~ ~ ~
Над ужином колдовал Ксан. Он помешивал суп как волшебное зелье: три раза посолонь, три раза противосолонь, и ни разу не сбился; добавлял то несколько овощных ломтиков, то щепотку зелени. Иногда он поглядывал на котелок с подозрением, будто боялся, как бы оттуда что-нибудь не выпрыгнуло и не напало на него. А на поверхности плавал жирок от мяса, полупрозрачные кружочки моркови, мелко-мелко порезанная пахучая травка, извлеченная из чудесной друидской сумочки, и над всем этим поднимался такой душистый пар, что просто вдыхать его было уже вкусно. На теплом мшистом валуне хватило бы места на пятерых, но подруги устроились на маленьком пне, прижавшись друг к другу, - в тесноте, но не в обиде! – а каменный трон остался Джахейре. Сквозь кружево полуопущенных ресниц Шеди наблюдала за Имоен. Та как раз приделывала парус к нехитрому самодельному суденышку. - А ты что сидишь? Я тружусь, и ты тоже давай, письмо пиши. - Угу, - согласилась Шеди, не трогаясь с места. Успеется. Она и так ставила мачту своими руками. Ну и подумаешь, что вышло кривовато... Сейчас Шеди удивлялась, как человек – а себя она по привычке тоже относила к роду людскому – может испытать панический страх и едва сохранить голову на плечах, а после этого сидеть на вечернем солнце и мастерить кораблик: игрушку, безделицу. Наверное, у каждого в душе есть хранитель, который до поры до времени заключает жутковатые воспоминания в ларец и заставляет их казаться просто неприятными снами, пока не потребуется откинуть крышку и проветрить их. Вот бы хранитель потерял ключик от того ларца, в котором заперты пауки. И не нашел никогда. - Суп готов, - сообщил Ксан. – Но я боюсь, что он может быть пересолен. Первую порцию супа получила Джахейра. Она еще не отошла после паучьих укусов, двигаться ей было больно, говорить – тяжело, и, принимая миску, она только улыбнулась одними краешками губ. Имоен смотрела за тем, как Ксан наливает миску для нее, и вдруг подпрыгнула на месте. - Не двигайся! Паук!!! Эльф застыл, будто громом пораженный. «Так я и знал!» - написано было на его лице. – «Так я и знал: стоит мне отложить меч и взяться за кухонный нож, сразу же что-нибудь случится!» - Где – паук? – переспросила Шеди. - Да вот же! – Имоен указывала куда-то Ксану за спину. - Где? – с треговой уточнил эльф, обернувшись назад. - Я ничего не вижу, - сделав усилие, сказала Джахейра. Имоен нетерпеливо подскочила и ткнула Ксана в плечо. Там перебирал длинными конечностями сенокосец, которому вздумалось совершить восхождение по Ксановому рукаву. Шеди нежно ткнула в него кончиком пальца, и паучок тут же съежился, скатился шариком в траву и предпочел убраться подобру-поздорову. - Это была просто косиножка. - Ну а откуда мне знать, что он замышляет? – пожала плечами Имоен, усаживаясь обратно. – Может, это шпион. Она, как обычно, ела за двоих, вскоре отставила пустую миску и снова принялась за кораблик. Много ли надо – сухая щепка как основа, палочка как мачта, парусом стал лист подорожника. Шеди не хотела гадать, какая судьба ожидает этот кораблик. Может быть, перевернется на первом же пороге, и о том, что они с Имоен напишут, узнают только юркие серебристые мальки. Или, что вероятнее, он пристанет к берегу, увязнув на мели, и послание размокнет от дождей и сырости. А если вдруг покровительнице речушек и ручейков Эльдат придется по душе эта затея, она поможет кораблику доплыть до моря – ну, а там уже начинается морская стихия, поле сражения Валкура и Умберли, где Эльдат не имеет власти... Имоен обмакнула перо и склонилась над клочком бумаги, вырванным из Шединого дневника. - А о чем написать? - Напиши, что все будет хорошо.~ ~ ~
Как Шеди и опасалась, ночь не принесла ни успокоения, ни облегчения. Сон поймал ее, как паучья сеть: вроде и хочешь вырваться из липких обьятий, но, разомкнув глаза, тотчас чувствуешь, как проваливаешься обратно. Перед ней порхали не то белесые ночные мотыльки, не то хлопья теплого снега, летевшие прямо в лицо; Шеди рвала истлевшую ткань руками, стремясь развернуть плечи и выпрямить спину, кокон с видимой легкостью поддавался, но каждый раз оказывалось, что есть и еще слой, и еще, и еще... Страшно не было. Лес здесь, за ручьем, имел самый невинный вид: закончились паучьи владения, и со всех сторон доносился торжествующий многоголосый хор птиц. Разгулялась погода. Встречая путников, одобрительно шумели ясени и клены, стертая трава сама ложилась под ноги, обозначая давно нехоженую, но еще не позабытую тропу, и только мстительная елка попыталась уронить Шеди за шиворот клеща, когда девушке вздумалось присесть в шатре из пушистых лап. Стали попадаться поляны и лужайки, усыпанные мелким бисером лесных цветов, и напуганные бабочки взмывали из-под ног. - Смотрите по сторонам, ступайте осторожнее, проявляйте уважение – вы в гостях у леса. Сама Джахейра чувствовала себя не в гостях, а дома. Она просветлела лицом, ее походка обрела легкость, и рыжая репейница примостилась на ее волосах, должно быть, приняв женщину за цветок. - В этом величии леса я чувствую себя... Ничтожным, - пробормотал Ксан в ответ. Чтобы ободрить его, Шеди с Имоен задумали сплести венок и подарить этот кусочек лесного величия эльфу. К сожалению, Ксан услышал их перешептывания и заявил, что венок надевать не будет – ни на голову, ни на шею, ни куда-нибудь еще, - а потом вмешалась Джахейра, напоминая о том, что не стоит убивать цветы прихоти ради. Каждый вечер она доставала потрепанную карту, испещренную значками и ниточками наметанных маршрутов, и после каждого перехода жирная точка, обозначавшая четырех странников поневоле, переползала все ближе к Вратам Балдура. Но Шеди об этом не думала. Она не думала ни о том, что вынудило их пуститься в дорогу, ни о том, что они ищут в этом славном портовом городе. Отчасти она доверилась Джахейре, которая уверенно вела их вперед, даже когда тропа потерялась во мхе, отчасти просто забылась и наслаждалась первым в своей жизни настоящим путешествием. Ей понравилось спать под открытым небом, и разве что комары иногда слишком усердствовали в своем стремлении скрасить путникам ночь. Она понемногу училась: у Ксана – каким-то заклинаниям, у Джахейры – умению поставить палатку, разжечь огонь без всякой магии и готовить. Правда, с готовкой у нее не заладилось; если Имоен, часто вертевшаяся на кухне вокруг Винтропа, за все эти годы и запомнила кое-что, Шеди уверена была, что достаточно порезать в котелок съедобного, что найдется, залить водой, добавить соли, помешать, а дальше уж сам собой получится суп. И ведь получился же, вкусный! Однако, судя по всему, в тот вечер только тактичность помешала Ксану предсказать всем смерть от несварения желудка. Джахейра тоже в восторге не была, но ее попытки объяснить Шеди, как следует готовить, разбивались о возникшую непонятно откуда стену упрямства: - Но ведь и так хорошо! Мне нравится! В конце концов Джахейре пришлось отступиться, а Шеди освободили от обязанности готовить еду, оставив ей мытье посуды. Но все же это не мешало девушке сидеть, уткнувшись в книгу, и подглядывать, как Джахейра умело и споро начиняет мясо чесноком. Дичь, к слову, самим добывать не приходилось: когда мясные запасы путешественников стали подходить к концу, на тропу осторожно вышел волк, положил перед Джахейрой заячью тушку, коротко вильнул тяжелым хвостом в знак почтения и растворился в зарослях. Это произвело на девочек небывалое впечатление, однако стоило Шеди неудачно пошутить, не прибегут ли зайцы сами к ним на ужин, Джахейра тут же посерьезнела и ответила, что нельзя заставлять животных идти на смерть, и что волка она тоже не просила делиться добычей – это подарок, к которому нужно относиться с благодарностью. Чтобы не тратить время по утрам, они обычно готовили на ужин больше, чем надо, и на завтрак разогревали то, что оставалось с вечера – получалось сытно, хоть и не так вкусно. Выбор, конечно, был небольшой и нехитрый: кроме мяса, у них были с собой чечевица, сушеные грибы да крупа - но Джахейра умела разнообразить блюда долькой чеснока и семенами тмина, щепоткой перца и какой-то лесной травкой, похожей на мяту, сухарями и тертым сыром, так что у девочек не было причин жаловаться, да и Ксан, который, как казалось Шеди, привык к чудесным эльфийским кушаньям, был доволен. Мир не переставал радовать теплой землей, изумрудной ящеркой, пригревшейся на Ксановой сумке, россыпью бледных цветочков в тени папоротниковых зарослей. А как-то раз Шеди, собирая хворост для костра, встретилась с красно-бурой медянкой. - Кис-кис-кис, - вырвалось у девушки от неожиданности. - Шшш! – сердито ответила змея, и только хвост мелькнул в черничных кустах. В переводе на человеческий язык это означало: «Шшшла бы ты отсюда, Шшшеди!» Но это еще что! В другой раз Шеди увидела огневку, которая только выползла на свет, стряхивая с крыльев остатки кокона. Удивительно, потому что мало кто видел, в каких укромных местах скрываются их гусеницы, пережидая свое детство и отрочество. Новорожденная бабочка ползла по листу, и густые травы казались ей глухим лесом, лужица – морем, а муравейник – должно быть, большим и богатым городом. Посреди привычных лип, кленов и тонких берез путешественники наткнулись вдруг на редкое южное дерево с корой черной, как смоль. Какие-то ветра – уж не те ли, что пахнут дорогими пряностями и табаком - принесли семечко за тридевять земель, и теперь дерево стояло, крепко вцепившись корнями в чужеродную почву, покачивая на ветру бледной, свисавшей прядями вдоль тонкого ствола листвой. - Дерево-дроу, - пошутила Имоен. Джахейра – хоть и друид – и то видела это дерево лишь второй или третий раз в жизни, а Шеди только читала про него в какой-то книге, которую советовал папа. Она не удержалась и, когда ей казалось, что никто не видит, прижалась щекой к чуть теплой коре. - Я еще побываю на юге, - пообещала она. А на следующий день открытие совершила Имоен, и тут же с ликованием закричала, указывая на небо: - Дракон! Смотрите, дракон! - Где? - Да вон же! - Это виверн, - негромко поправила Джахейра, но какая разница, дракон или виверн, если он резвится, чертя змеиным хвостом знаки на лазоревом небе, снижается и кружит, словно танцует на публику! Вот он сделал петлю и кинулся к земле так резко, что Шеди невольно прикрыла глаза – ей показалось, будто он сейчас разобьется. Но в последний момент дракон расправил жилистые крылья, поднимая ветер, взмыл над лесом и лихо пронесся над головами путешественников, лишь мелькнуло брюхо цвета черненого серебра. - Вот это да! - Здорово! Темно-серая тень развернулась и поплыла обратно, исполняя номер на бис. - Осторожно! – но окрик Ксана затерялся в шуме взволнованного леса и восторженных воплях. От рывка у Шеди потемнело в глазах. Ей показалось, что она падает – нет, все-таки взмывает к небу! Сердце ушло в пятки, ноги потеряли опору, а земля нырнула вниз. Промелькнули верхушки деревьев, и вот поляна была уже величиной с блюдце, а ее спутники, оставшиеся далеко позади, съежились до размера муравьишек. А затем и три черные фигурки, и сама поляна потерялись за зубчатой кромкой леса. Шеди не боялась высоты: еще в детстве она с восторгом каталась у папы на плечах, подбегала к самому краю крепостной стены и завидовала стрижам. Она боялась, что дракону надоест его новая игрушка, но пока что когти держали ее осторожно и крепко, как объятия ревнивой матери. Холодный ветер свистел в ушах, хлестал по щекам и пересохшим губам, ноги, как ватные, болтались в воздухе, а внизу проносился пестрый лес, расчерченный ручейками и тропами, слева мелькала голубая полоса воды - все слишком быстро, чтобы рассмотреть толком. От резкого спуска, похожего больше на падение, сердце подпрыгнуло к горлу. Деревья расступились, открывая лощину, и дракон как мог осторожно поставил Шеди на землю рядом с беспорядочным нагромождением камня. Оно оказалось пещерой. Сердце колотилось – но не из-за полета, а от волнения. Что дальше? Зачем ее принесли – как пищу? Дракон выгнул шею и издал горловой звук, прозвучавший призывно и почти нежно. Как свадебный подарок драконихе-подруге? Как живую игрушку детям? Бежать было некуда, дракон нависал над Шеди и следил за ней желтым глазом. В пещере послышались шум, возня, шлепанье, и на свет, щурясь, отчего добрые морщинки появлялись в уголках глаз, вышел дварф. - Опа, - только и смог сказать он, увидев Шеди.~ ~ ~
Сорока сделала над лощиной суетливый круг, наконец-то определилась с направлением и скрылась на юго-востоке – там, если Шеди не напутала ничего, остались Имоен, Джахейра и Ксан. Девушка проводила птицу взглядом, молча упрашивая ее мчаться со всех крыльев и доставить послание как можно быстрее. - Теперь-то что стоять и смотреть – как прилетит, так прилетит. От нас тут ничего не зависит. В ногах правды нет, садись лучше, сейчас и суп поспеет. Шеди осторожно присела на краешек толстого бревна, обтесанного и похожего на настоящую скамью. По крайней мере, в отличие от простых бревен, оно не норовило из-под тебя укатиться. Пространство перед пещерой полно было знаками человеческого жилья, которых Шеди в испуге не заметила поначалу: так, например, это бревно, или кострище, устроенное под навесом скалы в кольце булыжников; к ручью на дне лощины была протоптана дорожка, а через воду хозяйственный дварф перекинул мостки. Сейчас он расположился на другом конце бревна и мудрил с ужином, и даже котелок у него оказался основательный – из него можно было накормить десять таких, как Шеди, за раз. - А давно вы тут живете? - Можно просто «на ты» и Йеслик, чего церемонничать, - махнул рукой дварф. – Да нет, не очень. А тебя как звать? - Шеди... - Шеди, значит... Это человеческое имя? Или темноэльфийское? - Не знаю. Папа назвал. - А он кем был? - Человеком. - Значит, человеческое. А лицом, получается, в мать пошла? Думаю, поэтому она тебя и заприметила, - Йеслик кивнул в сторону виверна. – У нее, видишь, этой весной выводок был, а его охотники перебили. Потому что виверны давно уже у крестьян скотину воруют, говорят, случай даже был, когда у какого-то каравана мерина ночью стащили. За голову виверна немало дают, да только со взрослым сражаться у многих кишка тонка, а вот молодняк – в самый раз. Детишек ейных перебили, с тех пор она и тоскует. Думаю, она сверху увидела, что ты темненькая, и решила, что свой... Йеслик стосковался по компании: говорил много и охотно, требуя в ответ только внимания. А Шеди – что ж, она всегда умела слушать. Среди посетителей библиотеки дварфы попадались редко, и пока Йеслик доводил варево до готовности, повествуя о вивернах («Она ж разве большая? Вот мой двоюродный дядька однажды...»), Шеди исподтишка рассматривала самого рассказчика. Судя по морщинам, что намечались на лице, он был уже не молод, но ведь и старость для дварфа наступает поздно, а до тех пор он сотни три лет считается мужчиной в самом расцвете сил и бойцом хоть куда. Карие глаза смотрели из-под густых бровей спокойно, умно и, может быть, немного устало; каштановую бороду и усы собеседник по обычаям своего народа холил и лелеял, разделял на четыре пучка, каждый из которых был толщиной с Шедину косу, накрепко перевязывал широкими серыми лентами, а несколько пообтрепанные концы их ложились ему на грудь. Девушке очень хотелось протянуть руку и потрогать эту удивительную бороду, но... Неловко ведь! - Держи, - Йеслик зачем-то вручил девушке половник. Шеди не сразу поняла, что дварф, как гостеприимный хозяин, отдает гостье свою единственную ложку. – Сегодня зайчатина – сам силки ставил. А иногда Чернушка приносит чего – оленя, пару раз, бывало, корову... - Кто-кто?.. - Чернушка, - дварф кивнул в сторону виверна. – Надо же ее как-то звать, правда? Чернушка лежала неподалеку; бока ее мерно вздымались и опускались, подрагивали крылья, как будто во сне, но иногда под прикрытыми кожистыми веками сверкали вовсе не сонные внимательные глаза. - Бдит, - заметил Йеслик. – Никакого с ней сторожа ночью не надо... А ты ешь, ешь. Как тебя только ветром еще не унесло? У тебя не телосложение, а… Теловычитание! – и он усмехнулся себе в усы. – Сколько тебе лет-то? - Двадцать... - Пигалица совсем, - удивился Йеслик, ведь дварфы-то становились совершеннолетними лишь к пятидесяти. – Что ж отец тебя в такое опасное путешествие отпустил? Для Шеди это напоминание прозвучало как гром посреди ясного неба, и слезный ком вдруг встал в горле. - Нету больше... отца. - А что ж дома? – озадачившись, спросил дварф. Для него дом был полон родственников, и не двоюродные, так четвероюродные с радостью возьмут на себя заботу над сиротой. Шеди помотала головой. - Нету больше дома. Йеслик озадаченно погладил бороду. - Вот оно какое дело... А вы с друзьями, значит, во Врата Балдура идете? Ну, должно быть, неплохое место для людей и эльфов. Мы-то в свое время в низовьях Чионтар жили... Знаешь, где это? Ну да, на одном берегу Врата Балдура, на другом – Глухолесье. Так вот, в низовье Чионтар, в Глухолесье, был как-то наш рудник. Там такое месторождение железной руды было! Ты-то маленькая – не застала – а мы на все Побережье Мечей руду добывали. Это сейчас мы у Амна железо покупаем, да еще паршивое, я слышал, железо, а тогда они к нам караваны присылали, и круглый год от купцов отбоя не было. Там отец мой еще был рудокопом, а до него – мои дед с бабкой. И я потом. Там мы руду добывали, там жили... - Йеслик примолк, вспоминая. – Неплохо жили ведь! Да тебе, верно, неинтересно? - Интересно! – уверила Шеди. Рассказ о чужой жизни отвлекал ее от собственных грустных мыслей. – А что было дальше? - Дальше... Там жили, там и полегли, когда наткнулись на подземную речку. Пытались в шахте плотину поставить, да не выдержала... Был дом, стала тут же могила. Нас только несколько выжило – я, да брат мой двоюродный, да семья тетки по отцовской стороне. Так и съехали оттуда, даже шахту не трогали – оставили затопленной, как памятник. Больше века уже прошло с того дня. Тетка моя в Амн подалась, у них там теперь не то кузня своя, не то еще что. - А почему же ты тут живешь, а не с ними? – осторожно спросила Шеди. Йеслик не без горечи усмехнулся. - Так... Позвдорил кое-с-кем. И так в жизни бывает: думаешь, друг, оказался предатель. Но я тебе вот что хочу сказать: хоть ты и говоришь, что дома у тебя нет, ты его все-таки береги. Хоть дом, хоть развалины, хоть пепелище – все равно береги, от лихих людей и лишних взглядов. Незачем это... Родное трепать и кому угодно показывать. Об этом месте только самым близким друзьям знать можно, тем, что сами тебе как семья. Вот помню я как-то раз... А Йеслику было что рассказать. По правде говоря, истории больше походили на байки, зато у него был этих сокровищ полный сундук на любой вкус: походные и рудничные, веселые и глупые, про житье-бытье добрых дварфов и про то, как смешно живут другие народы, начиная с эльфов этих ушастых. Когда Йеслик закончил последний рассказик зевком, яркое солнце уже готовилось нырнуть за горизонт, а облака, собравшиеся на краю неба, завивались колечками. - Спать пора. Хочешь со мной в пещере? Хоть она и не такая, как пещеры моего клана были, но все лучше, чем на поляне этой, у всех на виду, да еще без крыши. Шеди отказалась. Ласковый вечер обещал теплую и спокойную ночь, поэтому она отодвинулась подальше от костра, завернулась в одеяло, как гусеница в кокон, чтобы было уютнее, и стала смотреть вверх. После заката небо вмиг потемнело, и высыпали ягоды-звезды, крупные и яркие, так бы сорвала и съела одну. Байки Йеслика развлекли ее, но от тоски так просто не скроешься – это опытный следопыт и хищник, привыкший брать свое. Куда ушел папа? Вернется ли Шеди домой? Где сейчас Имоен, чувствует ли она себя потерянной без подруги? Этой ночью ей снился разоренный Кэндлкип: в разбитые окна карабкался дикий плющ, отсыревшие книги покрылись плесенью, на башне дозор несли совы, и вместо пророчеств Алаундо вокруг замковых стен звучали хриплое карканье ворон да стон ветра. Старые и новые знакомцы бродили по залам, бледные, как призраки: Ксан в длинном, до пят, в кровавых пятнах плаще, Пиато с охапкой полусгнивших свитков, бессильно опустивший плечи Улраунт. Шеди догоняла их, дергала за рукав – и те оборачивались, являя ровную мертвенно-серую кожу от лба и до подбородка, словно неведомая злокозненная сила стесала с их лиц излишки плоти, а вместе с ней – излишки человеческого. Она проснулась посреди ночи, холодная от омерзения и страха, как ледышка. Сны, бывало, пугали ее и раньше; совсем малышкой она будила папу и пряталась в его каморке, куда уж точно не мог проникнуть ни один ужас. Став постарше, она садилась у окна и смотрела в темень снаружи, пока собственные страхи не начинали казаться ей нелепыми: что может случиться в кольце родных и таких надежных стен? Но теперь... Темный лес обступил со всех сторон, угрожающе шурша листьями, разговаривая птичьими голосами, треща ветками, словно в чаще бродил какой-то крупный зверь, и девушке казалось, что она чувствует на себе тяжелый внимательный взгляд. Полночи она промаялась без сна, глядя в черноту и слушая, как в пещере знай похрапывает себе Йеслик, а где-то вдали протяжно и печально кричит выпь.~ ~ ~
Утро выдалось безоблачным и мирным. Чернушка улетела куда-то по своим делам, Йеслик отправился смотреть силки, приглашал Шеди с собой, но та отказалась – а вдруг ее друзья спешат сейчас к лощине, вдруг они уже недалеко? - Ну, как знаешь. Если что – я за ручьем, вверх по склону, потом налево. Йеслик взвалил на плечо топор, подхватил сумку и, перейдя ручей по самодельному мостику – несколько пригнанных друг к другу и связанных для надежности бревнышек – скрылся. Шеди достала дневник. Вот они, первые страницы, заполненные от случая к случаю записями обо всем понемногу. Несколько строчек посвящено двадцатилетию Имоен (первый день Когтя Штормов), несколько слов – душистому празднику Зеленотравья... Если бы Шеди знала тогда, что покинет Кэндлкип – и неизвестно, как скоро вернется – она бы описала все до самых глупых подробностей, не жалея ни времени, ни чернил, а так от весеннего праздника трав у нее остался только засушенный между страниц одуванчик. Одна из последних записей гласила: «Мы с Имми придумали нарисовать свою карту крепости и подписать наши памятные места. Интересно, успеем к папиному приезду или нет» Ровный, неторопливый почерк, цветные заголовки записей, завитушки у заглавных букв. Кто-то спустился по стволу стоявшей рядом сосны, цокая и царапая коготками кору. Белка. Зверек с любопытством рассматривал девушку, вися вниз головой. - Найди Джахейру и скажи ей, где я, - попросила Шеди. Но у нее не было ни орешков, ни грибов, ни чего-нибудь съестного. Белка разочарованно махнула хвостом и умчалась обратно в поднебесье, напоследок осыпав девушку древесной трухой. Следующие страницы были испещрены скачущими строчками: Шеди привыкла сгибаться над столом, а не над собственными коленями. Вот небрежная почеркушка – попытка Имоен изобразить гибберлинга, похожего на обезьянку, а на противоположной странице – чуть более аккуратные наброски, принадлежащие перу самой Шеди: Пиато со стопкой книг, Джахейра с цветком за ухом (она все равно не увидит), Имми... Клякса. Полный волнения рассказ о пауках упирался в какую-то схему заклинания, и в линиях – то летящих, то вдавленных в бумагу – легко угадывалась рука одного эльфа, считающего, что все обречены. Потом шли какие-то мысли о жизни, дружбе, вышеозначенном эльфе, записанные наспех, пока любопытная Имоен не заглядывала через плечо. Вырванный лист, кораблик, «все будет хорошо». За последние десять дней ушло столько страниц, сколько до этого – за три года. Шеди подняла голову: ей послышались слабые голоса в отдалении. Меж зелени и темных стволов мелькали, приближаясь фигуры, но ни одежды, ни лиц их нельзя было пока различить. Девушка вскочила на ноги и кинулась было навстречу, но в последний момент засомневалась: а вдруг чужаки? - Осторожнее, милая, коряга. - Руки убери, эльф. - Шшш, вивернов спугнешь. Примолкший лес расступился, выпуская двоих, и это были не Ксан и Джахейра. Мужчина-эльф был по-лисьи рыж и обаятелен, а женщина невысока, но поджара, словно камышовая кошка. Плотная одежда, похожая больше на кожаные доспехи, мешки, рукавицы и какие-то приспособления с крючьями и зазубринами, висевшие на поясах, с первого же взгляда выдавали в них охотников на вивернов-малышей. Увидев вместо добычи полудроу, они быстро переглянулись, и Шеди невольно попятилась назад: слишком уж понимающими и заговорщическими взглядами они обменялись. - Простите, если напугали, но мы думали найти тут выводок вивернов, а не юную очаровательную леди. Позвольте представиться: Коран, лучник и плут! – эльф отвесил изящный полупоклон. Весь он был живость и непосредственность. – А со мной очаровательная Сафана. - Льстец, - хмыкнула женщина. – Так, значит, мы остаемся без вивернов? Жаль. Она обшарила цепким взглядом лощину, прошлась, рассматривая самодельный мостик и кострище. Заметила: - Хорошее любовное гнездышко. - Я тут вовсе не живу! – вспыхнула Шеди. – Я просто заблудилась... Это долгая история. - Само собой, - мурлыкнула женщина себе под нос. – Но вивернов тут и правда нет. Что, эльф, отдохнем и пойдем обратно? - Вот оно что, - улыбнулся Коран. Это получалось у него до того лучезарно и заразительно, что уголки Шединых губ сами дрогнули в ответной улыбке. – Нам спешить некуда, и, раз вивернов мы все равно не нашли, а нашли вас, может быть, обменяемся историями? Даже самый убежденный авантюрист вроде меня не прочь посидеть немного и послушать о приключениях других. Что скажет Йеслик, когда вернется? С его любовью к байкам он не должен быть против... - Хорошо... Если вашей спутнице тоже интересно... Она обернулась, ища Сафану взглядом – и вздрогнула, увидев ее прямо за своей спиной. В глазах женщины была досада, в руках – мешок из тех, что набрасывают пленникам на головы. Шеди шарахнулась в сторону, как ошпаренная. Не успев подумать, рукой сделала знакомый жест – и перед ней веером рассыпались цветные брызги, дробясь на солнце и слепя. Незадачливые охотники терли глаза, слезившиеся от алмазной пыли, а ноги уже несли Шеди прочь: она кубарем скатилась к ручью, в два прыжка преодолела мостик и бросилась на приступ склона. Споткнулась, чуть не упала, помчалась дальше что было сил. - Держи ее! Шеди не удержалась и посмотрела назад – преследователи опомнились и бросились вдогонку бабочке, упорхнувшей из-под сачка. Неожиданная идея пришла ей в голову, и Шеди, не раздумывая, выбросила руку вперед. Магические снаряды врезались в самодельный мостик, и во все стороны брызнули щепки и земля; женщина испуганно взвизгнула. - Да подожди же, мы тебе ничего не сделаем! Почти сразу же раздалось тяжелое шлепанье по воде. Так Шеди и поверила! Охотники не сдавались, но она тоже: забирала влево, петляя между деревьев. - Йеслик!.. Голос сорвался: слишком много сил уходило на бег по крутому склону, уже кололо в боку, и перед глазами плясали черные точки. Позади трещали ветки, подбадривали друг друга мужской и женский голос. Нужно было срочно придумать отвлекающий маневр, хоть что-нибудь! Да где же Йеслик?! Узловатый корень будто сам прыгнул под ноги. Боль от падения в коленях отрезвила Шеди, но вставать было уже поздно: женщина победно вскрикнула, и солнце закрыла тень. Сачок. Но нет! Тень была большой, коренастой – и вооруженной огромным топором. Йеслик, еще не понявший толком, что происходит, на всякий случай перехватил оружие, чтобы выглядеть внушительнее. Пронзительный и скрежещущий крик заставил вдруг вздрогнуть лес, впился в уши. Раскинулись черные крылья, виверн, изогнув шею, гневно посмотрела на охотников дикими желтыми глазами и бросилась в атаку, угрожающе шипя. Одно дело – молодой выводок, только что из яиц, другое – взрослый виверн, ощерившийся иглами клыков и крючьями когтей. Незадачливых охотников и след простыл: только что стояли совсем рядом, а теперь неслись прочь, только пятки сверкали, и Чернушка гнала их прочь от гнезда, то щелкая у них над ухом зубами, то подбадривая криком, чтобы бежали резвее. - А это кто такие были? – хмуро спросил Йеслик. - Не знаю, - отмахнулась Шеди, пытаясь отдышаться. – Они вышли из леса... А потом попытались меня поймать! Ну, я и побежала к тебе... Я так бежала... Дварф на это только покачал головой, глядя охотникам вслед, и на лице его было ясно написано: «Ой, не к добру это все, не к добру». - Я даже не знаю, что им от меня нужно было! - Мало, что ли, лихих людей ходит, - проворчал дварф. – И нелюдей тож. Особенно сейчас, время-то неспокойное. Пойдем обратно к пещере, там хоть посидишь.~ ~ ~
Сняв сапоги, закатав штанины, Шеди уселась на берегу и шлепала ступнями по воде, перебирала пальцами ног темную гальку. Йеслик сидел в тени, спасаясь от солнца, и что-то мастерил. Чернушка давно уже вернулась обратно и, ласково курлыкая, лежала неподалеку, тоже разомлевшая от жары. - Как думаешь, они мое письмо получили? – по третьему разу спросила Шеди. Спрашивать у Йеслика было интересно: он, в отличие от некоторых, не сердился, а каждый раз придумывал новый ответ. Сначала, например, сказал, что получили, и уже идут Шеди искать, потом решил, что письмо не долетело и надо послать еще одно, а сейчас степенно огладил бороду и рассудил: - А чтоб ему не долететь? Магическая птица же не настоящая, усталости не знает. Долетело, жди теперь ответной весточки. Вот это и было самым скучным: ждать. Шеди умела занимать себя глупыми фантазиями, упражнениями на воображение, мыслями о прочитанном, наблюдениями за окружающим миром, но ожидание не позволяло сосредоточиться на чем-то одном, и даже разговор с Йесликом рассыпался на отдельные фразы, вместо того чтобы плавно перетекать от одного предмета обсуждения к другому. Да еще жара...~ ~ ~
Встрепанная сойка летела над самыми верхушками деревьев, будто высматривая кого-то под зеленью крон. Солнце, не прикрытое ни одним облачным лоскутком, было беспощадно, и зной заставлял колебаться далекую линию, в которой сходились небо и застывший, как море в штиль, лес. Очередной взмах отяжелевшими крыльями, и деревья, как волны, расступились перед сойкой, обнажая самое дно леса – лощину, в которой извивался ручей. Птица снизилась и, разглядев адресата, обессиленно упала Шеди на колени, легкая, как бумажный лист. Теперь она и была листом; девушка схватила послание и, развернув его, жадно пробежала взглядом по знакомым строчкам. Первым делом я прошу прощения, если это письмо долетит до тебя поздно, но, во-первых, твоя птица долго нас искала и нашла только поздно ночью, во-вторых, я не смог сразу написать ответ. К сожалению, мы не можем сейчас отправится к тебе. Имоен ранена – Шеди подскочила как ужаленная. - Не в порядке что? – спросил Йеслик, но девушка взмахом руки попросила его подождать и заставила себя дочитать до конца. Имоен ранена, она чувствует себя хорошо, но сейчас, когда я пишу это послание, утро; а ей стоило бы провести в покое хотя бы сутки. Учитывая то положение, в котором мы оказались – нас, к несчастью, выслеживают теневые друиды – - Кто такие теневые друиды? - А кто их знает, - после короткого раздумья пожал плечами дварф. – Не слышал. - нас, к несчастью, выслеживают теневые друиды – стоит соблюдать осторожность. Тебе, судя по твоему письму, повезло больше, чем нам, и мы думаем, что тебе сейчас стоит остаться с этим дварфом на день или два. У нас же все будет нормально, по крайней мере, Джахейра так утверждает, не спрашивая, разделяю ли ее уверенность я. Напиши нам, как только получишь это послание. К. Сминая письмо в руке, Шеди принялась ходить по берегу ручья, как дикий зверь по тесной ему клетке. Йеслик следил за ней из-под густых бровей. - Беда у друзей какая? Может, лучше не их тут ждать, а самой к ним отправиться? Недалеко ж они вроде. - Так это птице лететь недалеко, - отозвалась Шеди. – А пешком, без крыльев... Она осеклась. - Как ты думаешь, Йеслик, виверн – это ведь зверь, правда? - Конечно, - степенно ответил дварф, с удивлением наблюдая, как Шеди в спешке запихивает одеяло в заплечную сумку. Напоследок она вырвала лист из дневника, нацарапала на нем «Ксану из Эверески, куда-то в Глухолесье – Я лечу – Шеди» и сложила из обрывка птичку, но не отправила ее в полет, а заткнула за пояс. - Значит, на нее подействует заклинание звериной дружбы... Должно. Кис-кис-кис... Чернушка встрепенулась и с подозрением покосилась на Шеди, чувствуя подвох, но было уже поздно: петля заклинания захлестнулась на чешуйчатой шее, замыкаясь в ошейник. Погас дикий блеск в глазах, опустились губы, пряча обозначившийся было оскал, и животное опустило голову, покорное воле существа намного меньше и слабее его. - Выпрямись, - сказала Шеди, еще не до конца веря, что у нее получилось. Чернушка с удовольствием вскинулась и привстала на задние лапы, обнажая поджарое брюхо. - Вот так так! - удивлялся Йеслик, не очень знакомый с магическими штучками. - А теперь ляг! – и виверн распласталась у ее ног. Правильно говорил папа: учи, никогда не знаешь, когда может пригодиться! - Что же ты, полететь на ней вздумала? – наконец-то понял дварф, когда Шеди стала пристраивать сумку за плечами. - Дай хоть подсажу. А ты с нее не сверзишься? Погоди-ка. Он огляделся и сходил к ручью за веревкой, которой раньше были связаны бревнышки мостика. Повязав ее Чернушке на шею, он передал девушке эту простецкую уздечку и отступил назад. – Извини, что я тебе мост испортила, - пробормотала Шеди. Надо было прощаться – прямо сейчас, неожиданно и неловко, - а она и не знала, что сказать и как отблагодарить за гостеприимство. - Да что уж там, - махнул рукой дварф. – Я бы с тобой полетел, но свалюсь же, не нашему народу в облаках витать. Напиши мне письмо, как до друзей доберешься. Шеди кивнула, и Йеслик отступил, чтобы не попасть под размах мощных крыльев. Пытаясь усесться поудобнее на узкой и жесткой спине, Шеди вдруг почувствовала себя повелителем зверей, восседающим на живом троне. - Полетели! – крикнула она, натягивая веревку. Ууух! Шеди почудилось, что тело ее осталось внизу, а к небу взмывает оперившаяся душа, освободившись от страхов и печалей. Земля вмиг легла перед ней, развернулась, как древняя карта: начерти на ней путь, какой тебе угодно, следуй исхоженной дорогой или кривыми тропами, спрячься в городе или покоряй горную вершину, ты молода, ты все можешь! Так быстрее же! Шеди ударила пятками в чешуйчатые бока. Под ногами простиралось дикое Глухолесье, мелькали прогалины и поляны, сменяя частокол сосен и кудряшки берез, извивались ручьи, поблескивая на солнце и дробясь на порогах. По правую руку открылась береговая линия, где море бесшумно и вдребезги разбивалось об утесы Побережья Мечей. Если следовать за течением, что стремится на юг, минуя скалы, рано или поздно окажешься у ног Кэндлкипского великана; эй, Улраунт, Тетторил, Пиато, выгляните в окно! Видно меня? А слева горизонт выгибал спину дугой, как кошка, обернувшаяся вокруг планеты клубочком, и с той стороны наползали сизые тучи. Потянись – сожмешь их в ладони, как полную воды губку, заставишь пролиться дождем на разомлевшую в ожидании землю, а потом заберешься по радужному мосту, упирающуюся прямо в небеса. Выше! Шеди запрокинула голову. Солнце – хрустящее золотое яблоко на лазурном блюде – ослепило ее, и тогда она с наслаждением зажмурила глаза. Ее переполнял восторг; она не сдержалась и испустила ликующий дикарский крик, от которого чуть не заложило уши. А где-то внизу шла своим чередом жизнь: пауки лениво плели сети, рыскали звери, тревожа застывшие в жаре травы и поникшие цветы, и пугливые бабочки взмывали к свету. Влюблялись и воевали люди, городские башни тянулись ввысь и превращались в руины, союзами и завоеваниями перекраивались государства, и столетия сжимались до мгновений. Шеди летела над смертным миром, далекая и непостижимая, как богиня. Ветер ударил по лицу, приводя в чувство, растрепал челку, но после душного воздуха лощины его прикосновение казалось лаской. Крепко схватившись за веревку одной рукой, Шеди вытащила из-за пояса бумажную птичку и швырнула ее сторону. Мгновение – и стриж рассек воздух, неся на крыльях послание некоему Ксану из Эверески, что спрятался где-то в Глухолесье. - За ним! – выкрикнула Шеди. Повинуясь магическому чутью, стремительно несся стриж, а следом виверн, сам похожий на черную птицу. Шеди чувствовала, как под чешуей перекатываются тугие мышцы, как виверн изгибает шею, пытаясь уследить за юрким поводырем; у нее самой коса давно уже растрепалась, горло пересохло, но Шеди, сама того не замечая, продолжала улыбаться. Вот гиганский дуб, достающий ветвями чуть ли не до небес; вот нагромождение камней, будто могила великана; вот внизу мелькнуло озерцо. Но все это оставалось позади быстрее, чем Шеди успевала толком рассмотреть. Стриж снизился и замедлил полет, почуяв, что адресат уже близко, а затем нырнул в густую листву – и был таков. Виверн недоуменно сделала круг над лесом, поджимая под себя лапы: деревья росли тут сплошняком, и сесть было негде. Впрочем, неподалеку маячил просвет, и виверн устремилась туда. Шеди с досадой подумала, что не получится появиться перед друзьями во всем великолепии верхом на драконе, и лишь потом спохватилась, что друзей придется еще поискать. Чернушка мягко опустилась на берегу лесного озерца, и Шеди скользнула с ее спины на землю. Тело отозвалось на это неожиданной болью, напомнив о том, что девушка не была рождена всадницей – ни коней, ни вивернов. - Лети давай, - Шеди напутственно похлопала помощницу по боку. – К Йеслику. И забудь про меня. Виверн замялась, но действующее пока заклинание оказалось сильнее материнских инстинктов. Она оттолкнулась, с трудом взлетела, стараясь не задеть деревья крылом, сделала круг над озером и умчалась обратно, даже не оглянувшись назад. - Имоен! Ау! Джахейра! Никто не ответил. Шеди подождала немного, поправила сумку за плечами и отправилась в ту сторону, где, как ей казалось, сел стриж. Отводила от лица ветки, старалась не наступать на черничные кусты и время от времени подавала голос: - Ау! Ксаааан! Ответом была звенящая тишина: лес примолк, пережидая жару, притихли птицы, и не хотелось даже кричать громко, чтобы не тревожить это застывшее предгрозовое молчание. Шеди сложила ладони лодочкой, намереваясь создать стрекозу-поискуху, но, вылепляя мозаичные крылышки, так увлеклась, что не заметила осторожных шагов за спиной. - Стойте, - раздался сухой голос, и незнакомый мужчина будто вырос из-под земли. – Что вы делаете в этом лесу? - Иду, - от неожиданности ляпнула Шеди. Мужчина одарил ее мрачным и недоверчивым взглядом. - У меня есть послание от нашего старейшины – служителям Железного Трона, - веско произнес он. Шеди растерянно пожала плечами. - Это не я... - И вы не имеете к нему никакого отношения? - Не имею. - Я слышал, вы звали Джахейру. Это ваш друг? – спросил мужчина почти дружелюбно. Но осталось что-то неприятное в его голосе и лице, и Шеди помотала головой. - Вам показалось. Я никого не звала. Повисло молчание, во время которого они рассматривали друг друга: мужчина – не скрывая подозрения, Шеди – не скрывая любопытства. Одет ее собеседник был в незамысловатые штаны и рубаху серо-зеленого цвета, кожаную куртку, которая могла сойти за легкий доспех, а рука его... А рука его уверенно сжимала дубинку. - Значит, вы по лесу просто идете? – спокойно спросил он, приняв, видимо, какое-то решение. - Иду, - уже не без раздражения ответила Шеди. - Пойдем. Со мной к нашему старейшине. - Но... - Там снова поговорим. Вот и поспорь – хрупкая девушка, хоть и маг, со здоровым мужиком с дубинкой. «Пусть только отвернется – я его заклинанием приложу», смело подумала Шеди. Мужчина, впрочем, не собирался уходить вперед и показывать ей спину – он шел рядом, бесшумно, как кот, почти поддерживая ее под локоть и иногда бросая короткие, но очень внимательные взгляды в ее сторону. Шеди даже выбрала заклинание, и твердо решила им воспользоваться, как только они дойдут до этого дуба... Нет, лучше – вон до той ели... Так, хватит. Как только они дойдут до того поваленного дерева – и точка. - И долго вы путешествуете? – спросил вдруг мужчина, поворачиваясь к ней. - Магу... Ммм... Месяц. Поваленное дерево осталось позади, но, не успела девушка решиться на следующую попытку, мужчина застыл на месте, заставив Шеди остановиться тоже. Между деревьями замелькала фигура, бесстрашно приближавшаяся к ним, и Шеди узнала Джахейру по походке раньше, чем по лицу. Девушка даже не поняла, кто напал первым: мужчина бросился вперед, и Джахейра кинулась в атаку, как волчица. Шеди впервые увидела, как она сражается: уверенно, полагаясь на ловкость прежде силы, стараясь уводить удары противника в пустоту. Конец сражению положил Ксан. Появившись из-за Шединой спины тихо, как призрак, он щелкнул пальцами, почти небрежно обронил «магус», и сжатое до маленького шарика заклинание щелкнуло жертву прямо по лбу. Мужчина обмяк и тряпочной игрушкой свалился к ногам Джахейры. - Спасибо за помощь, Ксан, но я могла бы справиться и сама. Шеди вдруг ужасно захотелось уткнуться ей в плечо. Или Ксану, разводившему руками, или даже им обоим сразу. Но вдруг мир погрузился во тьму – только меж пальцев, закрывших ей глаза, протянулись розовые щелочки света. - Угадай, кто? – зазвенел над ухом знакомый голос.~ ~ ~
Воссоединение с друзьями было вовсе не таким, как Шеди представлялось. Они в спешке покидали владения воинственных теневых друидов, заботясь больше о будущем, а не о том, что произошло за последние сутки, и рассказ Шеди о Йеслике и полете на драконе – пускай виверне, но все равно! – получился скомканным и почти не произвел впечатления. Имоен так вообще почти не завидовала: ей самой было что порассказать. - ...Разве ж так спрашивают при первой встрече? Вот если бы они спросили «Эй, вы не из этого проклятого Железного Трона?», я бы им сразу сказала, что нет! А они говорят: «Добрые путешественники»... Кто же знал, что они с этим Железным Троном на самом деле воюют! - Что это вообще за Железный Трон, мне интересно? – буркнула Шеди. Имоен пожала плечами и тут же поморщилась: в той стычке с друидским патрулем ей рассекли кожу, и без лечебных повязок Джахейры не обошлось. Пока Шеди пыталась заснуть в лощине под журчание воды, они провели почти бессонную ночь в осиннике: несколько раз следопыты подходили так близко, что можно было подергать их за рукав, но заклинания Ксана отводили им глаза, запечатывали уши, и преследователи проходили мимо, не замечая, как Имоен жалуется на жар и боль в плече. Даже сейчас эльф продолжал на ходу заметать следы и отпугивать животных и птиц, которых друиды могли науськать на беглецов. Сколько ни иди, верхушка огромного раскидистого дуба, который Шеди приметила еще в полете, все равно возвышалась над лесом, и казалось, будто там, на самом верху, сидит внимательный и не знающий устали наблюдатель, посмеиваясь над беглецами и их жалкими попытками скрыться. Как пояснила Джахейра, дуб – не старожил этих мест и уж тем более не простое дерево, а душа живущих вокруг него теневых друидов, хранителей леса. Он дает им силу и свои живительные соки, в нем гнездятся птицы, служащие друидам посланцами и глазами; он дает дом белкам и другим мелким животным, незаменимым сторожам, а иногда – и самим друидам, если осторожно вырубить у дуба затвердевшую сердцевину. По затихшему лесу пронесся шепот, как будто первые капли ударяли по листьям, но дождь еще не начался; это деревья вдруг всколыхнулись в преддверии грозы. Девушка поежилась, поправила лямки на плечах и припустила вперед, догонять остальных. - А почему мы не можем договориться с ними? – спросила она, поровнявшись с Джахейрой. – Они ведь такие же друиды, как и ты, нет? Джахейра фыркнула и вскинула голову – разгорелась вдруг искра застарелого противостояния. - Их спросить – все города нужно с землей сравнять, жить в шалашах и одеться в шкуры. Может быть, они и знают больше меня о природе, но не знают ни меры, ни равновесия. Еще когда я была маленькой, они пытались несколько раз напасть на нашу общину, потому что считали наше желание найти баланс между цивилизацией и природой губительным, видите ли, для природы. Как я посмотрю, со временем ничего не изменилось. Дай им возможность – с удовольствием стерли бы с лица земли заодно с городами и нашу рощу. В листве шумно вдруг расправила крылья какая-то птица, блеснула круглым глазом, и все вскинулись: а не вражеский ли это соглядатай? И снова невольно обернулись назад. На дуб наползла свинцовая туча, в которой что-то недовольно ворочалось, погромыхивало, грозилось молниями. - Может, мне удалось бы с ними договориться, но благодаря опрометчивости Имоен они теперь думают, что мы, вдобавок ко всему – наемники Железного Трона. - Да что это за Железный Трон? – повысила голос Шеди, перекрывая разгулявшийся ветер, но Джахейра не ответила. Не расслышала, должно быть. Шеди плюнула и не стала переспрашивать по третьему разу, тем более что ветер разошелся не на шутку и выл, как голодный хищник. Тут что-то ударило ее по лбу, по щеке, и капля сползла к подбородку, оставляя влажную дорожку; нахохлился Ксан, натягивая на голову капюшон, и охнула Имоен. Дождь пробежался по лесу, настиг путешественников и с наслаждением принялся лупить их по плечам и спинам, выбивая барабанную дробь; воздух сразу пропитался влагой, вымокла и отяжелела одежда. Дуб, оставленный позади, волновался, помешивал ветвями тучи, как колдовское варево, и больше Шеди на него не оглядывалась: шла, опустив голову, стараясь только не выпустить прямую спину Джахейры из вида. Кто-то настойчиво подергал ее за рукав - это Имоен пыталась привлечь внимание Шеди и показывала пальцем на соседнее дерево. Из него торчала стрела. Молния пронзила набухшую свинцовую плоть неба, и почти сразу же над головами прокатился гром. Шеди пыталась догнать Джахейру, но та сама вынырнула навстречу из холодных струй, схватила ее за руку и потащила куда-то в сторону. Ливень стоял стеной, одичалый ветер бесновался между небом и землей. Один раз Шеди чуть не упала, но кто-то рывком поставил ее на ноги, и все четверо продолжали брести дальше, то теряя друг друга, то снова хватаясь за руки. Серый плащ Ксана сливался с дождем, пальцы Имоен соскользнули с запястья, и Шеди давно уже потерялась, доверившись ведущей ее руке, но если бы вместо друга руку протянул враг – не заметила бы подмены. Может быть, в какой-то момент так и случилось. Кто-то – она думала, Джахейра – тащил ее за собой по лужам и мокрому мху и исчез, как только Шеди споткнулась и упала на одно колено. Подняв голову, она увидела над собой оскаленную звериную морду. Нет, воображение подшутило, это не зверь – женщина с исказившимся от ярости лицом держала в руках копье, а указывало оно Шеди на грудь. Раздался хруст, словно ломалась кость: это ясень, росший неподалеку, не выдержал бури, всплеснул ветвями и стал заваливаться набок, тщетно пытаясь уцепиться за соседей. Трещала, почти стонала древесина, со свистом рассекли воздух ветви, листья, дрожа, шипели, как сотни разъяренных змей, и женщина-друид кричала от боли и отчаяния, переломившись пополам, словно дерево вырывало не корни из земли, а плоть из ее тела. Копье тяжело покатилось по земле. Вскочив на ноги, Шеди кинулась вправо, где ей почудился просвет меж деревьев. Кто-то пытался задержать ее, хватал за ступни и лодыжки, тянул к земле, но Шеди вырывалась, втайне надеясь, что вывихнула пару цепких пальцев, хотя это были всего лишь обнажившиеся корни деревьев да липкий мох. Кто-то крылатый вдруг сорвался из скрюченных ветвей и упал ей прямо на голову; девушка от неожиданности присела, но от существа даже защищаться не пришлось: оно было перепугано не меньше и в ужасе шарахнулось в сторону. Упругие ветки били по плечам и лицу, и Шеди прикрыла глаза рукой. Какие-то тени метались впереди, с издевательскими поклонами расступались, открывая поляну. Очередной раскат грома – и земля содрогнулась под ногами. Шеди опять поскользнулась и упала на колени. Посреди поляны возвышался огромный дуб, упираясь узловатыми пальцами ветвей в тучи.