Случайностей не бывает

Словно в наказание за ложь, следующей ночью ему приснился Афганистан. Очень яркая, очень правдоподобная картинка: запахи, брызги, грязь, едкий пот, застилающий глаза. А через сутки — снова изучающие голубые глаза. А потом — снова война. Чертовщина не прекращалась, будто проектор сновидений застрял на двух слайдах и неторопливо и скрупулезно перещелкивал их двумя кнопками: туда-обратно, туда-обратно. Война не хотела отпускать доктора Ватсона. Так прошел месяц. Армейская пенсия оказалась непростительно мала. Вялые поиски работы занимали время и голову, однако дело с мертвой точки двигаться упорно не желало. Джон почти не общался с людьми, разговаривая только с сестрой. Адреналиновое голодание снова напомнило о себе. Нога болела, а сны никак не хотели оставить в покое. Размеренное состояние бессилия и безделья все меньше напоминало нормальную жизнь. Ничего не происходило. Ежедневно доктор Ватсон открывал свой недавно заведенный блог, задумывался на минуту и со вздохом захлопывал крышку ноутбука. Гарри звонила с подозрительным постоянством: ровно через день. Пару раз вытаскивала его «дернуть по рюмочке». Они съездили к родителям. Рассказывать сестре о бреде, происходящем в его жизни, Джон не стал даже под воздействием алкогольных паров, хотя ранее достаточно скрытная Гарри выложила ему едва ли не всю свою биографию, начиная с колледжа и заканчивая прошлым вечером. «Ей что, совсем не с кем поговорить?» - удивился про себя Джон, а вслух пошутил: - Оскар совсем перестал тебя слушать? - Оскар был их любимым старым котом, с незапамятных времен живущим в родительской квартире. Гарри очень странно посмотрела на брата: - Джон, Оскар умер три года назад. Джон выронил стакан: он явственно помнил, как неделю назад во время родственного визита чесал любимца за ухом. Поразмыслив еще несколько дней, доктор Ватсон собрался с духом и решил: пора сдаваться Элле. Дальше так продолжаться не могло. Ощущение медленно съезжающей крыши вкрадчиво накрывало, уничтожая все пути к отступлению. Накануне назначенной встречи выдался на удивление хороший день: дождя не было. До безумия захотелось прогуляться. Джон подхватил костыль и медленно добрался до ближайшего парка: он упрямо ходил пешком. «Как же я ей все это расскажу?» - мучительно думалось Джону, пока он шагал по посыпанной крупным песком дорожке. «Как объясню, почему у меня образовалась непонятная связь с едва знакомыми, а то и вовсе незнакомыми...»... - Джон! Джон Ватсон! Доктор обернулся. Добродушного вида толстяк в очках, при галстуке и с портфелем в руках с какой-то непонятной радостью решительно приближался к нему. - Стамфорд, помнишь? Майк Стамфорд, мы вместе учились! Прищурившись, Джон долгую секунду копался в памяти: образ веселого и весьма успешного паренька, с которым они сидели рядом, а иногда даже пили пиво в приглянувшемся студентам пабе, возник перед глазами, и Джон облегченно выдохнул: - Да, извини, Майк. Здравствуй. - Да, я знаю, я потолстел, - улыбался во все свои тридцать два Майк, - а ты, по слухам, ранен был. Что с тобой случилось? Настолько идиотского вопроса доктору на задавала даже Элла. - Подстрелили, - каков вопрос, таков ответ. За полчаса на скамейке со стаканом горячего кофе в руках Джон понял, что меньше всего на свете ему хотелось бы встречаться с людьми из своего прошлого. Именно тогда доктор Ватсон в полной мере осознал, насколько серьезными оказались травмы, нанесенные войной, и насколько чувствительными — внутренние перемены, которые поломали, исковеркали и наскоро склеили его и без того не слишком цельную личность. Общаться с внезапными людьми было тяжело. И даже Майк, старый приятель, в компании которого прошел не один год незабываемой юности в Бартсе, причинял неудобства и привносил ощущение дискомфорта в запаянную намертво душу Джона. Разговор не клеился и в основе своей пролетал мимо ушей: преподаю в Бартсе, собираешься оставаться в Лондоне, вдруг Гарри поможет, сними квартирку с кем-нибудь в доле... - Да брось, - искренне удивился Джон, - кто меня вытерпит? Майк фыркнул и рассмеялся. - Что? - не понял доктор. - Ты второй мне это сегодня говоришь. - А кто был первый? Джон даже не догадывался, что судьба умело поставила ему подножку, чтобы через какой-то час и вовсе треснуть по башке без права реабилитации. - Будем надеяться, что он на месте. Сейчас ты с ним познакомишься, - приговаривал негромко Майк, шагая по коридору университета в сторону лаборатории. Джон заметил, что приятель неосознанно (или осознанно?) подстраивается под его шаг, и нахмурился - Только не удивляйся ничему. Он, честно говоря, немного... странноват, - и Стамфорд как-то смущенно улыбнулся. - Странноват? - переспросил доктор Ватсон. - Не то слово, - вздохнул Майк и распахнул двери. Джон присвистнул: - Тут все изменилось. - Даже не представляешь, как, - согласился Стамфорд. Несмотря на обилие разноцветных пробирок и разнообразного оборудования, самым интересным (и, видимо, причиной визита Джона сюда) в лаборатории был темный затылок, обладатель которого до нереальности низко склонился над препаратом. «Забавный профиль», - заметил про себя Джон и вдруг поймал быстрый пронзительный взгляд. Дыхание перехватило, пульс участился: эти ледяные глаза он не смог бы спутать ни с какими другими даже при наличии очень большого желания. Видимо, особого интереса доктор Ватсон у хозяина запоминающихся глаз не вызвал: тот через долю секунды уткнулся в дисплей мобильного. «Таааак», - только и успел подумать Джон, с ужасом осознавая, что происходит что-то не подконтрольное ему, что-то, основанное на безусловном стечении обстоятельств, следовательно — совершенно точно не случайное. Интуиция подсказывала, что события с этого самого момента начнут разворачиваться стремительно и беспощадно. Впрочем, у него еще оставалась мааааленькая надежда, что а). все происходящее — плод больного воображения, и срочно нужно бежать с признаниями к Элле, б). все происходящее — сон, и срочно нужно попросить Майка ущипнуть его побольнее, в). он попросту обознался, что несложно, если никогда в жизни не видел данного конкретного человека. - Майк, можно твой сотовый? - прервал поток лихорадочных мыслей красивый баритон. Вариант, кому он может принадлежать, конечно же, был только один. «Баритон», - с тоской подумалось Джону. - Мой сигнал не ловит. - Городской тебя не устроит? - Предпочитаю смски, - отрезал субъект. - Извини, - развел руками Майк, - в плаще свой забыл. - Хотите мой? - неожиданно для себя предложил Джон. - Возьмите. - Хочу, - мгновенно отозвался субъект. И, словно сделав мысленную поправку на то, что с новоприбывшим он все-таки не знаком, добавил: - Спасибо. - Это Джон Ватсон, мой друг, - спохватился Стамфорд. ...Все, как она описывала. Безупречный темный костюм, светлая рубашка, блестящие ботинки («А как же слова о джинсах и кедах?» - ухватился за мысль, как за спасательный круг, Джон). Долговязый, худой, резкий. Длинные тонкие пальцы, очень, чересчур, светлая кожа, копна черных кудряшек. Крупный нос, весьма необычной формы губы, светлые внимательные глаза. Низкий, бархатный голос. Резко выступающий кадык. Высокие скулы... «Это уже какая-то отсебятина», - одернул себя Джон. «Вполне вероятно, что это безумное, но совпадение... Да что, черт побери, происходит с моей жизнью?..». - Афганистан или Ирак? - быстро бегая пальцами по кнопкам сестриной нокиа, поинтересовался молодой человек. Вид у него при этом был такой, будто ответ его совершенно не интересует, а вопрос задан скорее из вежливости, чем из искреннего интереса. Как будто спросил, как погода на улице. Даже головы не повернул. «Не совпадение», - бессильно подумал Джон, одновременно с удивлением обнаруживая, что в кровь ему кто-то гуманный впрыснул солидную дозу адреналина. Ситуация внезапно обрела более чем интригующий характер. - Что?.. - Вы были в Афганистане или Ираке? - еще один внимательный взгляд. Джон беспомощно оглянулся на Майка. Тот с явным любопытством наблюдал. «Шоу начинается», - было написано на его довольном лице. - Афганистан. Простите, как вы... - А, Молли, - будто бы обрадовался новый знакомый, выхватив кофе из рук невысокой девушки не слишком броской внешности. «Да она же влюблена в него до потери пульса», - догадался Джон, заметив преданные глаза и дрожащие руки, - и разинул рот от выхваченной из короткого диалога фразы: - ...Было лучше, по-моему. Сейчас рот маловат. «Сама бестактность», - отметил доктор про себя. - Скрипку терпите? - как ни в чем не бывало поинтересовался молодой человек, даже не глядя в сторону собеседника. - Простите, что?.. - Я играю, когда думаю. Порой молчу помногу дней. Соседям по квартире лучше друг о друге узнать самое худшее, - невозможная улыбка, от которой захотелось провалиться сквозь землю. - Ты сказал ему про меня? - растерянно обратился Джон к Майку. - Ни слова, - покачал головой тот. - Тогда кто про квартиру сказал?.. Джона медленно, но верно накрывало ощущение безумного, острого, яркого дежавю. Он очень боялся захлебнуться. Его охватывало безудержное чувство тревоги. Точнее, коктейль из безудержного чувства тревоги и не менее безудержного веселья с легкой ноткой непонятного азарта. Предчувствие больших перемен — Джон никогда не верил предчувствиям — уселось поудобней на кресле, услужливо засунутом кем-то в гостиную его души, предварительно захлопнув дверь перед носом сунувшегося было доктора. - ...Завтра вечером, в семь часов. Простите, мне кажется, я забыл в морге свою плеть. - И все? - вопрос Джона остановил молодого человека у самой двери. - Вы про что? - руки - в карманы широкого, не по размеру, пальто. Слегка раздраженно. - Только встретились — и сразу пойдем смотреть квартиру? - Что-то смущает? - Мы ведь ничего не знаем. Ни имен друг друга, ни места встречи. Легкий наклон головы, взгляд (насквозь?..), сосредоточенное выражение лица — ни один мускул не дрогнул на этой красивой физиономии: - Я знаю: вы военврач, служивший в Афганистане, у вас есть брат, который беспокоится о вас, но вы не просите его о помощи, потому что он алкоголик. Видимо, поэтому он недавно расстался с женой. Ваш психотерапевт считает вашу хромоту психосоматической. К сожалению, он прав. Этого на первых порах хватит, верно? - уголки губ чуть приподнялись. Видимо, это стоило считать проявлением искреннего расположения. Чувство самосохранения уже перестало нашептывать, переходя к откровенным угрозам: «Идиот, ты собираешься жить с этим безумцем в одной квартире???». «Угу», - угрюмо подумал Джон, и этим ограничился, понимая, что ситуация плавно и незаметно выскользнула их-под его контроля. Пора было перестать сопротивляться. «Безумец» оглянулся в дверях, бросив напоследок: - Имя — Шерлок Холмс, адрес — Бейкер-стрит, 221b.