Долгий путь к дому

Ты была смыслом моей жизни, теперь ты смысл моей смерти.(с)

      С наступлением весны всё в Белль трепещет и оживает. Она улыбается целыми днями, тянет руки к солнцу, прислоняясь ладошками к нагретому оконному стеклу в своей камере и мурлычет странные песни. Всем всё-равно, она наедине с собой в своей камере, даже персонал заходит редко и лишь за тем, чтобы принести еду и прибраться, так что Белль чувствует себя королевой. Королевой без королевства, сама себе госпожа, всемогущая не властная ни над чем. Её величество подвальной камеры-одиночки. Всё это вызывает в ней какие-то давно забытые ощущения, разговоры, которых не было, не названные имена, не произнесённые клятвы. -Ты отпускаешь меня? Ты так сильно уверен, что я вернусь? -О, нет, милая. Я уверен, что мы видимся в последний раз.       Но стоит на землю опуститься последнему листу, как что-то закипает внутри Белль. Какое-то смутное беспокойство, чувство тревоги. Будто что-то вот-то произойдёт, будто надо идти куда-то, сделать что-то, хоть что-нибудь! Она мечется по камере, словно дикая кошка, не находя покоя, заламывает руки, судорожно дышит - то часто-часто, то через раз - смотрит в окно, в поисках ответа. В такие дни размытые воспоминания скопом проносятся в голове Белль, выжигая на периферии памяти обещание, одно единственно, которое она никогда не сможет забыть. - Это не просто шутка, милая. Это навсегда. - Я буду любить тебя. Я буду возвращаться к тебе снова и снова, до скончания времён. Вечно.       Зимними ночами, когда в изнеможении Белль падает на кровать, она плачет от безысходности и глухого гнева на весь мир.       Ей нужно идти, она должна вернуться. Она обещала.       Из года в год в ней зреет твёрдая уверенность, что кто-то ждёт её по ту сторону глухого окошка,что кто-то есть там, в верхнем мире, кто тоже любит её уже целую вечность.       Белль разбивает руки в кровь, разворотив окно. Балансируя на цыпочках в изголовье кушетки, хватается руками за уже пустую раму и одним плавным движением вытягивает себя на свободу. Белль дышит и не может надышаться. Воздух холодный, острый, кругом темно и бело одновременно. И Белль понимает, что, наверное, так и выглядит зима. А потом она срывается на бег. Резко и бездумно. Бежит куда-то, к кому-то, толкая прохожих, падая через каждые пару шагов, но бежит, бежит, бежит. ***       Она просыпается снова на больничной кушетке, чуть ли не палача от обиды. Неужели приснилось? Но палата наполнена светом, а если повернуть голову, то в огромном окне виден, казалось бы, весь город. Белль пялиться на улицу пару минут, пока её уединение не нарушает голос: - Здравствуйте. Как Вы себя чувствуете? - Женщина источает спокойствие и уверенность, смотря на Белль с ненавязчивым сочувствием. - Вы потеряли сознание на улице. Хорошо, что рядом были люди, иначе Вы бы замёрзли насмерть. Мы в Доме Милосердия, монахини позаботились о Вас. - добавляет незнакомка,замечая, что Белль испуганно озирается по сторонам.       Белль перестаёт осматриваться и замечает, что, да, на больницу это место совсем не похоже. А потом отвечает: -Всё хорошо, я в порядке. Спасибо... -О, не стоит меня благодарить! - Бойко говорит женщина и протягивает руку для рукопожатия: - Эмма Свон, местный шериф, приятно познакомиться.       Белль внимательно всматривается в глаза Эмме и вдруг улыбается ей, как старой доброй знакомой. И пожимает руку в ответ: - Персефона. Мне тоже очень приятно увидеть тебя вновь. И снова проваливается в сон.