На острие меча

ЭДВАРД СЕЙМУР

Я молча слушаю рассказ Джейн о том, что буквально пару часов назад произошло в покоях королевы. И меня вовсе не удивляет тот факт, что Томас Болейн ворвался к своей дочери в комнаты, орал на нее так, что это слышали почти все фрейлины, и что новости об этом разносит никто иной, как леди Рочфорд, жена Джорджа Болейна. Единственное, что меня сейчас интересует - это реакция самой Анны на то, что о нас с ней ходят некие сплетни. Я закрыл глаза и словно наяву увидел воспламенившееся огнем черные глаза, бурно вздымающуюся под корсажем небольшую грудь, я отчетливо представил все, что она высказала отцу и откровенно позабавился, узнав от Джейн, что она выставила брата и отца из своих покоев. Гордая, дерзкая, безрассудная, смелая Анна! Женщина, сметающая все преграды на своем пути, идущая к своей цели упрямо и терпеливо. Я уверен, что сейчас она растеряна, она в смятении, она боится. И все из-за меня. И короля, конечно же. Генрих приказал мне явиться тем же вечером. Войдя в личные покои короля, я едва не присвистнул от удивления. На ужин он пригласил... Джейн. Мою тихоню сестру Джейн. Ее тарелка ломился от количества еды в ней, но, видимо, Джейн ни к чему не притронулась. Она была бледна, ее руки дрожали. Она мило улыбнулась мне, и лицо ее при этом сделалось на удивление симпатичным. Я устроился напротив сестры, по левую руку от короля. Генрих поглощал еду с аппетитом юнца, о чем говорил его немало увеличившийся живот. - Итак, Сеймур, - ополаскивая руки в чаше с водой, еще не совсем прожевав, заговорил король. - Вы, как я понимаю, слышали, о чем болтают при дворе? Я лишь кивнул, бросив быстрый взгляд на сестру, которая уперлась глазами в стол. - Могу я нас всех поздравить? Я не сразу понял, с чем именно и кого собрался поздравлять Генрих. Хладнокровие, с каким он избавлялся от Анны все больше и больше приводило меня в бешенство, заставляя сдерживать свои эмоции нечеловеческими усилиями. Мне вдруг отчаянно захотелось защитить эту женщину, увезти ее отсюда подальше и спрятать от этого кровожадного палача, так легко отдававшего приказ о ее смерти. - Это всего лишь сплетни, Ваше Величество, - как можно спокойнее ответил я. Генрих откинулся на спинку своего стула и, прищурившись, посмотрел на меня. - Всего лишь сплетни? Его тон был холодным, как ноябрьское утро в Англии. Я понимал, что он явно недоволен и вовсе не это хочет услышать. - Ты хочешь сказать мне, Сеймур, - Генрих метнул взгляд в сторону Джейн и снова повернулся ко мне, - что кроме танцев в личных покоях королевы ничего не было? Абсурдность происходящего веселила меня и одновременно начала злить. Ну где еще вы сможете встретить супруга, мечтающего, чтобы жена скорее наставила ему рога? В этом был весь Генрих! У него не было больше предлогов, чтобы избавиться от Анны, поэтому он не смог придумать ничего иного. Обвинить ее в том, что она не родила ему сына или заявить, что их брак проклят? Ах, постойте, Ваше Величество, где-то мы уже это слышали! Хотя, если взвалить это на Кромвеля, что-то да выйдет. Этот мастер находить выход из, казалось бы, безвыходной ситуации. Я снова в ответ лишь кивнул королю. Стул с грохотом отодвинулся. Джейн вздрагивает так, словно ее разбудили. Генрих ходит из одного конца комнаты в другой, заложив массивные руки за спину. - Неужели я ошибся в тебе, Сеймур? Король пристально смотрит на меня, словно пытается прочесть мои мысли. Я не сразу нахожусь, что ответить. - Ваше Величество... - я запинаюсь, не зная, что ему ответить. Не могу же я сказать королю, что за это время... А что собственно произошло со мной за это время? Где мои холодность и расчетливость? Куда подевалось мое стремление сделать все, чтобы королева Анна Болейн как можно быстрее упала вниз с той высоты, на которую так стремительно вознеслась? Не могу же я сказать Тюдору, что откровенно презираю его желание избавиться от такой женщины, как Анна? - Тебя что-то терзает, Нэд? Я вздрогнул от звука голоса Джейн. Поднял на нее глаза и встретился с прямым и решительным взором сестры. Впервые, за все это время, она заговорила в присутствии короля. И она явно понимала, о чем идет речь. Моя растерянность, видимо, явно читалась на моем лице, потому что Джейн вдруг протянула руку и коснулась моей руки. - Ты можешь сказать все, что тебя волнует, брат. Я, все еще не отводя глаз от лица сестры, убираю руку со стола. Вот так поворот! - На самом деле меня волнует только одно, сир. Генрих кивает, давая понять, что готов слушать. - Когда я выполню Вашу волю, - я запинаюсь, не зная, как продолжить, но выхода нет, - что будет со мной? На самом деле этот вопрос и правда волнует меня с тех самых пор, как Тюдор озвучил сие гениальное решение своего вопроса с Анной. Королеву, по меньшей мере, сошлют в какой-нибудь захолустный монастырь, где она будет в нищете доживать свои дни, принцессу объявят бастардом и, возможно, если Анне повезет, отдадут матери. Но что будет с тем, кто толкнет королеву к грехопадению? Об этом Генрих тактично умалчивает и меня это, признаться, тревожит. Мои раздумья и терзания прерывает раскатистый взрыв хохота короля. Лицо Тюдора краснеет от смеха, Джейн снова опускает глаза и рассматривает стол, но я успеваю заметить тень улыбки на ее губах. - Сеймур, - вытирая слезы, выступившие от смеха, хриплым голосом говорит Генрих, и при этом, как-то по-дружески, хлопает меня по плечу, - я уж начал было беспокоиться, что ты проникся симпатией к королеве, поэтому медлишь. Джейн вздрагивает, испуганно вскидывает глаза сначала на Генриха, потом на меня. От его дружеского жеста начинает ныть плечо, ибо рука у короля тяжелая. Я, не мигая, смотрю на сестру и вяло усмехаюсь. - Я медлю, сир, лишь по той причине, на которую только что указал. Простите мне мою трусость, Ваше Величество, но меня это по-прежнему волнует. - Конечно-конечно, - спешно приговаривает Тюдор, усаживаясь рядом со мной. - Это не трусость, друг мой, это здравый смысл. Здравый смысл? Мне смешно, ей Богу! Как по мне, так он покинул Генриха уже некоторое время назад. Я молча наблюдаю, как король сжимает своими огромными ручищами тонкие пальцы моей сестры и от чего-то мне становится тошно. Джейн... Понимает ли она, куда все это может ее привести? Осознает ли моя младшая сестра, что однажды, может наступить такой день, когда Тюдор будет мечтать поскорее избавиться и от нее тоже? Нет, вряд ли. Джейн уверена, что с ней такого не случится, что теперь, когда она станет королевой, все будет иначе. Анна тоже так думала три года назад. Я покидаю короля и свою сестру с сердечными заверениями Его Величества в своей полной неприкосновенности. Настроение, не смотря на это, скверное. Где-то там, где по теории, должно находиться мое черствое и холодное сердце, неспокойно. Я слышу звуки музыки в холле и понимаю, что именно там сейчас Анна. Иду, словно привороженный. Я хочу видеть эту женщину, хочу смотреть в ее глаза и слышать ее голос. Но вместе с собой я несу ей погибель. Я знаю это... Знаю, и все равно иду к ней. На ней платье цвета слоновой кости, волосы откинуты на спину, на голове красуется арселе. Смитон играет какую-то заводную мелодию, несколько пар танцуют, возле Анны, как и всегда, крутится Норрис. Спокойное выражение ее лица меняется в одночасье, как только она замечает меня. Мне бы стоять на месте, но я не могу. Я подхожу к ней медленно, иду через весь холл, давая ей возможность встать и уйти, но она лишь смотрит на меня. Ее рука покорно ложится в мою ладонь, когда я веду ее в танце. Ей следовало отказаться танцевать со мной. Но это была бы не Анна. Она бросает вызов, тем самым показывая - сплетни о нас не что иное, как выдумка и чья-то злая шутка. На ее губах играет легкая улыбка, но взгляд колючий. Она пытается найти выход, я это знаю и чувствую. Она в растерянности и смятении, но держится достойно. Достойно истинной королевы Англии. - Надеюсь, Вы понимаете, что творите, - словно невзначай бросает мне Анна. Ее лицо при этом не выражает абсолютно никаких эмоций. Мое тоже. Светская беседа, не более. - Не совсем, мадам. В последнее время я вовсе перестал понимать себя. Я лишен покоя, моя королева. Лишь на мгновение ее глаза вспыхивают и в них проносится целая буря эмоций - от страха до гнева. Но Анна быстро берет себя в руки. - Я просила Вас держаться от меня подальше. Разве нет? В танце мы проходим мимо подпирающих стены зевак, Анна кому-то кивает, кому-то улыбается, словно разговор со мной ни черта для нее не значит и ей скучно до безобразия. Сыграно превосходно, должен признаться! - Я бы с радостью, мадам, - выделывая замысловатые движения танца, отвечаю я, - но у меня что-то не выходит, как Ваше Величество успели заметить. - Я успела заметить лишь то, что Вы назойливо добиваетесь моего внимания. - Вам не нравится? Моя дерзость в который раз задевает ее. И мне это нравится. Нравится видеть, что я интересен этой необычной женщине. Нравится понимать, что взбудораживаю нечто такое в ее душе, от чего ей хочется избавиться. Плохо одно - в такие моменты я забываю, для чего вообще все это затевалось изначально. - Мне не нравитесь Вы, Сеймур. И вся ваша семейка. Мою фамилию она произносит так, словно выплевывает что-то мерзкое и противное. - Вы врете, мадам. Я Вам нравлюсь. Анна не успевает ответить - музыка стихает и она вынуждена проглотить свой едкий ответ и мою самодовольную ухмылку. В ее глазах полыхает пламя и, черт возьми, я в полном восторге от того, что смог его зажечь. И я снова забываю, что настанет день и, скорее всего, именно из-за меня, это пламя и погаснет.