На острие меча

АННА БОЛЕЙН

-Бедный Марк, бедный, - я повторяла эти слова, словно в бреду. Я все еще не могла прийти в себя, не могла поверить. Когда после окончания турнира меня нашел Джордж, в его глазах застыли слезы и ужас перед происходящим. Сейчас я сидела в своих покоях совершенно одна - Джордж ушел и пообещал прийти вскоре, чтобы сообщить последние новости, мои фрейлины, словно испуганные мышки разбежались кто куда. Не прошло и десяти минут, когда в мои покои ворвался мой брат. Его лицо было бледным, застывшим, словно неживым. Я как в тумане смотрела, как он приближается ко мне, становится передо мной на колени, берет мои оледеневшие руки в свои и пытается что-то сказать. Но я не слышу. Кровь шумит у меня в ушах, но по его глазам я понимаю, что случилось что-то еще. - Анна, услышь меня, я прошу тебя! - сквозь пелену пробивается его голос, Джордж встряхивает меня и выводит из оцепенения. - Бреретона, Норриса, Уэстона и Уайетта тоже арестовали! Слова, их смысл постепенно доходят до моего сознания. Я вскакиваю, но не в силах более сделать ни шага, снова падаю в кресло. - Нет, - шепчу я лишь одними губами, - нет. Джордж, словно загнанный зверь, мечется из угла в угол. Я понимаю, что он лихорадочно пытается найти выход, но его нет. - Где отец? Где дядя Норфолк? Почему они не здесь? Они могут заступиться за меня. Почему их здесь нет? Я, словно капризный ребенок, начинаю хныкать. - Где отец, Джордж? Он резко останавливается, его черные глаза горят, на губах совсем недобрая ухмылка. - Не знаю, Ваше Величество, - голос едкий, словно с издевкой. - Думаешь, дядя Норфолк заступится за нас? Да он первый, кто откажется от нас с тобой, Анна! - За нас с тобой? - я хмурюсь, не понимая его. - За тебя не нужно заступаться, ты ни в чем не виноват. Я одна во всем виновата, Джордж! Никто не виноват. Ни Марк, ни Томас, ни Генри, ни остальные. Никто, слышишь! Я виновата. Это я создала чудовище, я выпустила его наружу. - по моим щекам текут слезы, говорить больно и трудно. Осознание того, что невиновные будут страдать из-за того, что я оказалась неспособной родить Генриху сына, разбивало меня вдребезги. Я ни о чем другом не могла думать - перед глазами был Марк и то, как мясники Кромвеля выдавливают ему глаза и ломают пальцы. Бедный Марк, бедный Марк. А Томас! При мысли о том, что моего близкого друга будут пытать из-за меня, мне захотелось выть и бить кулаками в стену. Я, словно ужаленная вскочила и подлетела к брату. - Ты должен спасти Уайетта! Слышишь меня, Джордж?! Он не должен умереть! Спаси его, прошу тебя! Я глотаю слезы, пытаюсь кричать, но голос срывается, меня трясет, словно в лихорадке. Джордж берет меня за руки и прижимает к себе, целуя в лоб. - Я должен идти, Анна. Я скоро вернусь. - Нет! Нет! - я в истерике, мне страшно. Я хватаю брата за руки, пытаясь удержать. - Не уходи, прошу тебя! Я не могу, - я запинаюсь, от боли и тошноты меня сгибает пополам. - не могу, Джордж. Брат подхватывает меня и усаживает обратно в кресло. Вытирает слезы, как когда-то в детстве, целует мои руки и обещает, что не бросит. - Неужели ты смеешь думать, что я оставлю тебя одну? Он пытливо вглядывается в мое лицо, пытаясь прочесть ответ. - Я не могу потерять и тебя, Джордж. Ты - все, что у меня осталось. Он убирает прядь темно-каштановых волос, упавших ему на глаза, задорно ухмыляется и целует меня в щеку. - Меня никто не тронет, сестра. Я скоро вернусь, обещаю тебе, и мы вместе выстоим и пройдем через это. Как в детстве, помнишь, когда наказания от родителей мы получали только вместе? Помнишь, Анна? Мы никогда не бросали друг друга и не бросим теперь, но я должен найти отца, сестренка. Я киваю ему в ответ, молча глядя как он уходит. Где-то внутри меня разбивается от горя душа.