Дневник памяти

Я пришла к тебе поговорить. Задать все вопросы, что мучили меня. Сделать это без посторонних глаз и камер. Стучалась, но тебя не было дома. Решаю подождать на крыльце и измученная кошмарами и бессонными ночами засыпаю. Просыпаюсь от легкого тормошения и поглаживания по щеке. Открываю глаза и смотрю на тебя так, будто вижу впервые. От неловкости ты убрал руку. Я не понимала где я. Оказалось, в твоей гостиной, на диване, укрытая двумя одеялами. Стоп. Ведь я была на крыльце. Я заснула и не видела кошмаров! Впервые после арены. Возвращаюсь в реальность, молчание затягивается, а Пит все также смотрит на меня с беспокойством во взгляде. — Привет, — тихо говорю я. — Привет, — его улыбка. — Как ты себя чувствуешь? — Хо..хорошо, — как я здесь оказалась? — Ну..Нашел тебя спящей на крыльце. Ты так замерзла. Я испугался, ну вот ты и здесь. — Ты нес меня в дом? — ужас. Страх. Ему ведь нельзя поднимать тяжести еще 3 месяца! Врач в Капитолии так сказал. Протез должен ровно слиться с ногой. — Да. Но это не важно. Важно, что ты в тепле и… Я не даю ему договорить. — Пит! Зачем?! — он недоумевает. — Тебе нельзя таскать тяжести! Что? Он улыбается! — Я не таскал тяжести, Китнисс, а просто отнес хрупкую девушку в тепло. Смущение. Мои щеки краснеют. — Спасибо, Пит, — вновь его теплая улыбка. — Не за что. Мне было не трудно. — Я не только про это, — удивление, непонимание с его стороны. — Спасибо за все: за хлеб, за то, что не давал унывать до игр, за поддержку на арене. Я в неоплатном долгу перед тобой. — Китнисс..Я… — Не надо, Пит. Просто скажи мне одно. Скажи мне правду, — он с интересом ждет продолжения. — Скажи, все что ты говорил на интервью, в пещере. Все те поцелуи, слова — это правда? Молчание. Пит в шоке. Он ловит воздух ртом. Я не выдерживаю напряжения, пододвигаюсь к нему вплотную и смотрю в небесные глаза. Хватаю его за воротник рубашки и шепчу прямо в губы: — Пит, прошу не молчи. Скажи хоть что-нибудь, — мой голос дрожит. Парень слегка отстраняется и говорит: — Неужели ты думала, что все это игра? – ох, теперь моя очередь ощутить шок. — Нет. То есть, не совсем. Я не была уверена. Не верила до конца, что это все правда. Снова его улыбка. Улыбаюсь в ответ. Пит придвигается ближе и целует меня. Сначала долго и нежно, затем покрывает поцелуями все лицо и вновь возвращается к губам. На этот раз я отвечаю со всей любовью. Приятная дрожь по всему телу. Он заключает меня в свои объятия, обвиваю его спину руками. Тепло. Надежно. Безопасно. Мне этого так не хватало. Его запах. Идилию нарушает Пит: — Теперь ты веришь мне? — Верю. Я так скучала, — утыкаюсь носом в его шею и сильнее прижимаюсь. — Я тоже скучал, Китнисс. Я скучал 11 лет, — улыбаюсь. Мне безумно хорошо. Больше не смогу без него. Но и страх за будущее не отступает. — Ты мне очень дорог, Пит. Мне страшно, что тебя могут отнять у меня, боюсь гнева Капитолия. Пит чувствует, что я сейчас расплачусь и сильнее сжимает в своих объятиях: — Тише, тише родная. Я ведь здесь и никуда не уйду до тех пор, пока нужен тебе. Мы прошли этот кошмар вместе и ничто не в силах нас разлучить, — как же ты ошибался Пит… — Я люблю тебя, Китнисс, помни это. — Всегда… — Всегда, родная, — Пит вновь дарит мне поцелуй и вся горечь уходит на задний план. Мы еще некоторое время греемся и наслаждаемся теплом в объятиях друг друга. Мне становится жарко от двух одеял, скидываю их и, свесив ноги с дивана, оглядываю комнату. Всюду картины: ужасы арены, я — все стены в картинах Пита. — Это невероятно, — тихо вздыхаю. — Что именно? — Пит обнимает меня за плечи. — Картины… Они такие. Настоящие и реальные. Это жутко и прекрасно в одно и тоже время. Пит улыбается и вдыхает запах моих волос: — Ты переоцениваешь меня, Китнисс, — шепчет парень и его дыхание щекочет кожу. Мне становится неловко, и одновременно по телу пробегают разряды тока. От такой близости мне становится не по себе. Слегка отстраняюсь и поправляю взлохмаченные ото сна волосы. Пит Замечает мою неловкость и издает легкий смешок. — Я думаю мне пора, — говорю я вставая с дивана и поправляя одежду. — Мама и Прим будут волноваться. — Я звонил вам. Не волнуйся. Они знают, что ты у меня в гостях. — В гостях? — улыбаюсь в ответ. — Ну да. Или тебе просто мое крыльцо показалось очень уютным и ты решила там поспать? — смеюсь. Пит смотрит как зачарованный. — Что? — говорю я через смех? — Ты так редко смеешься и так прекрасна в это момент. Я нарисую тебя такой, — краснею как помидор. Пит лишь смеется. — Пора ужинать, — говорит парень и тянет за собой. Дойдя до кухни, он усаживает меня за стол, а сам разливает по чашкам какую-то жидкость. По запаху догадываюсь, что это горячий шоколад. Желудок сводит от голода. Пит ставит на стол чашки и целую корзинку с сырными булочками. Мои любимые и он это знает. — Кушай, Китнисс, они весьма съедобные, — говорит Пит, смеясь с того, как я смотрю на еду. Беру булочку, а он в свое время отодвигает стул и садится рядом. Я смотрю на него и улыбаюсь в ответ. — Ешь, ешь, а то совсем худая, — говорит Пит, поглаживая меня по волосам. Кладу голову ему на плечо и, отрывая маленькие кусочки от булочки, отправляю в рот. Еле сдерживаюсь чтобы не замурлыкать как Лютик под ласками Прим. После ужина мы еще недолго время сидим перед камином в обнимку и разговариваем на далекие от ужасов арены темы. Когда за окном совсем стемнело, Пит, как настоящий мужчина вызывается проводить меня. Уже на пороге своего дома, поворачиваюсь к нему и говорю: — Как на счет прогулки по дистрикту завтра? — Я только за, — улыбается парень. — Тогда я зайду за тобой? — улыбаюсь в ответ. — Конечно. Утром загляну в пекарню. В час уже буду дома. — Тогда до завтра, — говорю я и обнимаю Пита. Пит обнимает в ответ и дарит поцелуй. — До завтра, милая, — отвечает парень и мы расходимся по домам. Этот день я прокручиваю в голове уже 5 лет.Воспоминания до сих пор яркие и точные. Этот день я помню детально. Ведь решиться и пойти поговорить с Питом, был наверное самым верным поступком в моей жизни.