Случайностей не бывает

Время шло. Джо выкарабкалась. Однажды я проследил ее путь от особняка Майкрофта до новой квартиры. Она выглядела свежо и сосредоточенно, очень похудела и побледнела. Глаза не блестели. Движения скованные, будто связана по рукам и ногам. Улыбалась словно через силу, вынужденно, натянуто. Я одернул себя, когда мне жутко захотелось подойти к ней. Пришлось даже укусить себя за руку. Это отрезвило. В кармане зазвонил телефон: - Я все еще ее муж и я запрещаю тебе следить за ней. - Позволь мне самому решать. Я бросил трубку, но следить действительно прекратил. Мало того, что она могла меня увидеть. Я и сам мучился. Непривычное чувство жгло изнутри, и я решил окончательно стереть ее из глубин жесткого диска, попросту ― забыть. Наркотики очень способствовали забыванию, как оказалось. Куда лучше, чем раньше. И совесть помалкивала. Понимала, видимо, что мне и так не очень хорошо, а угрызения в ослабленной форме позже вполне можно пережить... В общем-то, моя совесть в этот момент, скорее всего, выясняла с Майкрофтом тонкости бракоразводного процесса. Я вспомнил о ней, когда в дверь постучали. На пороге стояла совсем молоденькая девчушка и протягивала мне тонкий конверт. - Мистер Шерлок Холмс? - Да. - Лично в руки. - Спасибо. Девчонка исчезла так быстро, что я и глазом не успел моргнуть. В письме было написано следующее: «Ключи ― в вазе на столе. Спасибо тебе за время, которое мы провели вместе. Это было чудесно. Ради бога, береги себя. Шарф ― на верхней полке шкафа. Носи. Тебе ведь несложно. Прощай. Джоан». Я сразу почуял неладное. Почуял всем нутром своим и, быстро переведя дыхание, набрал Майкрофта. - Я собирался тебе звонить, - ответили на том конце. Голоса я не узнал. - Слушай внимательно, Майкрофт: найди Джо! Как можно скорее, она что-то задумала... - Я уже нашел ее, - все тем же страшно ровным голосом отозвалась трубка. - Будем считать, что я тебе сообщил. - Сообщил что? Майкрофт помолчал. Динамик издавал непонятные звуки. - Лучше приезжай сам. Ты ничего не увидишь, ее уже увезли. - Куда ее увезли? - прошептал я, ощущая, как ужас ползет тонкой струйкой вдоль позвоночника. - Ее больше нет, Шерлок. Я выронил телефон и медленно сполз по стене на пол. Я не верил до тех пор, пока не коснулся ее ледяной руки перед тем, как хмурый патологоанатом вжикнул молнией черного полиэтиленового мешка. Сразу после похорон (я не подошел к заплаканной маме Джо, к отцу, заботливо ее придерживавшему, и, конечно же, не подошел к Майкрофту, который темным изваянием стоял в ногах могилы; рядом с ним дрожала и всхлипывала Бет, прикрывшая глаза темной вуалью) я вернулся домой и начал почти истерически закидывать вещи в дорожную сумку. Последнее, что я сделал, уходя из этой квартиры с сумкой через плечо, - достал с верхней полки синий шарф и, не глядя на свое отражение в зеркале, повязал его на шею. Все изменилось. Это стало моей целью: все изменить. Теория жесткого диска тогда порядком пригодилась: убедить себя вычеркнуть, хотя бы частично, из памяти эти восемнадцать месяцев под влиянием будто бы серьезного аргумента ограниченности ресурсов было куда проще, чем просто так. На следующий же день я уехал из страны. Куда? Куда глаза глядят. Знаешь, я много объездил, многого насмотрелся. Но ни загадочный Китай, ни жаркие латиноамериканские страны, ни холодная Скандинавия не могли заменить влажного прохладного воздуха родных британских берегов. Домой тянуло и не хотелось одновременно. В конце концов, я надолго остался в Дании. Копенгаген дал мне крышу над головой и полнейшее одиночество. Испытывать боль больше не хотелось. Оставался очевидный выход: быть одному. Чужая страна, чужой язык, чужая культура. Чем не идеальные условия? Добровольно сдался в лечебницу. В клинике на меня удивленно глянули, спросили, почему бы мне не подлечиться в Британии, но больше вопросов задавать не стали. Я прошел курс, вернулся к себе и откинул мысли о поиске контактов с местной нарко-диаспарой. Поначалу было сложно, разумеется. Но я напомнил себе, что о прежнем Шерлоке пора забыть. Стало легче. А потом, к счастью, появились дела поинтересней. Новую жизнь я начал с того, что купил никотиновый пластырь: рядом с моей квартирой находилась маленькая аптека, где продавцы говорили по-английски. Туда и ходил. Затем выбросил свои старые вещи. Кроме того самого костюма. И, как говорится, приоделся. Выбирать рубашки оказалось редкостным удовольствием, костюмы сидели идеально, а пальто встретило, повисая на манекене, в первый же поход по магазинам. С ним, как и с шарфом, я с тех пор не расставался. Кстати, о шарфе. Он стал единственной вещью, которая тонкой ниточкой связывала меня с прошлым. Я разве что не спал в нем. Оставить его, выкинуть? Не было сил. Честное слово, я просто не мог. Постепенно мысли о Джоан перестали появляться в голове при одном только его виде, и я вздохнул с облегчением. Конечно, я очерствел. Стал циничней, злей, раздражительней. О гибели человеческой составляющей себя я теперь мог говорить с куда большей уверенностью. Старался ни с кем не знакомиться, а когда все-таки приходилось, то представлялся не своим именем. «Джон Смит», - говорил, улыбаясь, и никто не сомневался: типичный англичанин, чего же удивляться? Знакомства, конечно же, появились даже против воли. В телефонной книжке набралось с десяток новых номеров, кто-то иногда звал на чашечку кофе и прогуляться, а кто-то порой и в гости забегал. Как это получалось ― ума не приложу. В принципе ― чем не жизнь? Однако было одно обстоятельство, которое не давало мне покоя. Вскоре после побега из Лондона мне стал сниться один и тот же сон: я открывал глаза и обнаруживал себя среди могильных плит. И совсем рядом была та, могила Джоан. Я долго пристально глядел на нее, смаргивал с ресниц капельки дождя или снега, а потом ощущал чье-то навязчивое присутствие. Оглядывался. И поначалу никого рядом не было. Возможно, только на сотый раз я увидел человека, который быстро удалялся от меня, неестественно растворяясь в сизой дымке, и совершенно не реагировал на мои «простите». Я, наверное, намотал по призрачному кладбищу уже не один десяток километров, когда он наконец обернулся. Такой взгляд... знаешь, Джон, ты всегда так смотришь, когда недоволен мной. Так удручающе, печально, неодобрительно... В общем-то, так мы и встретились с вами впервые, доктор Ватсон. Джон подпрыгнул, подавился чаем и надолго закашлялся. Шерлок пристально глядел на него. - Сон?.. - переспросил, откашлявшись, Джон. - Ты утверждаешь, что я тебе снился? - Не просто снился, а буквально замучил меня. - Так не бывает, - энергично замотал головой доктор. - Нет, не бывает. - Чего не бывает? - Потом объясню. Продолжай. Шерлок пожал плечами: - Из-за этого сна я спал еще меньше, чем сейчас. Как будто приятно каждую ночь оказываться на очень натуралистичном кладбище и встречаться с незнакомым человеком. Дни проходили впустую. Работать? Что за странная мысль. Деньги на мой счет продолжали поступать, я не нуждался, а о каких-то там принципах ― ну, в смысле, о том, что надо зарабатывать на жизнь самому, раз поставил себя в положение отрезанного ломтя, - я тогда и думать не желал. Мозг действительно ржавел, это было мучительно... а потом появился первый клиент. Он, впрочем, сам не подозревал, что стал моим клиентом, но я преподнес ему решение проблемы на блюдечке с голубой каемочкой. Это вдохновило и подняло настроение. Стало понятно, что интерактивное участие в деле ― это совсем другое, нежели виртуальное его распутывание. Меня захватило, захлестнуло, я мелькнул еще в паре инцидентов... Так у меня и появилась клиентура. На свет появился новый Шерлок. Точнее, Шерлок, которого ты знаешь. Меня называли грозой копенгагенской преступности, несколько раз даже пробовали убить, но я всегда выходил сухим из воды, веселел, легчал, радовался, с нетерпением ждал нового задания, а потом внезапно решил вернуться в Лондон. Покупая билет, я быстро подсчитал, что не был дома почти три года.