Мораторий

      Стайлз добрался до места нового преступления. Третий труп за полторы недели — это ни в какие ворота. Но в этот раз кое-что отличалось. Тело не бросили где-то на задворках города, как в предыдущие разы, его нашли в съёмной квартире в городке.       Пройдя в комнату, Стайлз огляделся — следов борьбы не было обнаружено. Он пересёк гостиную и зашёл в спальню, замирая у лежащего перед постелью трупа. Не нужно было эскпертизы, без неё был виден почерк того же преступника, а судя по одежде — человек явно был из «Виталайн». Вздохнув, Стайлз присел на корточки, проверяя есть ли у жертвы язык. Даже энтузиазм Тима, вдохновлённого хоть какой-то деятельностью, поутих. Видимо понял, что происходящее не шутки.       — Тимоти, — подозвал его Стайлз. — Помоги.       Вместе они принялись осматривать тело, проверили документы, подтвердившие догадку принадлежности к корпорации, когда Стайлз кое-что заметил. Он нахмурился, подтолкнул тело, переворачивая набок, а Тим придержал со спины. Под трупом обнаружился след, и не абы какой, а явно различимый грязный след от стопы.       — Убийца? — с предыханием выдохнул Тимоти, улавливая кивок со стороны. — Но стопа явно…       — Женская, верно?       Стайлз хмыкнул, поднимаясь на ноги. Убеждение в том, что сотрудников фирмы убивает сирена, усилилось стократно, не осталось ни малейшего сомнения. Но как доказать её причастность? Как объяснить, что хрупкая женщина смогла одолеть троих мужчин, утопить их да ещё и языки вырвать? И последнее, самое важное — как поймать и удержать её? Или всё-таки убить?       Он потёр веки, судорожно выдыхая. Нужно опросить Ундину, доставить в офис шерифа… Нет, это может быть опасно или вообще не получится. Ему нужен предлог, способ всё выяснить окольными путями. Внезапно озарившая идея показалась единственным выходом из положения. Оставив помощника разбираться с медиками и документами, Стайлз отправился в школу. Ему нужно было поднять информацию по Лее, если таковая вообще числится в учебном заведении.

***

      Лея корпела над учебником по математике, силясь освоить дроби. Стайлз с необычайным упорством пытался объяснить их, при этом страдая не меньше самой девочки. Несмотря на истинную причину её нахождения в Лупу Ченуш, помочь хотелось совершенно искренне. Мальчики уже закончили свои задания и носились перед домом, изредка подбегая и заглядывая через окно на кухню, где мучились вышеупомянутые двое. Словно волновались о чём-то. Вздохнув с сотый раз за последний час, Стайлз отодвинул учебник.       — Предлагаю перерыв, — в ответ Лея кивнула и в ожидании сложила ладони на коленях.       Он поднялся, чтобы заварить чай, краем глаза следя за девочкой. Лея вообще вела себя довольно тихо, хотя это скорее было похоже на сдержанность или попытку успокоиться и держаться в манере матери. Стайлз отчётливо помнил, как пришёл к Ундине с вопросами по поводу обучения её дочери. К счастью, женщина практически не смотрела на него, всё время отводя взгляд, что позволило мало-мальски озвучить задуманное предложение. И её согласие, вырванное неохотно, со скрытой печалью в мутно-синих глазах, почему-то не принесло должной радости. Теперь Лея должна приходить к ним ежедневно и старательно обучаться.       Как Стайлз и выяснил, девочка не посещала школу, занимаясь исключительно на дому под руководством матери. И как он только смог убедить Ундину отпустить её? Проблема всё же заключалась в другом — выяснить что-то у Леи никак не получалось. Ему стоило подойти к вопросу с другой стороны, в принципе, как и всегда. Разлив чай, он подал чашку девочке и вернулся на место.       — Дроби совсем неинтересны, верно? — начал Стайлз издалека, не дожидаясь реакции. — Есть что-то, что тебе нравится?       — Мне нравится читать, — Лея отпила чай, пробуя только на вкус.       — Что ты любишь читать больше всего?       Она неопределённо пожала плечами, прижимая чашку к груди, будто не ощущая исходящего от фарфора жара. Помолчала немного.       — Наверное, сказки.       — Вот как, — Стайлз постарался улыбнуться как можно доброжелательнее. — О чём?       — О пиратах, — с готовностью выпалила Лея, но тут же насупилась обратно. — Но мне больше нравится, как мама их рассказывает.       Надо же, Ундина рассказывает дочери сказки о пиратах? Это уже интереснее.       — И какая твоя любимая?       — Легенда о Нептуне, — Лея немного напряглась, вспоминая. — Мама рассказывала, что когда-то водные обитатели обратились к своему королю за помощью. Они попросили помочь спасти их дом, который уничтожали люди. Нептун явился в город и очень рассердился на людей, что засоряли его озёра. В отместку он затопил шахты, а оставшихся водных существ забрал с собой в океан, где они жили долго и счастливо.       Стайлз едва не поперхнулся. Поднял удивлённый взгляд на Лею и, стараясь усмирить бушующие эмоции, выдохнул:       — Это разве не легенда о Крипин Вайли?       — Не знаю, — Лея дёрнулась. — Эта история называется «Легенда о золоте дураков».       — Золото дураков? — тихо повторил Стайлз, даже не рассчитывая на реакцию.       Что-то такое знакомое, такое… Точно! Записка, что прислали вместе с малахитовой шкатулкой. Что если под «песней дураков» подразумевалось именно «золото»? Драгоценности, которые пытались извлечь из той шахты. То, что погубило множество жизней. Так тот случай тоже был делом рук сирен? Теперь Стайлз в этом не сомневался. Оставалось только уличить Ундину в причастности к убийствам. Правда, каким именно образом это сделать, он не знал. В последней встрече, стоило ему только заикнуться с вопросом о том, где Ундина находилась в конкретный промежуток времени — она поднимала взгляд, всматриваясь ему прямо в глаза, и слов не оставалось.       Покачав головой, Стайлз повернул голову в сторону окна. Дети казались особенно возбуждёнными. Верно, послезавтра же полнолуние. Он снова посмотрел на Лею, та казалась натянутой, словно струна. Решив её больше сегодня не мучить, Стайлз отпустил девочку, но она наотрез отказалась от сопровождения и быстро засобиралась домой. Уже глядя ей вслед, он подумал, что Лея должна быть такой же, как Ундина. Если их действительно связывают родственные узы. Но один маленький червячок так и грыз его разум изнутри вопросом: «А что, если нет?»