицы. Она забавлялась над ним, не давая сосредоточиться. Наконец он собрался и наиграл знакомую мелодию. Флёр эта мелодия оказалась знакома, и неожиданно для меня и Арена она начала сначала тихонечко, потом всё громче подпевать: — Короли ночной Вероны, Нам не писаны законы. Мы шальной удачи дети, С нами жить легко на свете… Арен продолжал играть, а лисица вспоминала всё новые куплеты это старой песни. Странно, но я тоже её знал. Когда песня была окончена и лисице больше ничего не оставалось делать, она подошла к Арену и предложила ему танец. Арен помялся, но согласился. Без звукового сопровождения это смотрелось довольно забавно: лис в белом плаще и почти голая лисица танцевали быстрый вальс. — Тебе определённо надо брать уроки танцев. У тебя врождённое чувство ритма, — заявила Флёр и отпустила слегка удивлённого Арена. — Может, познакомимся поближе? — Я? Знакомится с вами? А что вы хотите узнать? — Ну, про твою семью мы знаем. Давай о том, что ты любишь. — Ничего не люблю. И никого, — Флёр тряхнула волосами. — Быть того не может! — я погрозил ей пальцем. — Ты великолепно готовишь, поёшь и танцуешь. Значит, что-то ты любишь. Арбалет раскрылся прямо перед моим носом. Флёр, раздевшись почти догола, всё равно не сняла их. — Не смей мне указывать! — Я и не собирался! — слегка запаниковал я при виде её оружия. — Просто я… Мы хотим узнать тебя поближе, вместе ведь плывём… — Всё хорошее про меня вы уже знаете, — Флёр снова поправила свои волосы, сквозь которые я снова увидел стальной ошейник. — Неужели всё? Этого не может быть! — Арен задумался, явно перечисляя в уме её достоинства, а я потянулся лапой к блестящему кольцу на шее. Как только мои пальцы коснулись металла, что-то произошло. Что-то будто ёкнуло в груди, а в следующий момент я осознал, что Флёр, придавив мою шею локтем и прижав арбалет к виску, прижала меня к стене капитанской каюты. — Не смей его трогать, понял? Не смей! Его! Трогать! — Флёр надавила на рукоять, и арбалет зарядился. — Никогда! Никогда не прикасайся к нему! Наконец подоспела подмога в лице Арена, который оттащил нервно дышащую и очень рассерженную лисицу. Некоторое время она продолжала целиться в меня, но потом расслабилась. — Что случилось? Я только хотел рассмотреть повнимательнее. — Не смотрите на него и ничего о нём не говорите. Иначе я прибью вас, как лисят. — А что в этом такого? Ошейник как ошейник, стальной, блестящий. Многие такие носят… Теперь мне пришлось держать Флёр, пока Арен нёсся от неё на другой конец палубы. На этот раз она кипела куда дольше, и я даже слегка погладил её по животу, чтобы она успокоилась. Эмерлину это всегда успокаивало. — Закрыли тему, — холодно и сухо произнесла лисица. — Чего? Твоего ошейника? — Да! Хватит о нём говорить! — Да мы ещё и не начинали… — Чего ты так бесишься? Если кто-то и должен был начинать расспрос, то это я. Флёр отвернулась и отошла к корме яхты. — Заткнитесь оба. — Тебя что-то беспокоит? — не спрашивал, а утверждал Арен. — Да! Меня беспокоит то, что из-за него я стала хладнокровной убийцей! То, что этот кусок железа делает меня рабыней! То, что из-за него я больше не принадлежу сама себе! — Флёр вдруг расплакалась и села на бортик. Мы тихо подошли к ней и сели по бокам. — Что с тобой? Что случилось? — обеспокоенно спросил лис в белом плаще. — Я… Я… Ничего. Я просто… — Флёр снова заплакала. — Расскажи нам: как это случилось? — Я не хочу это вспоминать… — Мы поможем. — Не поможете… — Мы попытаемся! — И ничего не сможете сделать… Арен слегка обнял лисицу за плечо: — Расскажи, тебе станет легче. — Я никогда никому не рассказывала… — Тем более. Давай. Не стесняйся. Флёр зарыдала ещё пуще. — Похоже, тут есть чему стеснятся… — Рассказать? Расскажу… — лисица немного успокоилась и смахнула слезу. Под тяжёлый стук сердца я навострил уши и приготовился слушать. — Ровно год и шесть месяцев назад…