Апрель

Жизнь будущих звёзд хард-рока текла своим чередом: репетиции, концерты, менеджеры, подружки и прочее, что есть в жизни рок-музыканта. А тем временем «марток--семеро порток» подходил к концу. Снег стал таять и почти растаял к последней неделе. Впереди ждал апрель, трава проснулась после противной английской зимы и стала пробиваться зелёными лезвиями из земли, птицы зазывно пели, и мяукали коты всех пород и расцветок, что-то влекущее не пойми куда витало в воздухе. А у Deep Purple наступила горячая пора: начались репетиции концерта для группы и оркестра. Теперь они репетировали от зари до зари. Оркестранты, за плечами которых были музыкальное училище, а то и консерватория, когда впервые увидели того, кто написал сие произведение для группы и оркестра, то бишь Лорда, глядели на него как на бегемота-алкаша, ворвавшегося в Британский Музей. Им ещё никогда не приходилось репетировать вместе с рок-группой не что-то там, а оригинальное произведение сразу для двух направлений: академического и маргинального. Да ещё и видок у Deep Purplʼовцев, по мнению академических музыкантов, был ещё тот: волосатые, лохматые, одеты чёрт те как. И как прикажете с ними играть, если они и трезвыми не бывают? Ритчи под конец дня был на пределе, поскольку ему безумно хотелось опустить что-нибудь тяжёлое на голову каждому, кто косо смотрел на него или думал, что он--наркоман совсем конченый. А ведь ещё в группе красавец Ян. Эти скрипачи и кларнетисты так неодобрительно смотрели на него, ведь у Яна прелестное лицо с полуюношескими-полудевичьими чертами, такое мечтательное, девушки не могут устоять, а кудри какие: темные, густые, гривушка, для рок-музыканта в самый раз, а как высок, строен. А им не нравится, что волосы длинные, что красив не как брутал, а как андрогин. Обижали этим фактом оркестранты Ритчика, только он сам не понимал, почему. Да и понимать было некогда: группе вскоре предстояло выступить в зарезервированном гадёнышем-менеджером Альберт-Холле. Поэтому всё время Джона, Ритчи, Йена и Роджера уходило на репетиции. Ян появлялся не всегда--партия его была небольшой, и он, в основном, просто сидел, слушая, как репетируют группа и оркестр, время от времени разговаривал с Лордом о том, как лучше спеть. А когда делать было нечего, Ян окидывал знойным взглядом голубых глаз оркестранток. Те же смотрели на него довольно скептически: ну чего ждать от какого-то вылезшего из Хаунслоу непонятного существа, не ходившего в училище, не бывшего в консе, он, небось, и нот-то не знает. Две флейтистки бросили холодные оценивающие взгляды на густокудрого полукельта: «Да, внешность хорошая, но вот как у него с этим…внутренним миром»? Да и сфера, в которой вращается это милое создание, ненадёжна, шоубиз, понимаешь. Всем ли так повезёт, как повезло Beatles? А если не повезёт--будет вечно выступать по драным кабакам нижайшего пошиба. А уж мужчины из столь замечательного оркестра в душе злобы на Яна не чаяли. Ведь с такой гривой, да и с таким видом ходят только гомосексуалисты, их ещё нам не хватало, так и трясись, как бы за ляжки не пощупал или в клозете не пристал. Надумал придурковатый дирижёр исполнить концерт для группы и оркестра, группа, небось, и играть не умеет, а этот гомик драный--петь. И с каких это пор мы, музыканты из Лондонского оркестра должны не просто с маргиналами и авангардистами играть, а ещё с какой-то вонючей группой, наркоманами и алкашами. Кто у них всю эту байду с concerto grosso затеял? Ах, да, нестриженый органист, небось, глиномес какой, а остальные лохматые, нестриженые, немытые--его люськи-бархотки? И с такой публикой нам придётся выступать! С утра до полудня Deep Purple и оркестр репетировали, а потом дирижёр сжалился и отпустил желающих пообедать. Возле гардероба Ритчи попались два скрипача с чашками и бутербродами в руках. Они так посмотрели на него, будто хотели сказать: «В прежние времена мы бы тебя на пушечный выстрел сюда не пустили, урод нестриженый, лохматый»! --И где только Малькольм откопал этих чучел? --спросил, отпив из кружки пухленький с залысинами скрипач у другого, худого и стриженого. --Ох, науке неизвестно, где, конкретно, но, чую носом, что он таскался по клубам и концертам, где играют такие уроды--отвечал ему тот--знаешь же, мне пианист наш рассказал, что Малькольм наш любит маргинальчиков и авангардистиков. --Уж так их полюбил, что опустился до поганой и презренной рок-группы из помойки--протянул, зевнув, лысоватый--они, небось, играть и петь не умеют, бухают день-деньской, ширяются, укуриваются и клеем с нитролаком унюхиваются. Да и, похоже, педерасты впридачу, вишь какие патлатые. И тут Ритчи решил действовать по всем блэкмориным канонам. Он развернулся, подошёл к скрипачам, поднял голову и окинул их взглядом скогкатта--орудия пролетариата, который вот-вот прыгнет на жирную осеннюю полёвку. Оркестранты сразу замолкли и попятились под этим взглядом назад. Ритчи продолжал идти на них, прожигая злобным взглядом, пока не загнал в угол, а потом, презрительно хмыкнув, развернулся и пошёл в сторону буфета. А там его поджидал, нет, не Малькольм, а Лорд с чашкой в руках. Ритчи купил себе чаю с бутербродом и пошёл за столик к органисту. --Садись--Джон похлопал рукой со соседнему стулу--попей чайку. Вид у тебя такой, будто разозлили. --А ты думал, что нас тут с распростёртыми объятиями встретят: придите, сыграйте, уважаемая группа Deep Purple? --спросил его не совсем отошедший от скрипачьих речей Блэкмор--они про нас такое говорят, что в приличном обществе и передать нельзя. --Понимаю--Лорд отпил из чашки--я тоже слышал, как они педерастом меня назвали, да ещё сказали, что я сплю со всеми вами. А ещё я олигофрен, алкаш запойный и конченый наркоман. Не ты один был обижен господами оркестрантами. Блэкмор ничего не ответил, продолжая пить чай и есть бутерброд. Выпив и доев, отставил чашку и принялся смотреть на стену. Потом, слегка нехотя, обратил взор мрачных тёмных глаз к органисту. --Да, весёлые у них тут фантазии: наш благородный-высокородный Лорд таскает согруппников к себе в постель и на них вместо баб залазает--протянул гитарист--до чего же тут диковатая публика играет. Раз волосы длиннее положенного, значит--гомики. Тогда зачем же вы с Йеном подруг завели, а Ян с Роджером за девками так и бегают? --Так ведь скрываем--произнёс, зевнув, Джон--понимаешь, Ричард, оркестранты--они такие, публика консерваторско-консервативная, причёска неположенная, вид не тот--значит… Ритчи только рукой махнул. Вот те и раз: воспитанные на вид скрипачи-трубачи могут такое подумать, да ещё и говорить при тех, с кем им предстоит играть. Интересно, что они ляпнули со всей дури и испорченности в глаза Яну? И если ляпнули, что он им ответил? Хотя, стоп, вряд ли дело обойдётся одними словами--тут и по мордасам может… Да и как у них язык поворачивается обозвать Яна такими словами? Не, надо идти, а то вдруг уже нацелились или наш красавец-певец попал в переплёт из-за этой оркестровой публики. Нужно спасать его, пока не поцапался. --Слушай--Блэкмор повернулся к согруппнику--как ты думаешь, они там ничего такого про Яна не говорят, а то с его видом…а он горячий, молодой, может и в драку ввязаться. --Лично я не слышал--ответил Лорд--лучше поди да поищи нашего горца шотландского, пока не ввязался. Ритчи вскочил со стула и быстрым шагом направился туда, где репетировали группа и оркестр. Но, не успел и дойти, как наткнулся на… Яна с двумя девицами из оркестра, он им что-то втирал, небось, про свои внешние и внутренние данные. --О, снова здравствуй, Ричард Хью! --поприветствовал его певец--где же ты пропадал? --Да так--Блэкмор опустил свой мрачный взор на носки ботинок--пошёл чайку попить, да перекусить. А разве ты в буфет не заходил: там ещё Джон был? --Данунах--отмахнулся Гиллан--я не дурак, идти в буфет с убогим репертуаром, когда неподалёку есть отличное место, хоть небогато обставленное, но кормят прилично. --Вообще-то, я тебе хотел сказать кое-что интересное, но не для ушей оркестранток--Ритчи взглянул на насторожившегося согруппника--дело важное… --Простите, уважаемые барышни--обратился Ян к девушкам из оркестра--но тут мне собираются рассказать такое, что и передать не могу. Продолжим содержательную беседу потом. Девицы хихикнули, бросили странные взгляды на Блэкмора, хмыкнули, глянули, улыбнувшись на Яна и пошли с гордым видом туда, где репетировал оркестр, оставив гитариста и певца одних. --Что же такое необычное ты хотел мне сообщить-рассказать? --спросил Ян, глядя на угрюмого согруппника яркими голубыми глазами. --Ты не слышал, чтобы тебя тут оркестровые обзывали всякими словами нехорошими, да ещё по твоей личной жизни проезжали, ну типа, что ты ненормальный, спившийся, снаркошившийся, да ещё и гомик, что с тобой спит наш Джон, а ты--со всей группой, потому что ты красив и волосы неположенной длины? --понесло вдруг Ритчи. --Ха-ха-ха, мухаха--залился звонким смехом красавец-певец--ну они там дают стране угля, не, ты меня несильно удивил: я уже про себя спившегося-снаркоманившегося слышал, про то, что гомосексуалист--тоже. Но про то, что Лорда подозревают в том, что он со мной спит, а я--со всеми--впервые слышу. Да, забористые фантазии у тех, с кем нам играть предстоит. --С какого перепою они так думают? --пробормотал недовольный Блэкмор. --Может, и не с него, а вполне по трезвянке--Ян обернулся, чтобы посмотреть, нет ли рядом кого--пойми, это публика академическая, они не любят нас, рок-н-ролльщиков, кстати, как не прискорбно, есть за что. Они же все закончили училища, консерваторию там, а мы кто--самоучки, порой даже нот элементарно не знающие. Вот и презрение, которым меня не удивишь. Да и про поведение наше не забывай и про то, как мы у академистов популярность отбиваем, особливо среди молодых. Пожалуй, хватит, пойдём репетировать дальше, Ричард. Блэкмор вздохнул, и отправился вслед за Гилланом. По пути они наткнулись на картину маслом: подвыпившие тромбонист и виолончелист с бутылкой в руке сидели у стены. Оба окинули Deep Purplʼовцев презрительным взглядом. «Ненавидят, так ненавидят, ведь они училище окончили, а мы так, самоучки презренные»--думал про себя Ритчи, пока шёл вслед за Яном туда, где репетировали группа и оркестр. И тут на глаза им попался Джон, подгонявший излишне расслабившихся Йена и Роджера. --Так, так, хватит балдеть да зевать--повторял он ритм-секции--пора на репетицию, нам скоро выступать, а вы тут… Ян, когда, после того как зашёл, проходил мимо двух трубачей, слегка толкнул локтем гитариста. --Гляди-ка, вон какие орлы, чего у них рядом со стулом стоит--произнёс он едва слышно. Блэкмор глянул на пол: там стояла бутылка вискаря-сивухи. Двери закрылись, и группа снова оказалась в зале с оркестром и дирижёром. Начали репетицию. Играли час, другой, потом случился конфуз. Девушка-скрипачка вскочила с места, заявив вовсеслушание: --Всё, с меня хватит! Не собираюсь больше играть с волосатыми извращенцами! И бросила скрипку. Лорд замер за своим «хаммондом» с таким видом, будто аршинище проглотил. Оркестр застыл в оцепенении, Ян предпочёл где-то спрятаться, Ритчи поглядывал краем глаза, что же теперь будет. Первым из оцепенения вышел Малькольм, направивший свои стопы к скрипачке. --Так, мисс..............прекратите сию же секунду это безобразие--грозно вещал он перед девушкой--поднимите скрипку и приступайте к репетиции: нам скоро играть концерт, да не простой, а с группой. И оставьте свои мысли о волосатых извращенцах. Мистер Лорд--благороднейший исполнитель на электромеханическом органе «хаммонд»! Джон тут же посветлел, оттаял и заулыбался: его уже давно не называли «благороднейшим исполнителем на «хаммонде». --И, вообще, мы должны репетировать не жалея живота своего--гремел голос дирижёра--концерт должен быть сыгран великолепнейше. Вы знаете, что нас будут снимать на киноплёнку и покажут в одном кинотеатре? И снова все замерли, пораскрывав рты, особенно Роджер и Ритчи: им никто не говорил о съёмках концерта на кинокамеры и плёнку и показ в кинотеатре. Теперь стало понятно, почему их так гоняют на репетициях от зари до зари. Музыканты и не знали, что сказать. Но репетицию продолжили. Давно наступил вечер. Солнце зашло, зажглись фонари и свет в домах. Группа и оркестранты с дирижёром собирались к себе, по квартирам и домам. Deep Purplʼовцы одевались, басист с гитаристом упаковывали инструменты. Ритчи, застегнув куртку и закинув на спину кофр с «фендерушкой» подошёл к Лорду: --Слушай, Джон, что же ты не сказал про то, что нас снимать будут? --Ох, Ритчи--едва слышно простонал Лорд--не трави душу. Я сам впервые услышал об этом. --И какая же тварь болотная это придумала? --Точно не знаю, но, скорее всего это менеджер наш, поганец эдакий. …Полночь, квартирка на окраине Вест-Энда. В спаленке под одеялом лежал с открытыми глазами Ричард Хью Блэкмор. Рядом с ним--«фендерушка». --Уроды в этом оркестре, просто уроды, надо же, назвали Яна гомиком, просто из-за того, что он красив и поёт так, что заслушаешься. Лорда тоже, несмотря на благородность, не пощадили. А менеджер, вообще, 094673 90389816347, даже не предупредил, что нас снимать будут и в кинотеатре покажут. Вот так мы живём. Наконец, наступил тот день, когда должна была состоятся премьера концерта для группы и оркестра. С утра ребята из Deep Purple уже были в Альберт-Холле, оркестр готовился к выступлению, музыканты настраивали инструменты, дирижёр проверял готовность подопечных. Только Ян куда-то запропастился. --Так, где этот пакостень Гиллан? --нервничающий Лорд потирал руки--вот придёт, я ему…! --Да что ты всё трясёшься, он не полный идиот, чтобы нажираться как свинтус распоследний прямо перед концертом--ответил ему настраивающий гитару Ритчи. И тут дверь в зал, где были группа и оркестр открылась и вошёл Ян, причёсанный, с красиво уложенными кудрями, переодевшийся для концерта. Блэкмор слегка повёл носом и уловил терпко-горьковатый запах мужского парфюма. Ян остановился перед ним, мило улыбнулся и протянул руку. --Здравствуй, Ритчи--произнёс он абсолютно спокойным голосом--ну как, готов показать публике высший класс? --Почти готов, только гитару настрою--ответил, неожиданно для себя улыбнувшись, Блэкмор--правда, тут Лорд злится. --И ещё как--Джон чуть ли не отпихнул гитариста--ты где шалался, гад такой ползучий? Где слова к твоей партии? --Не кипятись, Джонатан Дуглас--ответил Гиллан, слегка потянувшись--вот они, любуйся, только что написал. --Ёперный театр--всплеснул руками органист--ещё толком не сыгрался, не спелся, а уже под Моцарта косит. Он увертюру к «Женитьбе Фигаро» писал за день до премьеры. А ты за два часа перед концертом--слова к своей партии. Ну-ка, иди на сцену, готовься к выступлению! …И наступил долгожданный миг: оркестр, дирижёр и Deep Purple собрались на одной сцене. Альберт-Холл был полон любопытных, пришедших на «Гвоздь сезона--концерт для группы и оркестра». Ритчи стоял, держа в напряжённых жилистых руках гитару. Он бросил взгляд на первый ряд, где сидел менеджер-урод, давший Лорду так мало времени. И вздрогнул: там ещё сидела грудастая Мадлен с гордо-надменным видом этакой Клеопатры Лондона. Чёрные волосы были завиты и уложены по-модному. Синие глаза подведены стрелками, веки покрыты сиреневыми тенями, губы накрашены бледно-розовым. На ней было вишневое бархатное, тяжёлое платье почти до пола, в ушах--длинные золотые с рубинами серьги, а на шее--янтари, в волосах красовалась заколка с голубым камешком. Она глядела в сторону органа, за которым сидел Лорд так, будто хотела сказать: «Если облажаешься--загрызу нафиг»! --«Тьфу, её ещё тут в первом ряду не хватало»--подумал Ритчи, чуть не сплюнув, но тут его взгляд упал чуть подальше и…прямо на Йенову Миллисент, с уложенными в слегка взбитый пучок волосами. На ней было серо-серебристое платье из атласа, такая же серебряная цепочка с голубоватым подвесиком, сливавшаяся с платьем и, почему-то серьги с изумрудами в ушах. Одежда, причёска делали её похожей на наряжённую, убранную, но всё же мышь, и сжималась она так же в комочек, как и тогда на репбазе, только ещё худые пальцы вцеплялись в сумочку для театра. --«И Пейс туда же, мышь свою притащил»--подумал Ритчи. Но знак дирижёра прервал его мысли. Ударили смычками по струнам скрипачи, задудели флейтисты, раздались громкие голоса труб--концерт начался. Потом наступила очередь группы, Ритчи коснулся пальцами своей «подружки-фендерушки», сразу отозвавшейся отточенной мелодией, Джон принялся выворачивать наизнанку «зверика-хаммондика», Йен демонстрировал мастерство ударника, а Роджер гнул отрепетированную басовую линию. За музыкантами прятался шатеновый красавец Ян, ожидающий, когда придёт его мгновение… ...И оно пришло. Музыка стала тише и нежнее, гибридный шотландский лапа вышел, мило оглядел зал, встал к микрофону… Ритчи напрягся, навострил уши, словно это был главный момент за все эти месяцы и дни--Ян запел, легко и свободно, написанную за два часа на коленке партию: How can I see the light has gone out How can I hear when you speak so silently More than enough is never too much Hold out a hand — Iʼm so out of touch You want to feel as your heart would have you do Looks on my head cannot get the message through So that my hand can cut through Peace in my heart can sutler too И угрюмый гитарист возрадовался, сам того не ожидая, будто вырвалась из заскорузлых рук мягкая, бьющаяся птица в тающую синеву весеннего послеобморочного неба. Но нельзя отвлекаться ни на секунду--пора опять браться за гитару, Ян за тобой, он оставит, он подхватит твою партию, если собьёшься, смотри, среди пёстрых зрителей кто-то вскочил с места и танцует, размахивая руками, словно мельница на картинах старых фламандцев деревянными крыльями. Красиво вон та группа в модных нарядах плакатик с хвалебными речами в адрес Лорда держит. Играй, гитарист, тебя все слушают, хоть смотрят на певца. …И снова пришло Яну время петь и он затянул мощным трёхоктавным: What shall I do when they stand smiling at me Look at them all and be so oh cool, oh so cool How shall I know when to start singing my song What shall I do when they all go by What shall I do… И Блэкмор снова радовался, снова вступали медные трубы, флейты, скрипки и Лордов «хаммонд» впридачу. И группа играла так, как ещё никогда не играла. До самого конца, когда музыка и аплодисменты стихли, Джон встал из-за электромеханического органа и поклонился публике. Концерт закончился, зрители начали расходиться по домам, а группа направилась в гримёрку. Джон--в отдельную, а остальные участники группы--в общую для всех. Йен, Ритчи, Роджер и Ян снимали мокрую от пота одежду, расчёсывали слегка растрёпанные волосы, Пейси протирал мягкой суконочкой очки, Роджер сидел в уголочке, робко поглядывая на согруппников, а Ян мыл плечи, шею и плоскую мужскую грудь над раковиной. Все молчали, переполненные непонятным ощущением неопределённости, так как никто не знал, удался ли концерт. Тишину нарушил барабанщик: --А всё-таки получилось у нас или нет? Кто как думает? --Это ты спроси у Джона или дождись отзывов господ критиков в газетах--ответил Ян, вытираясь полотенцем лососёвого цвета. --А я видел--раздался из угла голос Роджера--как один гражданин хороший в зале лихо отплясывал. Кажется, ему очень понравилось. Только Ритчи не произнёс ни слова, поскольку был полностью отрешён от происходящего, единственное, что задержало его взгляд и мысли, было зрелище моющегося и вытирающегося Яна, хотя, раньше он чего-то на подобное внимания не обращал. Блэкмор, переоделся, засунул в кофр свою «фендерушку» и решил оставить гримёрку и ребят, ему чего-то захотелось заглянуть к Джону. Гитарист закинул кофр на спину и вышел, прошёл по коридору и тут увидел, что дверь гримёрки Джона приоткрыта. Ритчи заглянул украдкой и увидел следующую картину маслом по холсту: на диванчике сидел Лорд в расстёгнутой наполовину рубашке, перед ним стоял низкий столик с бутылкой шампанского, тарелкой с фруктами и бокалом. Рядом с органистом развалилась разодетая Мадлен с бокалом шампанского в белой холёной руке. --Давай, выпивай, закусывай, чего сидишь, радоваться надо--обратилась она к Джону. --Мадлеш--развёл он уставшими от игры на «зверике-хаммондике» руками--ну я и так выпил достаточно, мне ещё до дома добираться. А радоваться пока ещё рано, вот как хвалебные рецензии будут, так и радость придёт. --Никуда ты не поедешь--расфранченная подруга Лорда поставила бокал на столик и замахнулась на органиста--сегодня я тебя забираю домой к себе и не смей рыпаться! Ты же ещё выпил! Ритчи, увидев такое, решил не заходить к согруппнику, вести светские беседы с его подружкой ему не хотелось. И он поспешил куда подальше от гримёрки. Мрачный гитарист думал выйти с чёрного хода, чтобы никто не заметил, но тут, совершенно неожиданно, ему попался менеджер. --Так, Блэкмор, это куда мы направляемся?--спросил он, строго глядя на подопечного. --Да так--пробубнил мрачный Ритчи--куда подальше. --Стой--менеджер схватил гитариста за руку--никуда ты не пойдёшь. Вас там ждут жаждущие автографов. Остаешься здесь и раздавать их пойдёшь вместе со всеми. Ритчи выругался про себя, едва заметно шевеля тонкими губами и злобно взглянул на менеджера. Сзади послышались шаги: Блэкмор обернулся и увидел, что к нему приближаются Йен, Роджер и Ян. --А где же Лорд?--поинтересовался очкастый барабанщик. --Сидит у себя в гримёрке с прекрасной дамой и бутылкой--ответил, глядя на кафельный пол, Ритчи. Музыканты и Джон (менеджер) стояли, рассеянно глядя по сторонам. Ждать им органиста особо не хотелось, только было давно уговорено, что автографы желающим раздавать будут все вместе, а не кто-то один. Тянулось противное время, горел тускловатый свет. Тут послышался отрывистый стук каблучков, явно женских. Все оглянулись: их взорам предстала Мадлен в черном, бархатистом пальто и модной шапочке, ведущая под холёную руку уставшего и выпившего Джона. --И где обещанный лимузин?--недовольно спросила она--нашего благородного укротителя "хаммондов" нужно везти домой. --Пусть автографы сперва раздаст--заявил менеджер--и только потом отвезём. Мадлен ничего не ответила, только бросила такой взгляд на наглеца, будто хотела его зажарить с луком и картошкой и зажарила бы, если бы можно было. Возле Альберт-Холла музыканты раздвали автографы толпе поклонников обоего пола, потом сели в лимузин и, помахав всем ручками на прощание, поехали. --Так, завтра встречаемся вечером в "Астории"--такое дело надо обязательно отметить--произнёс Джон (менеджер), развалившись на сидении да так, что Роджеру пришлось потесниться. --А мистер Арнольд придёт?--поинтересовался усталый Лорд. --Обещал--ответил менеджер, поглядывая в окно на тёмную вечернюю улицу, украшенную огнями и цветными, сверкающими неоновыми красками, вывесками. Ритчи молчал всю дорогу, глядя себе под ноги. Он не знал, чего теперь ждать, и куда занесёт органиста в плане музыки. Да и предчувствие чего-то странного, пугающего и раззадоривающего одновременно, окутывало тёмную, злую душу гитариста. Что-то будет, туман клубится, но уже разрежается, за ним засверкает золото лучей или плотная, тяжёлая тьма поглотит всё, что есть перед тобой. Блэкмор ничего не понимал, но только чуял, что там где-то что-то есть... Всех развезли по домам: Пейс повёз серебристую мышку к себе домой, Мадлен утащила органиста в своё логово. Ритчи приехал к себе на границу двух Лондонов, зашёл в квартиру, разделся, положил рядом с собой верную "фендерушку", забрался под одеяло и заснул, свернувшись клубком. Наступило яркое, солнечное, будящее сонь утро. Блэкмор проснулся, зевнул, потянулся худым телом, вылез из постели и пошёл умываться. Потом он позавтракал, оделся в непрезентабельные треники и сел играть на "фендерушке". Ближе к вечеру он стал готовиться к предстоящему походу в "Асторию": умылся, причесался, обрызнулся слегка одеколоном, переоделся--всё как надо. Правда, белую любимицу оставил--а то ещё примут за ненормального: с гитарой да на праздник. В ресторане гостиницы "Астория" собрались все: согруппники с подружками, менеджеры с разнаряженными жёнами, Малькольм. Ритчи осматривал всех.Джон в тёмно-синем, со слегка подвитыми волосами, его грудастая Мадлен на этот раз в фиолетовом, с бусами из розовато-фуксийных камней и жемчужной брошью. Йен и Миллисент на этот раз словно сговорились: он--в тёмно-сером, она--в том же серебристом платье, но с бирюзой на шее. Не было только Роджера и Яна--опаздывали чего-то. Ритчи глядел туда, где должен был стоять большой стол для банкета по случаю премьеры концерта для группы и целого оркестра. И тут будто кожей гитарист почувствовал, что вошёл кто-то важный. Он оглянулся и увидел... ...Яна, красавца-шотландца, тёмнокудрого, ярко-голубоглазого, с улыбкой кельта-искусителя на губах, бёлый костюм подчёркивал то, как хорошо он был сложен. Рядом с ним шёл верный Роджер, причёсанный и переодетый в чёрный костюм из твида и белую рубашку. Ещё с ними были две девушки: блондинка и шатенка. --Всем добрый вечер!--поприветствовал он собравшихся--вот мы, с Роджером и пришли. --Припозднились вы чего-то--слегка посетовал Лорд, пожимая руки певцу и басисту--мы тут уже давно хотели за стол садиться, да только без вас как-то не очень бы хорошо было. А что с вами за девушки? --Позволь тебе представить--Ян указал красивой, крепкой рукой на барышень, что привёл с собой--мисс Лина (шатенка) и мисс Берта (блондинка). --Очень приятно познакомиться--Лорд протянул им худую длиннопалую руку--прошу к столу. Девушки, улыбнувшись Гиллану и Гловеру, пошли с ними за стол, предвкушая отличный ужин и веселье. Ритчи сидел рядом с Йеном и его подружкой, стыдливо опускавшей глаза, поскольку она в таком ресторане да ещё в окружении музыкантов, их менеджеров с жёнами и дирижёра целого оркестра никогда не бывала. Ян, Роджер и их новые знакомые сидели напротив Ритчи и Йена. --Ян--неожиданно для себя задал ему столь неприличный вопрос Блэкмор--скажи, а ты давно знаком с дамами? --Да нет--улыбнулся, заправив за ухо тугой локон, красавец-кельт--мисс Лина и Берта играют в оркестре, мы с ними на предпоследней репетиции познакомились. Как же их не пригласить, тем более мы обещали. Они же в глазах простых лондонцев лучше нас--играют в оркестре, а не в группе. Девушки странно посмотрели на певца, будто хотели сказать, что не надо им льстить, но он так мило окинул их знойным взглядом ярких голубых глаз, что обе решили не портить себе вечер ненужными размышлениями, а наслаждаться вкусной едой и приятным обществом симпатичных музыкантов из группы Deep Purple. Веселье продолжалось, выпивали за успех концерта, за музыкантов, замечательного певца и укротителя "хаммондов" Джонатана Дугласа Лорда, написавшего такое за полгода. Затем скучающие менеджерские жёны решили развлечься тем, что пригласили танцевать музыкантов. Джон слегка смутился: Мадлен могло не понравиться, но она лишь зло взглянула на Тони и его жену и принялась пригубливать вино из бокала богемского стекла. Что она могла поделать: жена-то менеджерская, вдруг что ей устроит, ведь Мадлен Элиза Белл не так ещё могущественна... Ян, наблюдая за тем, что происходило вокруг, тоже решил развлечься, пригласив, в свою очередь, жену Джона-менеджера, одетую в изумрудно зелёный атлас. Менеджер отнёсся ко всему индифферентно: ну зачем его жене увлекаться легкомысленным юнцом из среды рок-музыкантов. Роджер остался развлекать оркестранток. Под конец жёны менеджеров группы разошлись до того, что решили танцевать с Малькольмом и...Ритчи. Последний тяжело вздохнул и поплёлся вслед за женой Тони, не решаясь злить его отказом. Вслед за Ритчи повёл танцевать свою подругу и Йен. Правда смотрелись они довольно скованно и неуклюже, в то время как Ян и Роджер довольно лихо отплясывали с девушками из оркестра. Вечер подошёл к концу. Весёлые и довольные участники группы, менеджеры с жёнами, оркестрантки и дирижёр, оделись и вышли на улицу. Ритчи стоял рядом с Яном, вдыхая весенний воздух и глядя в темноту, где сверкали вывески и рекламы, будто витражные стёкла. Прелестный гойдель уверенно и весело глядел на то, как шли по улице поздневечерние прохожие, моды и их расфранченные подружки, женщины всех расцветок и видов. Шум, казалось, не утомлял его. Блэкмор снова взглянул на согруппника, на его не совсем классически правильный, но всё же притягательный профиль, густые,тяжёлые каштановые кудри, прикрывавшие лицо и ямочки на щёчках, красиво очерченные для британца брови. Гиллан повернулся к нему и улыбнулся как-то странно, глядя голубыми глазами на мрачного гитариста. --Ричард, а ты не против того, чтобы продолжить завтра?--спросил он согруппника. Блэкмор вздрогнул и напрягся: такого вопроса он не ожидал. --А где же продолжить и во сколько?--слегка запинаясь произнёс он. --А давай в пабчике "Замок слона": там хорошо и никому дела нет до того, что ты играешь в Deep Purple, никто пялиться на нас не будет--ответил Ян, глядя на прохожих. --Согласен--Ритчи оживился--только во сколько? --А часов в шесть вечера давай. --Хорошо. Тогда жди меня в шесть возле "Замка слона". На следующий день Ритчи, снова вымывшийся, побрившийся и причесавшийся, ждал у "Замка слона", на старой, тяжёлой, деревянной скамейке, рядом с растрёпанным кустом, на котором уже распускались светло-зелёные листочки. День был странный: солнечный, но тревожный, уводящий куда-то от серой действительности гранита и фабрик. Вид предзакатного голубовато-розового с алым неба навевал воспоминания о тёплых, ласковых белопесчаных берегах южных морей, где скрыты редкостные рыбы и пёстрые ракушки. Солнце, тёплый, лёгкий апрельский воздух звали и манили вдаль, туда, где сошёл снег и пробивается сквозь прошлогоднюю сухую траву новая, туда, где на фоне нежно-голубого неба чернеет послезимний лес, туда, где хозяйничает после зимнего холода молодая прозрачная весна, да не пойми куда...Что-то должно произойти, недаром так светел и весел день, ветер игрив, а листики прорывают оболочку почек и снег сошёл и где-то голубеют крокусы и белеют галантусы. Ян пришёл, его кудри были всё такими же тугими и густыми, взгляд ярких голубых глаз всё таким же весёлым как и вчера, когда он в белом костюме вошёл в залитую светом "Асторию". Только манеры его были раскованнее, чем в тот вечер, да и вместо белого костюма на нём были джинсы, свитерок и весенняя куртка. Да всё равно, ему идёт, даже больше атласа и шёлка. --Ну, Ритчи, здравствуй!--протянул он крепкую руку гитаристу--давно ждёшь? --Не очень--Блэкмор пожал её, улыбнувшись слегка в ответ--а Роджер не пошёл с тобой? --Он сегодня у Лорда вечеряет--ответил лапа-шотландец, поглядев на небо, где от солнца и его закатного света остались только ало-оранжевые полосы--а нас с тобой приглашает старый добрый паб. Тяжёлая старая дверь, тёмная от времени (этим пабы, порой, видели не только первого Георга, но и, даже, Якова), закрылась за ними. Deep Purpl'овцы зашли в не слишком хорошо освещённое помещение, сели за стол, заказали себе выпивку и закуску и принялись отмечать тот славный факт, что концерт для группы и оркестра состоялся. --Ну, за успех концерта!--Гиллан поднял своей красивой, крепкой рукой толстостеклянную кружку с элем. Ритчи, улыбнувшись и посмотрев на прелестного согруппника, отпил, закусил, чем было и решил, что молчать в такой обстановке не следует. --Тогда и за Лорда нашего благородного--и чокнулся с певцом--и за то, чтобы его опусище похвалили в газетах и музжурналах! --Ага, ага, и это--глагне--произнёс Ян, заправив непослушную, выбившуюся тугую каштановую прядь за ухо--хорошая рецензия и кошке-пёстрошёрстке приятна и даже золотым рыбкам и попугаям жако. --Ну а если не повезёт с рецензиями, то выпьем за любовь и уважение публики и поклонников--они ещё "глагнее"! Они-то нас всегда будут любить, в отличие от журналистов. --А ещё за то, чтобы менеджер стал подобрее и поумнее--поднял кружку Ян и отпил--поскольку только идиот будет так мучить подопечных. --И за то, чтобы господа оркестранты с академическим музыкальным образованием не обзывали нас всякими словами нехорошими--произнёс развеселившийся Блэкмор--а то ведь как-то неприятно слушать про нашу личную жизнь от скрипачей с бутылкой. --А я этих слов-то и не боюсь--Гиллан слегка откинулся на спинку деревянного стула--какого хрена меня, стреляного воробья из Хаунслоу, ими пугать? Я со второго класса дрался на улицах, заглядывал в пивнухи и не только. --Ну я тоже не в Букингемском дворце рос--Ритчи отпил из кружки, отщипнул кусочек сыра и продолжил--Хестон ничем не лучше был, чем Хаунслоу. Уж я многим отвесил в своё время кренделей и слышал порой такое...Меня чуть ли не каждую неделю вызывали к директору. --Мы с тобой не сэры, не пэры, не доны, не синьоры, не гранды--мы простые рок-музыканты чуть ли не из низов, Роджер даже нот толком не знает, но стать грандами от рока нам не помешает--Ян положил ладонь на стол--теперь нужно нам всем записать что-нибудь такое, от чего все ахнут и попадают от восторга невиданного. --Вот за запись такой пластинки и выпьем--Блэкмор поднял кружку и весело чокнулся с Гилланом--не всё нам концерты с оркестром играть. --Эх, одно плохо--посетовал певец, оглядевшись по сторонам--девок свободных нет. --Яныч,ну зачем тебе девки?--Ритчи слегка укоризненно посмотрел на согруппника--и так весело, даже без них. --Твоя правда--согласился--Ян--девки у нас ещё будут, даже оскомину набить успеют. Давай лучше ещё выпьем за будущую славу и культовый статус. И сидели они допоздна. На улице стемнело. С заводов возвращались по домам рабочие, в клубы шла тусующаяся публика. Блэкмор и Гиллан, весёлые и довольные, вышли из паба. Горели фонари и вывески. Ритчи, сам не зная почему и зачем, взглянул на небо. Ишь ты, надо ж: там поблёскивали бело-серебристые звёзды, отчего становилось странно и страшновато. --Ну--Ян, улыбнувшись своей улыбкой весёлого гойделя-искусителя, не подозревающего о своём диком даре--желаю тебе добрых снов и такой же ночи. Сегодня мы просто преотличнейше посидели. Ты не грусти, не скучай, завтра новый день будет, ещё споём, запишем, весь мир удивим талантом. И протянул согруппнику руку, смотря своими яркими весенне-небесными глазами прямо в мрачные, тёмные, непроницаемые глаза гитаристу. --"Нет, они не потускнеют, никогда не потускнеют, эта красота не должна увянуть, они всегда будут такими яркими"--подумал Ритчи, стоя под взглядом прелестного густокудрого кельта и пожимая его мягкую руку своей жёсткой и мозолистой, как у всех великих гитаристов. А красавец стоял и смотрел на согруппника. Тёмные, тугие, густые, тяжёлые кудри обрамляли милое молодое смугловатое лицо с красиво очерченными для гибридного британца бровями, ямочками на щёчках, римским носом и слегка неправильно очерченными губами. Ян слегка рассеянно улыбался, потом поднял руку и потрепал дружески Ричарда Мрачного по плечу. --Ну, доброй ночи тебе--сказал он на прощание Блэкмору--завтра, надеюсь, увидимся, не скучай! Улыбнулся, помахал, легко и свободно, на прощание и пошёл ловить где-то там автобус, обернувшись, сам не зная, зачем. И Ритчи запомнил поворот гордой головы, немножко неправильный, но всё же такой притягательный профиль, голубые, блестящие от веселья и выпивки глаза, их разрез, очертания молодого и красивого лица, ворох кудрей, словно развеваемых ветром, крепкое и стройное тело, облачённое в скромные, но так идущие Яну, одежды, лёгкость шагов...Блэкмор стоял, словно вкопанный, хотя согруппник его давно пропал в толпе, среди огней и праздной публики, и казалось ему, что небо над головой не чёрное, ночное, а яркое, дневное, голубое, тревожное, бьющее летним, горячим цветом в лицо и глаза. И звёзды стали из холодных раскалёнными добела. И открылось ему страшное, ужас сжал мрачную и злую душу, мир стал другим, страшнее, одичалее, неведомая, жестокая сила, та, что прежде приковывала бедного гитариста к одному и тому же месту возле старого паба, оторвала его и заставила поправить съехавшую лямку кофра с "фендерушкой" (да-да, Ритчик наш её взял с собой) и идти, а потом уж и бежать, почти ничего не разбирая, в неизвестном направлении, только чудом не сталкиваясь с прохожими, смотревшими как на пациента то ли психушки, то ли алко-наркоклиники, на молодого, но малопривлекательного, нестриженого мужчину в чёрном, с гитарой на спине, несущегося, почти ничего не видя и неизвестно куда. Ритчи уже было всё равно... ...Блэкмор сидел, поникнув и обхватив снятый кофр с "подружкой-фендерушкой" под поздневечерним, почти ночным небом со злыми серебряными гвоздиками-звёздами, на скамейке возле вест-эндского дома с палисадничком, смотря бессмысленно, почти ничего не замечая, неизвестно на что и куда, да теперь уже пофиг куда. Ничто его не радовало: ни весна, прогнавшая британскую зиму, ни блеск огней, ни звуки музыки, ни пробивавшиеся светло-зелёные, молодые листики на деревьях, ни крокусы, ни острые стебельки травы, ни тёплый, манящий, ликующий, радостный от пробуждения, воздух апреля, ни пронзительные серенады котов, идущих в бой за понравившихся кошек--совсем ничто. Он понял, что влюбился. В Гиллана.