Все художники извращенцы

      Голова Деми покоилась у него на груди, а её грудь касалась его живота. Герои красиво лежали на полу. Время словно остановилось. Слышно было лишь дыхание. Есть только они.... вдвоём. И они наслаждались этим, наслаждались этой тишиной, наслаждались друг другом, ни о чём не думая. Они чувствовали друг друга - и это было прекрасно.       Натурщица подняла голову и увидела, как художник смотрел на неё через полуприкрытые глаза. Девушка мило улыбнулась и опустила ресницы, начав водить по волоскам на его груди. Алекс убрал локоны Деми за ухо и, нежно проведя пальцами по щеке, приподнял подбородок.       Ему нравилось, как она улыбалась, нравилось, что она не боялась своей наготы, да и вообще ему нравился её рисковый характер. Характер, который подталкивал нашу героиню перешагивать через себя и добиваться невозможного. Она была не такой, как все девушки: несмотря на все трудности, Деми научилась наслаждаться каждым мгновением и смотреть вглубь, казалось бы, простых вещей. Да-а, это и должно быть свойственно творческой личности.       Между влюблёнными происходил лишь немой разговор. Они понимали друг друга без слов.... на одном касании. Правда, телефонный звонок прервал их нежности.       Художник сел на кровати и заговорил:       - Здравствуйте, я Вас слушаю....       Сейчас Деми видела тот самый выжженный шрам, тянущийся по его паху. Девушка сглотнула слюну. Картины хулиганских пыток пролетели в голове, но она сделала всё, чтобы не выдать свои мысли наружу, погрузившись в собирание разбросанной по полу одежды. Алекс наблюдал за этим. Ему нравилось смотреть, как пластично движется прекрасное молодое тельце.       - Я не могу ответить на данный вопрос, - продолжал он, - я не в офисе, попробуйте набрать секретаршу....       Приоткрыв штору, прекрасная богиня встала возле окна, смотря на прохожих, приливы, отливы дальнего океана, в котором красиво блестели огни, и на маленькие домишки, погрязшие в темноте. В её душе тут же повеяло свежестью, Деми уже не слышала, что происходит у неё за спиной.       Но тем не менее внимание Деметрии вскоре прекратило акцентироваться на жизни города. В её голове стали проскальзывать нелицеприятные сцены из жизни профессора: Деми будто слышала ту боль, ощущала его крики, её пронзала та детская беспомощность и одиночество, про которые он говорил. Казалось, зрачки её глаз были пусты, но нет! Изнутри их наполнял ужас. Мысль о том, что с ним не были так нежны, как она сейчас, не давала ей покоя.       По щеке натурщицы покатилась холодная слеза, пронзённая детством мазохиста. Деметрия стояла и молчала, уставившись в ночные виды города в своих прекрасных чулках и чёрном нижнем белье на фоне кружевных штор. К Деми подошёл Алекс, одетый в белый махровый халат с длинными рукавами, один из которых был завёрнут на правой руке.       Он мягко коснулся её плеч, щетина прижалась к нежной коже лица девушки, и из его уст полился его хрипловатый шёпот:       - Тебе не больно?       «Смотря что ты подразумеваешь под болью» - могла бы сказать Деми, но её ответ звучал так:       - Нет.       Сострадание сочилось как лепесток, медленно перетекающий в дождь. Тело ничего не ощущало, будто его не существовало на данный момент. Плоть была настолько бесчувственна, что она слышала только свои мысли, образы и его душу рядом с собой. Мышцы и нервы словно потерялись в прострации. Алекс бил несильно, но тем не менее ягодицы должны были напоминать о плети, чего не происходило сейчас. Возникала лишь внутренняя борьба с оставшимися стереотипами, которые всё ещё пожирали её изнутри.       - Я думаю: кожу стоит смазать гелем независимо от боли.       Деми нахмурилась, всё ещё смотря в окно. Казалось, что перед ней только что вспыхнул яркий свет. Расслабив мимику, девушка повернулась к мужчине и кивнула. ***       Комнату освещал тусклый свет. Её прекрасное тело лежало на кровати ягодицами вверх. И только руки Алекса с давлением коснулись нежной кожи натурщицы, как та вернулась в сознание и поняла, что порка не прошла так незаметно, как казалось прежде. Деми немного поморщилась, но это было весьма терпимо.       - Алекс, я хочу видеть твой шрам от зажигалки, - руки мазохиста замерли. - Хочу коснуться его. - Художник молча провёл по её изгибам, затем снова остановился и задумчиво закусил губу, погрузившись в прострацию.       - Если.... ты всё ещё думаешь, как мне было тяжело. Это ты зря.       - Думаю. А как ты хочешь? Мою душу бросает в жар от таких мыслей. - Она вздохнула.       - Деми, милая Деми.... - он коснулся губами её поясницы. - Это прошлое, его больше нет.       - Но шрамы остались.       - Это мелочи.       - Господи! - она сморщилась, нервно сжимая губы, и пала лицом на подушку. - Они заставили тебя полюбить боль, а теперь ты хочешь, чтобы и я сделала.... это?!       - Они меня не заставляли, и.... ты уже сделала. Всё, что происходило в моей жизни, помогло мне раскрыться. И ты хочешь этого, но стереотипы мешают тебе думать. И.... ты прекрасно понимаешь это.       Деми молчала, она просто молчала. Её начинали привлекать их интимные игры, но она не могла смириться с детством мужчины своих грёз.       - Я хотел бы сегодня продолжить писать тебя, - он на несколько секунд замолк. - Ты не против?       - Конечно.       - И, - он задумчиво потёр подбородок, - ты останешься сегодня у меня, Деми?       Она с улыбкой махнула ресницами, но Алекс не видел этого.       - Ты хочешь, чтобы я сегодня была жестокой и властной с тобой?       - На твоё усмотрение, - следующую фразу он сказал намного тише: - Я просто хочу, чтобы ты была сегодня со мной. - Сердце Деми вздрогнуло, дальнейшие фразы художника были фоном расплывающихся слов. - Можешь брать любые вещи в шкафу, я буду ждать тебя либо на кухне, либо в гостиной.       Профессор Петтифер вышел, закрыв за собой дверь.