На острие меча

АННА БОЛЕЙН

Не надо, прошу тебя!Я знаю этот взгляд и этот тон. Я все понял. Джордж покорно кланяется, но в голосе веселье, что раздражает меня еще больше. - Ничего лучше не придумал? - А в чем дело, Ваше Величество? Я немного подразнил Сеймура, только и всего. Брат прошелся по комнате, плюхнулся в кресло и поднес ко рту кубок с вином. Один он услужливо протянул мне, но я лишь отмахнулась. Злость кипела во мне. Я и сама толком не понимала, что именно меня так разозлило. - О чем вы говорили? - Я уже отвечал на этот вопрос, Анна. Я круто разворачиваюсь, мои юбки обвились вокруг ног, глаза "поедают" братца, явно давая понять, что сейчас шутить с ним никто не собирается. Моя поза, мой взгляд, мое дыхание - все говорит о том, что я в крайнем напряжении и очень недовольна происходящим. Но Джордж лишь шумно вздыхает, опускает глаза и бормочет себе под нос: - Мы говорили о Джейн, миледи. Я просто хотел... - Не смей более с ним говорить! Никогда! Слышишь меня, Джордж Болейн? Никогда! Я почти подбежала к нему, схватила за камзол и яростно притянула к себе. Откуда только силы взялись? Секундная растерянность и вот брат вскакивает на ноги, обхватывает мои плечи своими руками и сжимает так сильно, что я отступаю, отпуская его. - Не смей вести себя со мной подобным образом, сестра. - Его шепот полон гнева и еле сдерживаемой ярости. Темные глаза горят огнем. - Я твоя королева. Как смеешь ты... - Ты - моя сестра, - перебивает меня Джордж. - Ты всегда была самым важным человеком для меня и знаешь это. И я тебе не Смитон или Норрис, и даже не Уайетт. Со мной так нельзя, моя королева. Он с нажимом и напряжением в голосе произносит последние два слова и отпускает меня. Наверняка, от его стальных рук на мне остались следы. Джордж отступает к дверям моих покоев, нарочито галантно кланяется мне и направляется к выходу. - Прости меня, - дрожащим голосом шепчу я, глядя ему в спину. - Прости. Просто сейчас... Он вмиг оказывается рядом и порывисто прижимает меня к себе. От нахлынувших чувств я теряю контроль и самообладание, которые так усердно взращивала в себе все эти дни и месяцы. Уткнувшись в плечо брата, я всхлипываю и через минуту рыдаю в голос. Джордж молча гладит меня по голове, не мешая выплакать боль, отчаяние и страх, которые завладели мною с тех пор, как я потеряла ребенка. - Ты должна быть сильной, Анна, - он берет мое заплаканное и опухшее от слез лицо в свои руки и нежно улыбается мне, глядя в глаза. - Ты - самая сильная из всех, кого я знаю. Прошу тебя, оставайся такой. А я... Он словно задохнулся, голос его стал хриплым, в глазах мелькнуло что-то похожее на страх. - Что? - тихо, все еще всхлипывая, спрашиваю я. - Я тоже боюсь, Анна. Он отпускает меня, отстраняется и подходит к окну. Тяжелый вздох, опущенная голова и поникшие плечи. - Чего, Джордж? Он качает головой, поворачивается и смотрит на меня, словно я не самая сильная из всех, кого он знает, а неразумное дитя, спрашивающее о том, что и так понятно. - Думаешь, я не вижу, что происходит? Думаешь, не понимаю, чем все может обернуться? Я застываю, так и не решаясь подойти к нему. Ком в горле мешает говорить, глаза горят от выплаканных и все еще застывших в них слезах, пальцы нервно перебирают перстни. - Я боюсь... Боюсь, что не смогу защитить тебя, когда придет время. Я не выдерживаю, бросаюсь к нему и крепко обвиваю его шею дрожащими руками. Слезы снова льются из моих глаз, я пытаюсь что-то сказать, но не могу. Джордж стоит не шелохнувшись, лишь крепко обнимая меня в ответ. Самый родной и близкий мне человек. Тот, чья жизнь мне дороже собственной. И я для него значу так же много. Я это знаю, я в этом уверена. Я уверена в своем брате. Он не предаст, не отвернется, не бросит. Я знаю, что он будет рядом, чтобы ни случилось. Мы вместе поднялись так высоко и понимаем, что вместе можем сорваться. Двери моих покоев распахнулись так внезапно, что я вздрогнула. Обернувшись я увидела влетевшего в мои комнаты отца и выглядывающую из-за его спины леди Рочфорд. Несомненно, она видела наши объятия с Джорджем, ибо что-то недоброе, злобное сверкнуло в ее мышиных глазках. - Какого черта здесь происходит, позвольте поинтересоваться? Звучный, сильный голос отца заполнил пространство. Джордж едва заметно поклонился ему и захлопнул двери прямо перед носом жены, прошептав, что это дела семейные. Я только успела заметить побагровевшее от гнева и ревности лицо Джейн. - Отец, мы рады Вам, - прошелестела я и приняла его плащ. Мои обязанности дочери в этой семье никто не отменял, не смотря на то, что я королева Англии. - Неужто?- саркастичный, язвительный тон, до боли напоминающий манеру дяди Норфолка. Эти двое слишком много времени проводят вместе. - А у меня такое ощущение, что я прервал некую идиллию. Вы так мило держали друг друга в объятиях! Вот так ты, - отец ткнул пальцем в Джорджа,- должен обнимать свою женушку, а тебя, - его колючий взгляд метнулся ко мне, прошелся по лицу и остановился на животе, - так должен прижимать к себе супруг! А то я, видимо, не дождусь наследников. Напоминание о том, что случилось совсем недавно, больно кольнуло в самое сердце. Я съежилась словно от удара. - Сейчас нелегкие времена, отец. Мы нужны друг другу. Мы же семья! Мы - Болейны! Слова Джорджа вызвали лишь смех у Томаса Болейна и он просто отмахнулся от них. - Вы уже не дети, лорд Рочфорд. Утешать друг дружку, вытирать слезы сестрицам более не входит в твои обязанности. У них для этого есть мужья. И потом, - он повернулся ко мне, - королеве не пристало разводить сырость в своих покоях. - Вы лишили меня возможности поддерживать одну из моих сестер, отослав ее от двора, - громко произнес Джордж, ступая на опасную тропу, - поэтому я вдвойне хочу поддержать ту, которая подле меня. - Он посмотрел на меня поверх седой головы отца и в его глазах зажглись знакомые огоньки озорства и дерзости. - Осторожнее, сын, - почти прорычал отец, - осторожнее. - Довольно! Я выставила вперед руку и прервала, так и не успевшую сорваться с губ отца, гневную тираду. Я поднесла отцу наполненный кубок и он почти залпом осушил его, потребовав еще. - С тобой я поговорю потом,- бросил он через плечо Джорджу. - А сейчас, объясни-ка мне, моя возлюбленная дочь, что это за сплетни, которые кружат по двору о тебе и Эдварде Сеймуре? Я замерла с кубком для отца в руках, потрясенно глядя в его постаревшее лицо. Он подошел ко мне, взял кубок из моих онемевших рук, сделал пару глотков, не отрывая от меня взгляда. Слова застряли у меня в горле, стало трудно дышать, а ноги стали ватными. - Прекрати хлопать ресничками, словно не понимаешь о чем я толкую? - раздраженно бросил отец, осушив второй кубок. - Не понимаю, - сухо ответила я, прошла мимо Джорджа, словив его встревоженный взгляд, и медленно, стараясь сохранять достоинство, села в кресло, стоящее недалеко от окна. Отец, подхватил пальцами кусочек засахаренной груши,и, злобно ухмыляясь, направился ко мне. Я не смотрю на него, когда он проходит мимо меня, не поворачиваю головы в его сторону, когда он, с потрясающим хладнокровием, начинает пересказывать подробности моих "отношений" с Сеймуром. Я сижу неподвижно, стараюсь не смотреть в сторону брата, который переводит ошалевший взгляд с отца на меня. - Это ложь, - выдавливаю я из себя. - Это бред, ты же понимаешь?! Если быть откровенной, я не осознаю, к кому конкретно обращаюсь - к отцу или брату. Кого из них я пытаюсь убедить? - Ты не плясала с ним в этим самих покоях несколько недель назад? Отец обводит комнату руками и поворачивается ко мне. В его темных глазах застыл вопрос и он не успокоится, пока не получит ответы. Моя голова раскалывается, картинки сменяют друг друга, превращаясь в череду размытых воспоминаний. Танцевала? Я? С Эдвардом? Боже милостивый, когда?! В своих покоях?! И тут, внезапно, вспыхивает воспоминание - он идет ко мне с другого конца комнаты, протягивает руку, на его губах ухмылка... И я соглашаюсь... Да, я танцевала с ним в этих самых покоях... Тогда он сказал, что его жена будет ревновать. - И на охоте вы с ним не удалялись в укромный уголок, пока король охотился? Слова отца доходят до меня, сквозь дымку воспоминаний. Осознание того, что он говорит медленно, но верно, проникает в мое сознание. Как ужаленная я вскакиваю и становлюсь прямо напротив него. - Как смеете Вы, отец, говорить мне о таком? - я говорю негромко, но в моем голосе уже слышится возрастающее напряжение. Он одним шагом преодолевает расстояние между нами и хватает меня за руку, грубо притягивая к себе. - А как смеешь ты, королева Англии, якшаться на глазах у всего двора, на глазах у мужа своего, короля, с тем, кто усердно роет тебе и твоей семье яму?! Злоба и гнев в его глазах ошеломляют меня. Он никогда так не смотрел на меня прежде. Никогда. Джордж вырывает мою руку из его цепких пальцев отца и почти откидывает меня в сторону, становясь между нами. Его грудь бурно вздымается под одеждой, а сверкающие решительностью глаза ясно дают понять, что он готов на многое, чтобы защитить меня от опасности. - Ты хоть понимаешь, что творишь, Анна? Оправившись от потрясения, я вскидываю голову и ухмыляюсь, глядя отцу в глаза. - Вы бесподобны, монсеньор, - мой тон, мое обращение к нему делают свое дело. Он растерян. - Вы бесцеремонно влетели в покои своей королевы, обвинили меня в грехопадении и сделали это так, словно имеете на это полное право. - Что ты несешь, Анна? - Не смейте перебивать Вашу королеву! Я рявкнула на него, при этом гневно сверкнув глазами. - Я твой отец, взбалмошная ты девица! - Неужто? - я задаю вопрос тем же тоном, что и он, несколькими минутами раньше - злоба и сарказм. Я обхожу Джорджа, подхожу к нему так близко, что чувствую его дыхание на своем лице. - Где же Вы были, отец, когда я так в Вас нуждалась? Он хмурит седые брови, явно не понимая, о чем я говорю. - Я ведь делала все, как вы говорили, помните? Я затеяла эту игру с королем, хотя вы знали, к чему это может привести, не женись он на мне. Я, став королевой, нося под сердцем королевское дитя, запихнула в постель мужа любовницу, которую посоветовали мне Вы, отец, чтобы не потерять корону. И в тот день, когда мой ребенок... Дальше я говорить не могу, тяжело. Я смотрю в его глаза и вижу в них растерянность, смешанную с презрением... Ко мне, конечно же. На Джорджа я смотреть не хочу, я и так знаю, что прочту в его глазах. Я подхожу к нему еще ближе и шепчу на ухо, глотая соленые слезы: - Вас не было рядом со мной ни в тот день, ни в последующие дни, которые были наполнены болью и отчаянием. Я отхожу от него, отворачиваюсь, пытаясь справиться с подступающим рыданием. Как много сегодня я плачу! Слишком много. - Уходите. Оба. Я не знаю, поклонились ли они, что читалось на лицах моих брата и отца в этот момент. Я не повернулась до тех пор, пока не услышала звук закрывающейся двери.