Апрель

А пока Джонатан Дуглас Лорд вспоминал прекрасную мелодию и подругу с забытой заколкой, Ричард Хью Блэкмор играл на гитаре, периодически лажая, так как не выходили из головы мысли о клубе-гадюшнике, красавце Яне и его двойнице. --Нет, сегодня играть нормально у меня не получится--произнёс почти про себя бедный гитарист--что бы такое сделать, может, пойти куда. И, собственно, куда. Ритчи любовно протёр мягкой тряпочкой "фендерушку", взял кофр, положил её туда, потом застегнул. --Не, лапа моя белая, не могу я тебя сегодня с собой взять--сказал он своей боевой подруге марки "Фендер Стратокастер"--вдруг занесёт меня туда, куда тебе лучше со мной не попадать. Да я и сам не знаю, куда. А время шло, день клонился к закату. Ритчи ходил по комнате туда-сюда, и тут ему в голову пришла абсолютно идиотская мысль: а не пойти ли мне опять в "Красную шкатулку"? --Страшновато там, конечно, но хотя бы чисто и убрано. Пойду, если попадётся опять Янова двойница, то хоть поболтаю--Блэкмор слегка шмыгнул носом--главное, чтобы не уморила. Решено! Наш гитареро отправляется снова в "Красную шкатулку". Ритчи умылся, причесался, переоделся в чистое, хоть и чёрное, побрызгался одеколоном. "Фендерушку" оставил дома: ну что ей делать в подпольном гей-клубе. Цветное брюшко снова поглотит на вечер Ричарда Хью Блэкмора. А пока гитарный герой собирался в клуб, укротитель "хаммонда" предавался воспоминаниям о том, как он встретил мисс Белл. Да, он пригласил её со всей дури, свойственной провинциалу из Лестера на встречу к колонне Нельсона, облюбованной хамоватыми лондонскими голубями. Мадлен пришла, в модном пальто из прекрасной шерсти тонкорунных породистых овец, в тёплой шапочке с рисунком "оп-арт", виденной в журнале мод. --А, вот и Вы, мистер Лорд--она протянула робеющему органисту (ничего бы--настоящая лондонка и лестерец) руку, обтянутую перчаткой--добрый день! --Добрый день, мисс Белл--Джон слегка пожал её перчатчатую руку своей голой--как Ваши дела? --Замечательно--она улыбнулась и подняла гордо голову--надеюсь, Ваши тоже. В тот день не он водил Мадлен по улицам Лондона, а она властно и строго тащила Джона туда, куда считала нужным. Вест-Энд--наше всё. Магазины модной одежды, ювелирные лавки, шикарные дорогущие рестораны--бедному Джону недостаёт для удовлетворения материальных потребностей красавицы. Но счастье улыбнулось бедному органисту. Ресторан оказался неплох и вполне по карману. Уютно, чисто да и кухня хорошая, не английская. --Ну, Ваше здоровье--Лорд поднял бокал с тёмно-красным вином--мисс Белл. Надеюсь, Вам здесь понравится. Мадлен ничего не ответила, только улыбнулась слегка и пригубила из бокала. Но взгляд синих глаз дал бедному органисту понять, что она вполне довольна. Судьба улыбнулась Джонатану Дугласу Лорду ещё раз. Мадлен Элиза не только не злилась, но была вполне весела, сыта и довольна. Вполне можно надеяться, что эта встреча будет не последней. Синеглазая красавица с удовольствием пробовала вино и поданные блюда, даже хвалила их (вполне резонно, спаржа со сливочным соусом была хороша), Джон, осмелев, рассказывал ей о том, как он дошёл до жизни такой, то есть стал музыкантом в рок-группе. И она слушала, слушала. ...Был тёмный, холодный, беззвёздный, сырой зимний вечер. Мадлен прощалась с Джоном неподалёку от того места, где сама жила (и очень неплохо). Лорд поистратился ещё и на такси, так как столь прекрасное создание не должно ездить в заплёванном-заблёванном лондонском метро. --До встречи, мистер Лорд--она снова протянула ему холёную руку, обтянутую перчаткой--надеюсь, что мы скоро увидимся. --Тоже надеюсь, мисс Белл--бедный органист посмотрел ей в синие глаза--был бы рад пригласить Вас познакомиться с моими сочинениями, но...всякое может случиться, но надеюсь, что скоро Вы их услышите. ....Лорд встряхнулся, словно мокрая гончая. Нет никакой зимы, вон, за окном апрель, скоро, вообще, май. О чём ты думаешь, "хаммондщик"?. Да ни о чём, просто вспомнил о Мадлен. Как она там? Что делает, скучает ли по мне, в Лондоне или где-то ещё? Джон встал со стула, решив вскипятить воду и заварить чай, но что-то непонятное заставило его встать на полупальцы, показалось ему, будто под пятками какой-то нарост и идти можно только так, как ходят...женщины на каблуках. И герой электрооргана топал на кухню таким неудобным способом. --"Да, нелегко так весь день ходить--думал он, прихлебывая чёрный чай--и как они выносят такое неудобство. Жалко Мадлешу стало, как бы её подвести к тому, чтобы носить туфли поудобнее, если, конечно, она искренне желает этого". И тут Джону снова показалось, что...его мужская грудь припухла и набухла. Он, испугавшись, прикоснулся к рубашке,нет, такая же плоская, как всегда, потом протянул руку к лицу: усы на месте. Что же это такое: неужто он превращается в женщину: Джоанна вместо Джона. И тут Лорд стал видеть по-другому, не так как прежде: за окном одно и то же, но видит так, как другое существо, явно другого пола, как подружка Йена, безвестная поклонница, группи, женщина-критик из музжурнала, рок-певица...Он снова потрогал усы, грудь, залез, наконец, в штаны: нет, всё на месте, он не превратился в евнуха. Что же это такое, кто виноват и что делать? Заколка? Джон вскочил, взял быстро ключи, выбежал из квартиры, заперев дверь, на улице огляделся по сторонам, постоял, втянул носом воздух, посмотрел на небо с облаками и редкими голубыми просветами между ними--нет, он видит так, как видел прежде. И быстро вернулся в квартиру: на улице, всё-таки, холодно. --"Это Мадлен через заколку говорит мне: не забывай, помни"--думал Лорд--вот, бывает же такое, что начнёшь видеть глазами другой. А попробуй скажи Яну-- начнёт полагать и похуже наркоманства...." Органист Deep Purple зашёл в комнату, сел на диван, заложил руки за голову и предался размышлениям о музыке и любви (к року тоже). Но надолго его, чего-то, не хватило. Тогда он подошёл к шкафчику, открыл его и достал из ящичка...полуподпольный эротический журнал невысокого качества. Сел на диван, открыл на первой попавшейся странице и стал (от скуки и нечего делать) рассматривать плохонькие, похабненькие фотографии, по большей части чёрно-белые. Читать, а что, вообще, можно прочесть в полупорнографическом издании? Джон рассматривал, скучая, порнуху фотографическую, читал словесную, интересного было мало, разве что наткнулся на описание секса в ванной и под душем. А если представить, что так можно с Мадлен....и на её белой спине такие же капельки воды, холёные руки на голубоватой плитке, мокрые, чёрные волосы будто водоросли...как же переложить эротические грёзы и фантазии на язык "хаммонда", гитары, баса и ударной установки, да чтобы не было пошло? ...Джон намыливал душистым мылом белое, выхоленное тело чёрноволосой подруги под струями тёплого душа. Синеглазка Мадлен выгибала стройную прямую спину, чуть не мурча от удовольствия. --Мой, мой меня, поганец, не переставая--она облизывала пухлые губы и гладила руками кафель. Джон старательно мылил и тёр спину своей лапоньки, упругую, истинно женскую попку, крепкие ноги. --Вот-вот, хороший ты у меня, руки у тебя тоже хорошие--шептала она, сладко жмурясь. Лорд, радуясь такому, поливал подругу душем, гладил и целовал лопатки, а потом принялся облизывать точёное ухо. --Осторожнее там--Мадлен недовольно прошипела--а то серёжку откусишь и подавишься. --Ой, понял, понял, прости, дорогая--Джон тут же переключился с уха на шею красавицы. Мисс Белл схватила его за руку и прикусила большой палец органиста. --Тебе так нравится?--осторожно спросил Лорд, прижавшись к её спине своим худым телом. Мадлен не ответила, но снова выгнулась, как довольная кошка. Джон, обрадовавшись, снова стал целовать ей шею, плечи, щекоча их своими усами. --А теперь я--неожиданно произнесла синеглазка. Теперь она стояла лицом к любовнику-органисту, глядя своими блестящими от желания синими глазами в его светлые глаза. --Иди сюда--подозвала она Джона хрипловатым голосом. Он обнял подругу, погладил длиннопалой рукой мокрые тяжёлые чёрные волосы. Мадлен подалась вперёд, взяла его лицо в свои ладони и впилась в губы Лорду так, что чуть не прокусила.... И тут непонятный звук прервал эротические грёзы органиста Deep Purple. Будто кто-то в стену стучит. Нет, никто не стучит, показалось, или что-то упало. Но где? Джон окинул взглядом комнату--ничего на полу не валяется, журнал рядом с ним, на диване. Может это на улице? Вроде нет. Опять показалось.До чего же секс-фантазии доводят! --"Сексуальная революция в свингующем Лондоне в полном разгаре, а я, похоже, профанище наиполнейший не только в музыке, но и в женщинах"--думал про себя Лорд--уж куда мне до сих пор, хотя давно не невинный мальчик. И Мадлен тоже не непорочное создание за двадцать. Ишь чего захотел, чистую, невинную, скромную и преданную девочку одного с тобой возраста да и чтобы лондонку! Синеглазка немногим моложе тебя, дитяти войны! Когда это скромные и непорочные создания ходили на концерты Deep Purple, если там в зрительном зале такое творится! Не водится их среди тех, кто любит рок! Повторяю, ты сам прекрасно понимал, кто и что перед тобой, у Мадлен и до тебя британов было достаточно, да и сам ты жаб топтал. Поэтому, отставить всякие глупые мысли"! ...Хористочки были так себе, заурядные внешне, плохонько одетые, так как на нормальную одежду, обувь и еду в британском госбюджете денег не было (если госбюджет вообще был). Но проклятый скрипачик притащил бутылку и вялёную рыбу! --Добрый вечер, барышни!--отсалютовал им студентик--поздравляю с успешной сдачей сессии! --Спаааасииибооо!--протянули наигранно в унисон хористочки--и Вааас тооожеее! За дверью стоял, вытянувшись, будто аршин проглотил студент 2 курса Джонатан Дуглас Лорд. Его пригласили отметить сдачу летней сессии и перевод на следующий курс в дешёвую меблированную квартирку, сдаваемую старухой студентам. Из-за двери доносились смешки и шёпот, Джон боялся, что его выставят перед собравшимися тупеньким неотёсанным заучкой-провинциалом из какого-то драного Лестера. --Прошу Вас, мистер Лорд!--раздался голос из-за двери. Джон, робея, вошёл в наспех прибранную комнату, где уже расположились студентик-скрипач и две хористки. Они смотрели на бедного органиста, похабновато улыбаясь. --Джонатан...Дуглас...Лорд...--заикаясь представился он. --Эмили, Коринна--полезли здороваться с ним хористки--а это Морис. И указали на скрипачика. --Мистер Дуглас--Коринна посмотрела на Джона так, как будто хотела утащить его--а у Ваших родителей замок есть? --Какой там замок!--расхохотался Морис--приехал он, барышни, из города Лестера! Фамилию ему такую дурацкую--Лорд--папа с мамой дали. --Всякому бы такую--ответили ему хором. --А вы садитесь, Джонатан Дуглас, садитесь--Эмили пригласила его жестом на диван--чайку попейте, вот в вазочке джемчик, специально для Вас припасли. Джону стало страшно: мужчина, хоть и ниже его ростом и слабее, две женщины, явно не самого приличного поведения. Зачем-то мне предложили не всем доступный джем. Неужто меня хотят отравить? Джон, всё-таки, соблюдая приличия, сел на диван, отпил чаю из белой чашки, попробовал ложечку джема: обычный на вкус, банальная английская клубника. Может, травить его не будут? А что тогда: ограбят и зарежут? Да у него и брать-то нечего! Его "скормят" этому Морису? Всё может быть: в комнате б.а.с.п.ы британские. --А вы кто по жизни?--спросил вдруг их напуганный Лорд, употребив гопское выражение. --Мы--ответили в унисон Эмили и Коринна--учимся в консерватории на хористок. --Там же учусь по классу скрипки--добавил Морис--А вы, Джонатан Дуглас, тоже и там же? --Ну да, по классу фортепиано и композиции--Лорд испуганно посмотрел на своих собеседников--Вы меня уже где-то видели? --Там же где и все: в консе!--был ему ответ. --Зачем же вы пригласили меня сюда?--спросил Джон, опасливо оглядываясь по сторонам. --Так Вам, наверное, скучно одному, одни уроки, работы, днём--консерватория, вечером--играете где-то в пабе. Да ещё надо всё выучить, приготовить домашнее задание--одно и то же день за днём. Вот мы Вас и пригласили, чтобы не скучали. Приятная компания из двух хористок и скрипача--разве не прекрасно? --Прекрасно, прекрасно, но что-то тут не совсем то--бормотал бедный органист. --Всё так, как надо, перестаньте бояться. Мы ничего плохого не делаем: перевод на новый курс отмечаем--успокаивали как могли собравшиеся. Эмили принесла откуда-то бутылочку рома, налила стаканчик и предложила Лорду. Джон выпил быстро, вкус ему не понравился, Коринна, увидев морщащегося гостя, спросила: --А Вы, что, не пробовали? ...Реджинальд Лорд открыл дверь тяжёлого полутёмного матово-оконного паба и ввёл (правильнее сказать почти впихнул) туда своего сына, Джонатана Дугласа Лорда, поскольку "восемнадцать ему уже". Посетители отвлеклись от стаканов и кружек, взглянув на немолодого мужчину, сопровождающего юнца. --Реджи, кто это?--спросил пабник, в котором будущий органист Deep Purple узнал контрабасиста из любительского оркестра пожарных, где тоже играл Лорд-старший. --Принимайте, Джонатан Дуглас Лорд, мой сын, вот теперь вырос, может посещать паб--гордясь сим фактом произнёс Реджинальд Лорд, тоже музыкант. --Сын?--спросил ещё один, маленький и толстый--а чем он занимается? --Учится в консерватории. Забыли, как мы тут отмечали его зачисление? --На кого он там учится? На скрипочке, что ль пиликать, аль на гитарке бренчать? --Бренчать он будет на пианино, а ещё музыку с песнями писать хочет, чему и учится. Вы его услышите песни, написанные им, а то и попоёте! --Реджинальд, ты смотри, как бы твой Джон не стал играть ентот рокинролл поганый--проскрипел из-за столика какой-то неприятный тип с острым крючковатым носом. Джон будто сжался в комок: если узнают, если узнают, что он там вовсю сходит с ума по тому же Ли Льюису вместе с Бахом и прочими классиками! Лорд-младший быстро оглядел паб. А где же отец, пропал, оставил его одного с пьяными? Но Лорд-старший скоро вернулся туда, где сидел его сын, да ещё с кружкой доброго эля. --Пей--сказал он--взрослый уже, пей. Скоро долго ещё эля не попробуешь. Лучший, что есть во всем Лестере, взял. --Джон робко взял кружку, поглядел на золотистую жидкость с исчезающей пористой пеной и отхлебнул. Такого он ещё не пробовал. Во рту стало горько, но спустя минуту ощущение ослабло и на его место пришли другие, более мягкие оттенки, как будто пшеницу или ячмень поджаренный разжевал. Джон вздохнул и принялся за дегустацию выпивки--впервые в своей жизни. --Ну, за то, что сдал сессию, за то, чтобы перешёл и на третий курс, за прилежание в учёбе--Реджинальд поднял свой стакан--песни должно писать такие, чтобы и правнуки мои и внуки твои помнили! Джон улыбнулся, поднял кружку и чокнулся с отцом. --За мою учёбу!--произнёс он звонким голосом. ...Джон, привыкший к доброму пивку, но не к такому ромцу, странно посмотрел на девицу, будто хотел разоблачить потенциальную отравительницу. Поставил стаканчик на стол и сказал своё веское слово: --Выпивку и закуску я уже пробовал. В старом пабе в моём родном Лестере. А такого рома--никогда. --Кори, налей тогда Джону винца французского, раз к ямайскому он непривычен--распорядился Морис. Коринна принесла бутылку с вином и бокалы, откупорила её и налила. --Ну за Ваше здоровье, Джон--произнесла она, подняв в костистой руке бокал. --За Вашу и нашу учёбу--Лорд сделал то же самое. Компания распила бутылочку красного французского, закусила джемом. Эмили достала с полки граммофон и пластинки, поставив модный тогда рок-н-ролл. --А ну, кто лучше всех спляшет?--и завиляла худым задом. К ней подтянулись Коринна и Морис, выкидывая причудливейшие коленца. Джон сидел на диване, сжав руки в замок. Он боялся танцевать с ними. --Вставайте--Коринна взяла его за руку и потянула ко всем--давайте вместе с нами! Джон танцевал весьма неуклюже, как-то скованно, в отличие от остальных. Все эти модные штучки ему не давались, особенно вертеть Коринну в воздухе. Но все через некоторое время устали и сели на диван. Опустошили бутылку рома, дозакусывали и решили, что надо бы её поразвлечься. --Выпивку Вы пробовали--Эмили повернулась к Джону, похабно глядя на него чёрными глазками и улыбаясь--а секс? Джон посмотрел на неё так, как будто увидел если не Морриган, то Несси. Ему ещё ни одна девица в такой обстановке не задавала вопросов про ЭТО! Да и его познания в этой области ограничивались историями и похабными анекдотами, что он слышал от ребят постарше на заднем дворе мужской школы в Лестере. Ну и проповеди о необходимости воздержания до брака, а вступление в оный--только по достижении физической, умственной и нравственной зрелости. Минимальный возраст--между 18 и 21 годом. --А Вы что, нетронуты?--долетел до ушей бедного органиста похабный хористочкин вопрос--даже не целовались? Джон вздрогнул. Чего от него хотят? Целоваться? Опыт есть. Тогда, в сквере, на скамейке, в выпускном осенью, в последнем классе, портфели у их ног...Милочка Дженни, прям подросшая Элли из "Волшебника Изумрудного города". Она неловко прятала лицо от не особо достойного ухажёра: сын музыканта, целыми днями долбящий пианино, вместо того, чтобы гонять в футбол или лихо отплясывать полузапретный рок-н-ролл. А её папа работает на хорошей должности в чём-то вроде АПУ города Лестера. Джон тогда неумело первый раз поцеловал нравящуюся ему девушку. Её губы напомнили вкус чая с молоком и корицей, сама она--золотую осеннюю берёзку. Их невинный подростковый роман был недолгим. Лорд стал готовиться к экзаменам в консерваторию, а юную Дженни увёл капитан их школьной футбольной команды. Его папа был начкадром на заводе. --Э-э-э, Джон,так Вы уже целовались?--снова долетел до его ушей мерзкий вопрос. --Ну...целовался--проговорил Лорд, слегка в замешательстве--это что-то значит, так? --Значит-значит--грязно захохотал скрипачик--пора перейти к более серьёзным делам! --Если у Вас не было женщин--пропели хористочки--то не значит, что секса нет вообще. Что мы и докажем! --Простите, дамы и господа--Лорд попытался подвинуться к краю дивана--но меня никто не предупреждал про разговоры о сексе. Тут всё очень сложно, ЭТОГО у меня не было, мне недавно исполнилось восемнадцать, знаете, если уж раздевичиваться, то тут должны быть чувства какие-то, а не просто сунул-вынул. --Пока эти чувства пробудятся, миллион лет пройдёт. Поэтому давайте, Джон, попроще, без всяких душевных корчей и заморочек--сказал скрипачик, допивая оставшийся ром. --А мы что, настолько безобразны, что Вы к нам никакого влечения не испытываете?--удивлённо спросили хористки бедного Лорда. --Ну почему же, я не вижу в вас безобразия--пытался утешить их органист--ну, как-то по-человечески мне хочется, а не просто бесчувственной процедуры. --Почему это бесчувственной?--не унимались Эмили с Коринной--мы всё сделаем с чувством, с толком, с расстановкой, с огоньком и весело. Мы же тоже люди, хоть и наинижайшего вида. Вы нас не бойтесь, будет весьма приятно, не так же всё страшно для Вас, мужчина же, совершеннолетний. --Ну я думал, что всё должно быть не так...ну...там...по любви...без посторонних--мямлил Джон--да и мне ещё рано о женитьбе думать...об учёбе надо... --Да пока Вы эту любовь встретите состариться успеете, да и кто пойдёт за начинающего музыканта, кроме какой-нибудь страхолюдной дурочки, сколько ещё времени пройдёт, пока созреете для женитьбы. А сейчас как раз то самое время, когда следует приобретать опыт--заявила Коринна--нечего нас бояться, мы добрые и весёлые. Может, Вы мужиков предпочитаете? --Да Вы что!--Лорда передёрнуло от такого вопроса--меня интересуют только женщины! --Вот и хорошо, вот и правильно!--хором произнесли хористочки--поэтому идите к нам. Вы же любите рок-н-ролл! --Люблю--признался органист--Литл Ричард, Ли Льюис, немного Элвиса, ну многие его любят сейчас. --Вот-вот, а рок-н-ролл и секс как народ и партия, Вестминстер и Лондон, рыба и вода, кошки и мисочка молочка, Солисбери и Стоунхендж, Бах и барокко, пианино и настройщик--едины!--Эмили и Коринна встали и сообщили сей факт, салютуя, будто королевской гвардии на параде. Дамочки повернулись к Джону и Морису спиной, задрали подолы платьев и завизжали: --Загляните под юбочки, посмотрите на булочки! Лорд глянул, но увидел только чулки с поясом, трусички и ничего интересного: вполне женские попки, которые он видел в школе: первый хулиган класса, хохоча показывал мальчишкам на пустыре старые фото с обнажёнными женщинами, стащенные тайком у папеньки--грубого работника автомастерской. Из таких источников юный Лорд узнал в общих чертах как выглядят женщины без всего, но в реальной жизни он их видел разве что когда, рискуя получить розог, подглядывал за девочками в раздевалках и подобных им местах. И теперь увидеть такими какие они есть в жизни и полностью. А девицы продолжали: вверх полетели платья, нижние юбки, комбинашки, падая под ноги и в углы комнаты. Коринна под конец сняла бюстгальтер и залезла к Морису на колени. Черноглазая Эмили нагло подошла к Джону, что был ни жив, ни мёртв от увиденного: не фотография, но настоящая, живая, тёплая почти обнажённая хористка. Сняла быстрым движением бюстгальтер и принялась чуть не тыкать своими грудями в лицо бедному органисту. --Чего, боишься?--спрашивала она, обнажая желтоватые зубы--а ты не бойся, давай, потрогай, они хорошие. Лорд робко дотронулся до круглой тёплой груди хористки, она перехватила его худую руку и положила на бедро. Если он соберётся, пошлёт всех на три больших руны футарка и покинет помещение, могут ещё рассказать, какой этот Джонатан Дуглас придурок и выставят как евнуха или, хуже того, гомосексуалиста. --Ну полапай, полапай меня--упрашивала Эмили. Джон гладил её осторожно, будто боясь что-то сломать в ней. Хористка сняла с себя х/б--шные трусички и предстала во всём убогом блеске наготы небогатой британки. --Хочешь поцелую?--спросила она, сев Джону на колени. Бедный Лорд не сопротивлялся, понимая, что его раздевичат без человеческих чувств. Хористка поцеловала его, губы отдавали вкусом рома. От неё пахло сиренью, духи недорогие, для таких вот, как и он сам.Похоже, бедный органист начал втягиваться, неужто хватило просто увидеть обнажёнку в реальной жизни. А по соседству Морис вовсю тискал голую и повизгивавшую Коринну. Ей, похоже, подобное нравилось. Странное ощущение то ли тепла, то ли волнения охватило Джона, да и в брюках чего-то стало тесновато. --Сними ты эту рубашку, а?--Эмили принялась расстёгивать пуговицы на ней--вот, если не станешь ты академическим музыкантом или композитором, даже песенником, а вдруг будешь играть в группе рок-н-ролл? Там же ведь будет куча поклонниц и прочих баб. Они будут хотеть секса с тобой. Хочешь-не хочешь, а, благодаря общему настрою, втянешься. И как же ты их удовлетворять будешь, если ничему не научишься? Давай, ты же его любишь! Рубашка вскоре оказалась на полу, теперь на Джоне оставались только брюки, трусы и носки. Он сам был будто под действием то ли водки, то ли наркоты. Бедный Лорд вовсю тискаемый распутной хористкой глянул на свои брюки, которые она ещё не успела стащить, и заметил предательскую выпуклость. --"Неужто, неужто--ужаснулся он--моему телу это нравится"? Да и не только телу, что-то внутри, похожее на голос, говорило ему, что лучше попробовать. А Эмили тем временем вела упорную борьбу с Джоновыми брюками, пока не победила их и не сняла. И тоже отшвырнула на пол. --Ого-ого--издала она похабный возглас, глянув на полосатые дурацкие трусы своей сексуальной жертвы--а ты, похоже, готов к главной части концерта, Все орудия к бою! Ну-ка, ну-ка, дай-ка я тебя получше подготовлю с помощью своих лапок. И тут же сняла с бедного органиста исподнее и принялась мучать своими худыми руками. --Смотри-смотри, какой хорошенький--Эмили отпустила бедную жертву, чтобы полюбоваться на неё--ну-ка, не будь упрямцем, пусти меня на диванчик, а сам повернись ко мне задом, а к остальным--передом. Лорд, на котором ничего теперь не было, кроме серых носков, славного изделия лестерской промышленности, покорно выполнил приказ хористки. --Ох-ох-ох: какая попка, какая спинка--заохала распутная хористка--неужто ты не хотел чтобы её тебе чесали изысканные красавицы? --Ну кто этого не хочет!--сам не понимая почему ответил ей Лорд--хотите почесать мне? --Иди сюда--Эмили легла на диван и протянула руку Джону--и ложись, только не рядом, а сверху. Джон лёг рядом (ага, не послушался) и стал рассматривать с совсем близкого расстояния ту, которая теперь будет посвящать его в тайны секса. Она не была писаной красавицей, тело не идеальное, да и лицо тоже, подбородок чуть великоват, глаза посажены близко, носик тонок. Лорд принялся гладить её так, как гладят котёнка. --Ну чего ты рядом лежишь--промурчала она, жмурясь--давай, на меня, не бойся, не раздавишь. Джон растянулся на ней, будто лягушка (в серых носках). --Ну, давай--Эмили почёсывала ему спину--туда-сюда, сюда-туда. О-о-о, похоже, у тебя получается, прям куда надо, продолжай! Лорд, плохо понимая, что это такое происходит, но, почему-то, не без удовольствия, делал это примитивное туда-сюда. И Эмили такое нравилось. ...Бедный органист, с затуманенным взором, обнажённый и бледный, лежал, будто высосанный до капли распутной хористкой. Она свернулась рядом с ним, чеша бедняге бок. Примитивное, непоэтическое лишение невинности студента второго курса консерватории состоялось. --Ну, что--спрашивала она, сверкая чёрными глазами--как впечатление? Понравился тебе весь этот секс? --Не совсем понял--пробормотал Джон--впервые пробовал. Вроде бы приятно. --Ещё напробуешься столько--Эмили слегка потрепала ему волосы--такие приятные вещи узнаешь. Лорд слегка задумался. Вся эта глуповатая возня напомнила ему чай с недорогими конфетами, что бывал в их доме по воскресеньям. Мама клала в чашку ломтик лимона и три конфеты шоколадные на блюдце. Не лучшего вкуса, но Джон ел их не без удовольствия вместе со сладко-кислым чаем. Весь этот секс напомнил ему конфеты, что давали по воскресеньям. А те, что были гораздо вкуснее, появлялись в доме Лордов только на Рождество и только, если к зиме у Джона не было плохих оценок. --Ну Вы же обещали--вздохнул он--что если стану играть в группе, то так и будет. А если не стану--то не попробую. Или попробую только в браке. --До него ещё дожить надо--Эмили зевнула, показав желтоватые зубы. --В браке секса может и не быть--там одна скука одним и тем же способом--донёсся до парочки голос Мориса--женятся-то многие ради выгоды. А жена спуску тебе не даст, уж какие там жаркие любовные утехи, будет попрекать, что музыкант, а не владелец British Steel. Джон вздохнул, повернулся так, чтобы лечь поудобнее на спину, заложил руки за голову и принялся смотреть в потолок. На душе пусто, скука одна. Никаких восторгов, всё серо и обыденно. Может, ему ещё повезёт. Не последняя женщина в жизни... На следующий день Джон боялся смотреть на людей, ходил серыми каменными небезопасными дворами, ему казалось, будто все чуют по запаху, что сын Реджинальда и Марион Лордов, будущий музыкант и композитор, хороший (относительно) мальчик из Лестера вчера лишился невинности без присутствия при сим знаменательном событии каких-либо человеческих чувств. Стоит ему пройти мимо людей, как все чуют смрад разврата. Лорд кое-как вымылся в большом тазу рядом с раковиной в меблирашке, где снимал комнату. Сосед ещё долго и многозначительно смотрел на него. А послезавтра Джон бродил без цели по улицам, стараясь понять, что же за чувства вызывают в нём проходящие мимо женщины, не станет ли испытывать к ним отвращения. Тут идущая впереди девушка уронила ридикюль. Джон тут же бросился поднимать его. --Спасибо, сэр--ответила ему незнакомка. Лорд смолчал, но, стоило ей исчезнуть из виду, тут же поймал себя на том, что пытался, поднимая ридикюльчик этот самый, посмотреть на её икры, а то и на скрываемое под юбкой. Ужас! Но самое страшное ожидало его на автобусной остановке. Там, кроме него, стояло ещё, в ожидании автобуса, трое местных полубыдланов, вёдших малопонятную уху лестерца (далеко не оксфордское произношение никто не отменял и не собирался)содержательную беседу про то, как они вернулись сегодня из места под названием "Большой Бодун". То ли ветер, то ли кто-то из содержательно беседующих донёс до слуха бедного органиста слово "сифилис". Лорд вздрогнул, как-то похолодел, вспомнив, что от болезни с таким названием отваливается нос, разрушается организм, наступает прогрессивный паралич, слепота, полная деградация личности и memento mori. --"Ну кому я тогда буду нужен, безносый--подумал Джон--хрен тебе с редькой при таком исходе, а не карьера музыканта и композитора". Но деваться было некуда, надо ждать автобус. Сойдя на своей остановке, Джон пошёл, да только не дому, а не пойми куда: надо же, как первый сексуальный опыт на душу британского музыканта действует. А потом ещё угораздило его подойти к британскому дедушке в сером и спросить: --Простите, сэр, а где можно найти венерическую больницу? Дедушка посмотрел на него то ли как на сумасшедшего, то ли как на ужасного преступника и предпочёл быстренько-быстренько скрыться из виду. --"И где её теперь искать?"--грустно подумал Лорд--наверное, носа я лишусь". Но не лишился. Венерический кабинет он нашёл в ближайшей больнице для бедных. Противные врач и старая медсестра мерзко глядели на беднягу, сидевшего перед ними на старом стуле. --Так, как Вас зовут и сколько Вам лет, Ваш род занятий? --Лорд Джонатан Дуглас. Мне 18. Я студент консерватории. --Мистер Дуглас, когда у Вас был половой контакт, где и с кем? --Простите, но Лорд--это моя фамилия, а не титул. --Хорошо, мистер Лорд, когда, где и с кем был у Вас половой контакт? --Три дня назад. Меня пригласили отметить перевод на второй курс. Там были две студентки хорового класса и студент из тех, кто учится по классу скрипки. Я с одной из студенток занялся этим сексом дурацким. --Она была Вам хорошо знакома? --Да что Вы, доктор, я её впервые увидел! --Вы давно знакомы с этим...сексом? --Три дня назад занялся им впервые в своей жизни. --Прекрасно. Первый раз в Вашей жизни закончился здесь. Придётся пройти через осмотр, анализ на микробы, которые вызывают эту болезнь. Вот Вам бланк и талон, идите вон в тот кабинет в конце коридора. Бедному органисту пришлось пройти через сдачу анализов и осмотр за ширмой врачом и противной медсестрой. --Пока ничего не видно, болезнь сейчас на том этапе, когда проявлений нет--сделал глубокомысленный вывод врач--но Вам мы сделаем профилактику в виде уколов в одно место. Вот так вот, за минутное и дебильно-бездушное удовольствие бедный органист платил тем, что его жёсткую мужскую попочку кололи гадким шприцем да ещё и с противным лекарством. --Вы хотя бы знали, что нужно "французский плащ" надевать, если идёте отмечать сдачу сессии со студентками, учащимися по классу хорового пения?--издевательски спрашивал врач. --Ну откуда я знал?--разводил руками уколотый в очередной раз Джон--мне никто про секс полностью не рассказывал. --А надо бы--вставила свои пять копеек медсестра--а потом лечатся от сифилиса и гонореи. Да, в этой больнице в венерическом кабинете были прогрессивно настроены. Лечение лечением, но денег было всё меньше, поэтому Джон пристроился играть в баре. Однажды вечером он заметил, как привлекательная (на местный взгляд) женщина в сиреневом бросила взгляд в его сторону. Джон едва заметно улыбнулся. Но очередная незнакомка быстро отвернулась и стала смотреть вперёд, будто ища кого-то взглядом. Вскоре к столику, за которым сидела она подошёл хорошо одетый господин, она, улыбаясь, потянула ему руку. Джон продолжил играть, думая, что женщины пока ещё не вызывают в нём отвращения, несмотря на уколы, может, всё обойдётся. Он написал папе с мамой в Лестер, что пока занят, попросил прислать денег, ну совсем немного, обещал, что как будет свободен, да чтоб подольше, навестит их. А сейчас пристроился играть. Денег ему выслали, сколько просил, правда родители были не очень довольны, сообщив в письме, что он расточителен, а они не миллионеры, на следующий раз может и не вышлют. Про уколы и лечение в венерическом кабинете Джон сообщать не стал. Ему ещё повезло попасть в одну из общедоступных и неплохих библиотек. Но книг про секс там почти не было. Кроме классического труда Крафт-Эббинга, и, хорошо, что на новоанглийском. Джон читал её, пытаясь понять, как же он так попался и что ему делать, дабы сохранить возможность любви и брака в дальнейшем. Но всё без толку. Немец, понимаешь. Да кто бедному органисту того Генри Хэвлока Эллиса или Кинси даст! Их и академикам редко когда дают, если дают вообще. --"Ничего не понимаю, решительно ничего"--думал Лорд, выходя из библиотеки на серую каменную улицу--этого Эббинга читать тяжело, а чего-то полегче нет у них и мне не дадут. Как же я разберусь в женщинах и самом себе?" Джон ехал в грязном и тоскливом метро, посматривая, периодически, по сторонам. Он видел женщин всех возрастов, от маленьких девочек, до бабушек, прошедших через две мировые войны. Смотрел на них вполне спокойно, без отвращения, успокаивая себя тем, что скоро всё забудется, может, ему повезёт, найдёт нормальную себе, без тяги к скотскому сексу. Только кто пойдёт за него, если станет играть в рок-н-ролльной группе? И уже дома, в убого обставленной комнатушке, где не было даже пианино ( Джон писал ноты на бумажке, а потом играл, если было возможность в баре или в консе), лежа на старой железной кровати, тронутой ржавчиной, придумал он концепцию насчёт своих половых проблем. 1. Никто тебя, Лорд благородный, выслушивать и давать советы по вопросам секса и баб не будет. Ещё сдадут в ментовку или дурку. Книг нет, закон о непристойных публикациях никто не отменял. Поэтому добрые советы от левых лиц отменяются. И всяким там друзьяффкам вываливать свои жалостливые истории нечего. Ещё разнесут по всем углам о том, как Джонатана Дугласа Лорда невинности лишили в полупьяной компании без человеческих чувств. Причём он сам туда припёрся и винцо с ромцом пробовал. 2. Раз уж совета спросить не у кого, а книг для тебя нет и не будет. Королевы Виктории уже давно нет, так же как и короля Эдварда, сыночка её, состарившегося в наследных принцах, а викторианство осталось, особенно в области половухи. Так что, 949030613837 со своей хренью сам. 3. А раз обратиться тебе не к кому, то есть два выхода: а) разбирайся со всем сам. б) забей на свои половые проблемы. 4. Подумай ещё раз: что важнее--музыка или бабы. Музыка, конечно! Поэтому сосредотачиваемся на учёбе, женщин--в мусорку до достижения всех видов полной зрелости. 5. Главное не сам процесс и приятные ощущения. Брак и семья--наше всё. Жениться можно и без чувств, а с женой жить и без приятностей в области секса. Цель брака--накопление материальных благ и производство с выращиванием потомства. Делать это можно без чувств и удовольствий. Может, когда я стану зрелым, то смогут заводить детей в браке искусственным образом. Поэтому мысли о сексе нужно выбросить в мусорку. Только учёба. По достижении полной зрелости следует искать, руководствуясь только холодным рассудком, подходящую кандидатуру женского пола для вступления в брак с целью производства и выращивания потомства и накопления материальных благ. Достигаю духовной и нравственной зрелости и вступаю в законный брак, можно и без чувств. Там хоть цель есть--произвести и вырастить новых Лордов. 6. Внимательно следить за своим нравственное-духовным состоянием. Если появляется отвращение к женщинам, то выход один: принять все меры (любые хороши) для уничтожения любого влечения к мужчинам. Хотя, что я говорю, я же чистый ге-ге-гетеросексуал. 7. Сделать целью своей жизни музыку и только музыку. 8. Если буду играть в группе, то надо выставить "тысячи копий и мечей" перед женщинами и сексом, дабы избежать неприятных последствий этой дряни. 9.Если приобретёшь отвращение к женщинам, то посвяти всю жизнь музыке, даже если попадёшь в рок-н-ролльную группу. 10. Чё? А ничё. Прошло ещё несколько дней. Джон продолжал играть в барах и пабах. На женщин смотрел спокойно, отвращения не было, но и безудержного стремления к сексуальным игрищам--тоже. Иногда его взгляд останавливался на наиболее привлекательных, но безудержной похоти не было, чем органист радовался. Значит, он, по достижении нравственной зрелости, сможет рассчитывать на брак и новых Лордов. Единственное, как бы научиться с ними общаться, но в рамках строгих, почти викторианских приличий, да так, чтобы не спугнуть потенциальных кандидаток. И всё было бы как надо, если бы очередные дружки из консы не пригласили его в театрик-кабаре. И только когда прозвенел последний звонок, сообщили бедному высокородному, что тут не просто кабаре-варьете, а стриптиз. И тут сделаем лирическое отступление. В то время в Британии, даже в самом Лондоне такая забава была почти запрещена. В нескольких театриках-варьете танцовщица должна была, после того, как сбросит все одежды, замереть и не двигаться, а потом быстро уйти за кулисы, скрыв тело покрывалом. Поэтому того, что есть сейчас тогда было увидеть почти невозможно. Но дело не в этом, а.... Бедный юный Лорд был в ужасе: вот тебе и друзья, что желают развратить тебя и кинуть на самое нравственное дно, превратив в полудебильного похотливого монстра и уничтожив как музыканта. Свет погас, заиграл оркестрик в яме, на сцену вышла первая танцовщица, чёрненькая, стала играть с мячиком, словно гимнастка на Олимпиаде, умудряясь при этом снимать подвязки с чулками, штанишки из блестящей ткани, бюстгальтер, а потом замерла с мячом в руке. За ней--рыженькая, одетая Белоснежкой, в руках--корзинка, из которой она, раздеваясь, доставала бутафорские яблоки, а скинув триски, замерла протягивая оное зрителям. Потом--блондинка на велосипеде, прокатилась по сцене, на середине слезла, наклонилась, будто хотела починить своё транспортное средство, задрав при этом юбку. И минуты через три сидела на нём обнажённая не двигаясь, будто мраморная статуя. --"Никаких мыслей о том, чтобы лечь с ними в постель девушки на сцене не вызывают, даже за кулисы попасть к ним не хочется--думал не без радости Джон--они похожи на кошек, лошадей, мальчиков с веслом и девушек у фонтанов. Павлинихи, оленихи, лисицы, медведицы--какие тут ассоциации с сексуальными игрищами"? Действо с раздеванием подходило к концу. На сцену вышла последняя танцовщица. шатенка, самая красивая из всех, кого видели вечером, одетая так как одевалась на танцы бабушка Джона. Заиграл фокстрот, девушка принялась лихо отплясывать, потом начала умело скидывать с себя всё, что было на ней, пока из всего наряда не осталась эгретка на голове. Танцовщица замера на одной ножке, согнув и поджав другую. --"Цапля--подумал Лорд--вылитая цапля с хохолком вместо женщины. Зафиг мне на неё залезать, цапля, клювом ещё долбанёт". На улице темно, поздний вечер, хотя не поздняя осень. Лорд, попрощавшись для соблюдения приличий с очередными консерваторскими приятелями, ехал в драном и обшарпанном метро домой, радуясь, что никаких неприличных мыслей и чувств после посещение стриптиза у него не возникло. Значит, он не похотливое животное пока что. А потом второй курс консерватории, учёба, очередной клуб, где играл вечером Джон. Девушки не обращали на него особого внимания, а органист за ним и не гонялся. Отвращения к ним нет, половые проблемы не беспокоят, тем более, пока его жилистую мужскую попочку безжалостно кололи шприцем, выпивка и бабы были строго запрещены. Женщины появлялись ненадолго и уходили: кому особо нужен был начинающий музыкант? После окончания консерватории Лорд играл в клубах и барах, работал сессионщиком (его орган, если очень хорошо настроить ушки, можно услышать в одной из песен Kinks), был аккомпаниатором у "мальчуковой" группы, играл в ансамбле Арта Вуда. Женское внимание было, хоть и не так много, Джон относился к нему спокойно: есть так есть, а нет--ну и не надо. Рано или поздно вступлю в законный брак. ...Джон бродил по дорожкам Риджентс-Парка, среди уток и наглых белок, чуть не поддав носком чёрного ботинка одну особо откормленную. Возле прудика стоял мужчина за сорок и кидал крошки от булки лебедям. Один, особо наглый, вылез и прошествовал на красных лапках, вытягивая длинную белую, перастую шею. --Ешь, ешь--говорил он почти ручной кормлёной птице--а то, вдруг больше не будет тебе крошек, если меня убьют, да всех нас убьют. Но лебедь не понимал его, только хлопал крыльями, да вытягивал шею, ожидая крошек. И тут Джон заметил на рукаве мужчины нашивку полка "Нормандия". --"Ничего себе--удивлённо подумал он--а вдруг благодаря ему я жив. Что, если бы меня шибануло бомбой тогда, 9 июня 1941 года или несколькими годами позднее, ну и не стоял бы здесь. Представляешь, каково ему было там, на войне, под пулями да в окопах. А ты тут сопли распустил из-за пьянки и девок. Своим развратом только обстановку в мире портишь. Нечего тратить силы на секс, лучше трать их на музыку. И обстановка в мире улучшится"! Джону, от таких глубоких мыслей захотелось прыгать и орать вместо приветствия "Да здравствует "Нормандия-Неман"!, чтобы тот, кто кормил лебедя, услышал его. Но мужчина с нашивкой оставил сытую птицу, пошёл вперёд по дорожке и вскоре скрылся за поворотом. Музыкальная карьера органиста шла своим чередом,через вереницу проектов, сессионных записей, пока не пришла к группе Deep Purple, к Ричарду Хью Блэкмору и Йену Андерсону Пейсу. Они записали свой первый, полукустарный альбом Shades of Deep Purple, песня с которого (точнее перепевка чужой) принёсла им первый успех как группе. Жизнь была по своему хороша, ну, подумаешь, подружки приходили и уходили, ну какой любящий, верный и добродетельный супруг из рок-музыканта? Джон уже смирился с такой жизнью. Как-то раз, сидя в гримёрной после выступления группы, ещё до того, как они взяли Яна и Роджера, он, пробегая глазами бульварную газетку, наткнулся на похабную заметочку о половой жизни рок-звёзд, что меняют женщин чуть ли не каждый Божий день. "А оно мне надо?--подумал Джон, отбросив газетёнку--зачем мне столько? Я не Мик Джаггер, нет у меня таких потребностей и способностей. Да и такого темперамента. Вот и хорошо: что на разврат уходит, пойдёт на музыку. Повторяю: я же Джонатан Дуглас Лорд, а не Майкл Филипп Джаггер, играю в Deep Purple, а не в Rolling Stones--и это главное. Зачем мне быть кем-то ещё, заменять свои потребности, в том числе и половые,чужими. Не надо мне столько женщин--вполне достаточно совсем немногих. Ну не секс-гигант я, да и мне не надо им быть, чтобы играть в нашей группе. А то от этих бесконечных любовных интриг производительность меня как органиста может снизиться. Я не чувственный музыкант, хоть и техничный. Да и бабы могут довести до цугундера". Глубокие мысли так обрадовали Лорда, что он тут же налил себе стакан джина и чокнулся с кем-то невидимым, произнеся: --Ну за осознание своих потребностей! Он впервые поцеловался с Мадлен зимой, на скамейке в Виктория-парке, среди мокрого, рыхлого снега и надвигающегося вечера. На ней было тёплое, тёмное пальто с серебристыми большими пуговицами, на нём--какая-то глупая вязаная шапка. И этот взгляд синих глаз, когда она повернула своё лицо к органисту, смотря уже недвусмысленно, да ещё перчатки сняла. Джон сграбастал её поплотнее, чтобы не мёрзла, потом зачем-то стал гладить её гладкие холёные руки своими худыми. Мадлен повернулась так, чтобы смотреть органисту прямо в глаза, потом взяла его лицо согретыми руками и поцеловала Джона в губы. Он глядел на неё слегка удивлённый: укротитель "хаммондов" привык сам первым целовать своих подруг, а тут...Но только сильнее стиснул синеглазку в своих объятиях. Ей нравилось, правда скоро оба подмёрзли: в сыром и холодном климате легко простыть, поэтому Мадлен, встав первой со скамейки, протянула руку Лорду, приглашая его отправиться туда, где потеплее... ...Британия отпраздновала Рождество и Новый Год. Deep Purple сделали то же самое, прямо там, где репетировали, причём Ритчи и Йен тоже привели прекрасных дам, попавшихся им то за кулисами, то на улице. Мадлен ещё пригрозилась отделать Яна так, что не в одну больницу не примут, поскольку тот хотел подвергнуть Джона воздействию снега. В один такой зимний день Джон понял, что ЭТО будет, приведёт синеглазку к себе, а там...Нет, не хочу скотства, дайте хоть что-то получше. В квартире было холодновато, но британцам не привыкать. Мадлен осматривала скромное жилище органиста, пианино (сокровище бесценное, наряду с "хаммондом"), полки с клавирами и книгами о музыке. Лорд поил её чёрным чаем с бергамотом (который сам-то не пил, а хранил для гостей) из веджвудской чашки и угощал имбирным печеньем с корицей. А она пила, спокойно, без лишних движений, внимательно смотрела на органиста синими глазами. А он, стыдливо опустив свои, понимал, к чему всё дело движется, да и штаны то и дело выдавали предательски.... В спальне, рядом со старой кроватью и столиком темно, даже тускло-голубоватый ночник не горит, Мадлен, белую и нагую видно слабо, она казалось Джону статуей работы неизвестно кого, и он боязливо трогал её чёрную гриву худыми длиннопалыми руками. Мисс Белл предпочла не стоять всю ночь этакой девушкой без весла и растянулась на кровати, Джон сел рядом с её крепкими, длинными ногами, удивлённо рассматривая подружку. Мадлен приподнялась, протянула белую холёную руку и погладила органиста по отросшим уже на не совсем приличную для добропорядочного британца длину волосам. --А ты хорош собой--произнесла она, странно улыбаясь, а потом провела мягкой ладонью по лицу бедного органиста, умудрившись ещё засунуть ему палец в рот. --Правда?--спросил он, смотря на растянувшуюся на кровати синеглазку--мне такого давно не говорили. Такое у нас только для певца. --Да ну его--Мадлен слегка зевнула и выгнула спину--пусть им другие занимаются. Лллаааапппааа--и погладила склонившегося к ней Лорда по руке. --Мадлеша--Джон обнял её, осторожно, чтобы не причинить лишнего неудобства, и шепнул на ухо--знаешь, я...хочу..., чтобы не только я удовольствие получил, но и ты тоже, даже больше, чем я. Мисс Белл ничего не ответила, только улыбнулась. "Наверное, ей такого никто не говорил"--подумал Лорд, перебирая руками густые чёрные волосы подруги, сладко жмурящейся. "Ей нравится, нравится"--радовался Джон, чувствуя под собой тёплую, мягкую Мадлен, с такой шикарной грудью и бёдрами. Он поцеловал синеглазку в губы, сперва робко, потом всё смелее и горячее, не забыв ещё и про точёное ухо с золотой серёжкой с гранатом. Синеглазка гладила органиста по спине и волосам. Лорд коснулся губами жилки на шее подруги, ключицы, беломраморного плеча. "Ей нравится и мне тоже, нравится доставлять удовольствие, значит, значит, я не скот, по крайней мере, сегодня ночью"--подумал, обрадовавшись, Джон. --Мадлен, дорогая--прошептал он, прижавшись к её груди--тебе нравится, да? Синеглазка, вместо ответа, согнула слегка ногу и провела пальцами (ноги,естественно) по ноге любовника. --Продолжай, Джон, продолжай--прошептала она, облизнувшись и обвив органиста руками--мне нравится вот так... ...Не она отдавалась органисту, но он ей, используя все возможности и опыт (какой уж был), чтобы доставить ей наслаждение. Причём ему самому было от этого хорошо. Радость: не урод, озабоченный лишь тем, как бы побыстрее получить примитивный секс без всяких "телячьих нежностев". Первый опыт среди полупьяных студенток не привёл к полной деградации души. ...Мадлен--лилия, такая большая, тёмно-красная, почти чёрная, нет, чёрная роза-- пошло, чёрная лилия--самое оно. Или гвоздика, нет, чёрная лилия, первая слишком махровая. Её губы тогда на вкус напоминали спелую вишню, с терпким оттенком, клубника слишком сладкая, черноволосая--вишня, такая,с корицей, её заготавливают в коньяке, отчего у неё горьковатый вкус, но нравится, в нём нет слащавости и ванильности, такая сладость и острота. Лилия, большая, прямая, уж больно хороша. Так блуждали мысли Джона Лорда, сидящего на диване в одиночестве. Потом он встал, потянулся, окинул презрительным взглядом плохонький журнальчик, взял его, пошёл на кухню и выбросил в корзину для мусора. --Ну такое скучное чтиво на три больших руны суровых викингов!--отряхнулся, будто скидывая с себя очистки, и пошёл снова к пианино. ...Тогда, зимой, concerto grosso ещё не написан, Мадлен привела Джона в Ист-Энд, одно такое мрачное, беззеленное место, кирпично-каменное, холодное и злое. В заброшку, оставленную всеми (бомба,небось, попала, а восстанавливать не стали. Или просто здание пришло в упадок,а ремонт--себе дороже), синеглазка стояла, смотря на органиста блестящими синими глазами и странно улыбаясь."Зачем сюда?--думал испуганный Лорд--нет, она не убьёт меня, зачем, лапушка слушает, как я играю ей написанное, а потом строго оценивает и указывает, что и где исправить. Не надо ей меня убивать. Или замыслила иное..." Но Мадлен не дала ему додумать, она подошла к кирпичной стене, рядом ещё лежали тряпки и картон. --Иди сюда--позвала она Джона. Он шёл послушно за красавицей-подругой. Неужто решила посвятить в тайны секса в заброшках? --А теперь--поцелуй меня!--приказала Мадлен, прислонившись к стене. Джон подошёл к ней вплотную, обнял, смотря в синие глаза своими светлыми. И коснулся губами бледно-розовых губ подруги. Мисс Белл посмотрела на Лорда не совсем довольно. Тогда он снова поцеловал её, теперь смелее, ещё смелее, развязно, пустив ход зубы и язык. Мадлен притянула Джона к себе ещё крепче, выгнулась, будто кошка, а потом начала расстёгивать зимнее пальто органиста, расстегнула, запустила внутрь обтянутые перчатками руки. Органисту стало тепло, несмотря на расстёгнутую одежду, так как тепло это было особого рода, оно разливалось по всему телу, как тогда в спальне, когда он впервые лёг с Мадлен. --Ну а теперь ты--прошептала она, сняв с Джона шапку и запустив руки ему в длинные волосы--давай, становись на моё место. Лорд прислонился к стене, ожидая, что будет дальше, Мадлен отошла на шаг, посмотрела на органиста, а ещё и на его брюки, выдававшие вполне понятное желание. Синеглазка прижалась к любовнику и принялась гладить выпуклость коленкой, обтянутой чулком. --Ты..ты...чего--Джон произнёс едва слышно--делаешь...? --Не пробовал такое, не пробовал?--она плотоядно улыбалась, сверкая белыми зубами--теперь попробуешь. Джон, почти полностью забывший о мире вокруг, цеплялся, тяжело дыша, руками за стену. Синеглазка-хищница продолжала мучать его коленкой. Потом прижалась к Лорду всем телом, смотря на него блестящими синими глазами. Сняла быстро, почти незаметно, перчатки и принялась удовлетворять органиста согревшимися руками. Которые также не дали Джону свалиться в самый ответственный момент. Блаженство было, но не так долго, сколько хотелось, после пришло странное желание: устроить выволочку Мадлен. Лорд бросил на неё злой взгляд, схватил за пальто и бросил на кучу тряпья и картона. --Ты где этому училась, поганка, отвечай?--схватив синеглазку за волосы (предварительно избавив её от шапки) орал Джон. Потом придавив подругу всем телом стал пытаться то ли побить её, то ли придушить. Но тут произошло неожиданное: Мадлен удалось вырваться из-под худого, высокого Лорда (она пустила в ход ноги и сапоги, ударив органиста каблуком по ноге), отползти и подняться на ноги, Джон бросился за ней, но тут мисс Белл решила напасть первой, бросившись со всей злобой на любовника и огрев его по башке и не только (правда, так, чтобы не нанести повреждений. Понятно, что больной или покалеченный Лорд ей не нужен), а потом ещё такую подножку устроила, что теперь на куче тряпья и картона валялся органист Deep Purple, а на нём сидела Мадлен, сомкнув руки на его шее. --Ты что это разошёлся?--шипела она злобно--прекратил, а то удушу! Джон неожиданно устыдился того, что устроил в заброшке драку с подругой, просто из-за того, что ему показалось, будто кто-то совсем отвратительный и извращённый был в любовниках мисс Белл, да ещё научил её секс-гадостям. Лорд медленно сполз к ногам Мадлен, прижался лицом к её рукам и принялся тереться о них, будто котик. --Это ещё чего?--синеглазка продолжала злиться--свихнулся, да? Что ещё за психопатские выходки: то в драку лезешь, то об руки трёшься? --Лапушка, прости ненормального--виновато мямлил Джон, продолжая тереться ей об руки лицом и губами--я так впервые, никогда не пробовал здесь и не знал, что так можно и с помощью коленки. Скажи--он поднял голову и посмотрел ей испуганно в глаза--ну кто тебя научил? --Никто--спокойно ответила Мадлен, смотря вверх--сама додумалась. Да и эротические сны с фантазиями ещё никто не отменял. --Затейница ты у меня--Лорд положил голову ей на колени, взял руки подруги в свои и поцеловал--я, вот, не смог бы додуматься. Знаешь, мне, всё-таки, понравилось, а тебе? Если хочешь, могу доставить тебе удовольствие прямо здесь, любым приятным тебе способом. --Так--Мадлен поднялась с кучи тряпья и картона, отряхнулась и протянула руку сидящему на этом мусоре Джону--вставай и идём к тебе. Лорд встал с пола при помощи подруги. Потом они нашли свои шапки, застегнули одежду и бросили взгляд на место любви, чуть не ставшее местом убийства. --Продолжим у тебя-- произнесла Мадлен--на сегодня хватит... в необычных местах. Джон взял её под руку и повёл подальше из заброшки и Ист-Энда. ...Эротические фантазии... да, органист Deep Purple знал что это такое, а в тот день признал полное право своей подруги на них и прекратил думать, что она вся такая чистая и нетронутая в душе, лишённая желаний и страстей. И с этого момента спокойно воспринимал наличие любовников и сексуального опыта у тех, кто попадался ему в жизни. В среде рок-музыкантов и тех девиц и дам, что становятся их подругами, невинных, да ещё в Бритахе, не бывает. Её быстро утрачивают среди рок-музыкантской тусы и приобретают опыт не только плотский, но и душевный. Вот теперь принимай в дар его и только его. Мадлен Элиза Белл дарила ему понимание того, что может показать такое, что даже ребята из Rolling Stones представить не могут. Ковбойша белых прерий, быстро укрощавшая диких мустангов, включая того, что играет на "хаммонде" в группе Deep Purple. Джон прекрасно знал, как она после любовной возни, когда то он придавливал её своим худым телом, зацеловывал, затискивал, заласкивал, то она распластывалась на нём, тискала, царапала, целовалась, да так, что чуть ли не до крови, покорялся всаднице и вёз её в царства наслаждения, позволяя оставлять на теле следы ногтей и зубов, а на простыне--красно-бурые следы от капель крови. И пусть потом царапины саднили и их нужно было прятать, всё равно, ему нравилось, нравилось, нравилось. Тогда, когда ещё в группе были другой певец и басист, Джона на передаче Playboy after Dark девушка, с которой он мог выиграть свидание спросила, что если, он придёт к её папе и маме, а они, увидев его причёску, потребуют подстричься по-человечески, будет делать бедный органист. Лорд, "ничтоже сумняшеся", ответил, что жертвовать своими отросшими волосами не собирается. Девушка, соответственно, отвергла его кандидатуру за такие слова. А тут Мадлен не требует нормальной стрижки. А вот если бы она сказала, чтобы Лорд пудрился или подводил глаза, хотя бы на сцене, то он бы согласился. Заколочка её не снята, всё ещё в волосах Джона. Он долго ещё не снимет её, до самой ночи. Лорд склонил голову слегка набок и повернул так, как это порой делала Мадлен. И смотрел на стену, потом на пианино и полку с клавирами и книгами взглядом, почти таким, как её. Потом откинулся назад, привалился к спинке дивана, поднял голову, потянулся, будто кошка, улыбнулся точно так же, как его подружка. Вот так заколочка, того гляди превратит его в органиста, способного видеть глазами женщины. Эх, надо садиться за пианино и дорабатывать песню! Джон просидел допоздна за новой песней, потом, поняв, что пора спать, поужинал, чем было, снял заколочку, сложил кусочек бумажки наподобие конвертика, положил туда сокровище бесценное с камешком, потом завязал его ниточкой и положил на полку рядом с книгами, да ещё положил сверху пять пенни, чтобы не упала или ветер не унёс (хотя, какой тут ветер?). И, улыбнувшись довольно, отправился в спальню, думая о том, что надо завтра позвонить синеглазке.