Josh Oli At Three

— Джошуа, — произнесла она, и ее верхняя губа немного поднялась. — Что, черт возьми? — устало спросил я. — Расскажи Оливеру что-нибудь о себе, — потребовала она. — Нет, — я заупрямился. — Если вы не будете разговаривать, как нормальные люди, то вы не сможете стать друзьями. — Мы не хотим становиться друзьями, — ответил я. — Но вы должны попытаться, — сказала она, — А теперь расскажи Оливеру что-нибудь о себе, или я сделаю это за тебя. Я нервно сглотнул. Вероятно, она собиралась открыть мое досье и сказать ему первое, что было там написано, и это наверняка было то, что меня застукали с блуждающим языком во рту какого-то парня вместо занятий в прошлом году, в результате чего он узнает, что я гей, в результате чего он будет шутить надо мной, в результате чего я захочу умереть. — Ну, наверное, я люблю фильмы, — признался я так, словно это было худшей вещью в мире. Психолог кивнула и жестом попросила продолжать. — Типа, хм, как Бойцовский клуб? Я прикусил губу в надежде, что она удовлетворится моим ответом, но она лишь ободряюще кивнула. — Ну, это, как бы, очень хороший фильм? — я опять попытался, но Сайкс все равно не реагировал. — Оливер, какой у тебя любимый фильм? — спросила она, пытаясь говорить с ним, как с пациентом, но по голосу я слышал, что она скоро вновь разозлится. Вероятно, Сайкс тоже заметил это, потому что он пробормотал что-то себе под нос, смутно звучавшее как «что-нибудьсДжонниДэппом». — Пардон? — Любой фильм с Джонни Дэппом, на самом деле, — повторил он, и на этот раз это звучало по-человечески. Если бы его акцент не был глупейшей вещью в мире, серьезно. — Здорово! Джошуа, а что ты думаешь о фильмах Джонни Дэппа? — спросила она с поддельной радостью в голосе. — Он гребаный гей! — ответил я. Ха-ха, отлично, Джош. Осуждаешь других, когда сам такой же, не так ли? Психолог (да, я до сих пор не выяснил ее имени, какие-то проблемы?) неодобрительно посмотрела на меня, очевидно, думая о моем досье и различных записях обо мне, демонстрирующих мою сексуальную ориентацию слишком открыто. Казалось, она сейчас скажет Сайксу правду, но, к счастью, она все-таки передумала. — Плевать, — буркнул Сайкс себе под нос и вновь стал ко всему безучастным. Ладно, я тоже могу играть в эту игру, если он этого хочет. — Итак, есть ли у вас какие-нибудь увлечения, которыми вы бы хотели поделиться? — с надеждой спросила она. Никто не ответил. Это было даже как-то грустно, на самом деле. — Послушайте, мальчики, — она вздохнула, — я точно не жду наших ежедневных встреч здесь с нетерпением, и я была бы очень благодарна, если бы вы уже наконец помирились и преодолели всю эту ненависть внутри вас, так что вы смогли бы вернуться на английский, и я смогла бы уходить домой раньше. Тишина. Она застонала. *** — Ладно, Сайкс, — прорычал я, удерживая себя от того, чтобы толкнуть его в шкафчики. Я решил лишь смерить его злобным взглядом, который я тренировал перед зеркалом в течение нескольких дней, но его, казалось, этим было не запугать. — Мы сделаем вот что: мы притворяемся друзьями и выходим отсюда быстрее. Я делаю наш проект по английскому, ты делаешь вид, что помогал мне. Я не остаюсь на второй год, ты закрываешь свой рот. Идет? Разумеется, он даже не ответил. Тупой сукин сын. — Я сказал, ИДЕТ? — снова спросил я с акцентом на последнее слово. Сайкс в конечном итоге повернулся, чтобы взглянуть на меня из-под своей глупой челки, его глаза были злые и словно заволоченные дымкой. — Ладно, — бросил он. — Мы играем в лучших друзей две недели, она нас отпускает, ты больше никогда со мной не говоришь. Я коротко кивнул и развернулся, чтобы уйти. — До свидания, Джош, — сказал он с преобладающей горечью в словах. — Еще увидимся, Оливер, — ответил я так же ненатурально, как и он. Похоже, это будет очень весело. *** — Так, ты говоришь, вы с Сайксом будете притворяться друзьями, чтобы закончить консультации у психолога и вернуться на английский? Чувак, разве ты не говорил, что твой учитель английского идиот? — спросил Алан в замешательстве, откусывая очередной кусок от своего сандвича. — Ага, но даже самый большой идиот в мире — ничто, по сравнению с Оливером Сайксом, — ответил я. Алан повернулся к Остину и закатил глаза, полагая, что я этого не увижу, в то время как Дэн начал безудержно хихикать, словно девчонка-подросток, рассказывающая пошлую шутку на ночевке с друзьями. — Почему ты хихикаешь, как десятилетняя девочка? И почему вы все время говорите о моих несуществующих отношениях с Оливером Сайксом? Почему вы меня так бесите? — спросил я и разочарованно выдохнул. — У меня такая тяжелая жизнь, — добавил я для драматичности. — Господи, Джош, — застонал Остин, — успокойся, мы всего лишь прикалываемся над тобой. Я подавил желание поиздеваться над его ужасным американским акцентом, когда он назвал мое имя, хотя это действительно звучало смешно. Он всегда вытягивал «о» и превращал ее в своего рода смесь всех остальных гласных, точно так же как и Алан, Аарон и… хм, каждый американец. — Заткнись, пиздюк. Ты сам постоянно жалуешься на него, — засмеялся Дэн. — Ты, Дэниэль Флинт, гребаный имбецил. Идите на хуй, вы все, — огласил я, вставая, чтобы в очередной раз пойти в кабинет психолога. Даже несмотря на то, что я не должен был этого слышать, бормотание «Он и Сайкс сто процентов потрахаются» достигло моих ушей, как только я сделал пару шагов. — Я слышал это, тупицы! — бросил я через плечо, даже не глядя на них, и ушел. *** Помните, я говорил, что приуменьшением года будет то, что я был зол, после того как упал прямо перед домом своей чертовски глупой соседки? Да. Теперь у меня есть еще одно. Сидеть рядом с Сайксом, который был занят тем, что грыз свои ногти, было худшей мукой за всю мою жизнь. Он продолжал отпускать свои гадкие замечания, как только психолог отворачивалась, или пинал меня по голени под стулом, просто потому, что он знал, я ничего с не смогу с этим поделать, если хочу следовать нашему плану. Сказать, что это меня злило, было бы преуменьшением столетия, если не всей Вселенной. — Итак, мальчики. Я вижу, мы делаем успехи. Оливер, ты говорил, что тебе нравится музыка. Есть ли какие-нибудь определенные жанры, которые ты любишь больше всего? — Метал, панк, мне плевать; главное, чтобы музыка была хорошей. — Хорошо, тогда какая твоя любимая группа? — Я не… Misfits, наверное? Они… клевые. — А у тебя, Джошуа, какая любимая группа или банда, или как их там называют теперь дети? — Полагаю, тоже Misfits, — попытался я. На самом деле я любил Foo Fighters, но теперь, по крайней мере, мы могли делать вид, что разговариваем о чем-то. И мне нравились Misfits, действительно нравились. Иногда. Если они не творили какое-нибудь дерьмо со своими волосами. Или, знаете, со своими лицами. — Это замечательно! Теперь у нас есть, о чем поговорить! — воскликнула она со вздохом облегчения. — Какая твоя любимая песня? — American Psycho, — спокойно произнес я, молясь о том, чтобы это действительно была песня Misfits, а не что-то, что я выдумал у себя в голове. К тому же, это была единственная песня, которая ассоциировалась у меня с Misfits, хоррор-панком и всем таким дерьмом, но вам на самом деле не нужно знать об этом. (Отличная работа, Джош, ты идиот.) Взгляд Сайкса резко перескочил на мое лицо, впервые с тех пор, как я встретил его. — Серьезно? — спросил он; его голос звучал настолько взволнованно, насколько это возможно для кого-то с пирсингом и черными волосами.  — Да, — ответил я; мне стало неловко. — Это… отличная песня. Сайкс, казалось, пытался вернуть себе ту несуществующую крутость, потому что он лишь коротко мне кивнул и вновь опустил взгляд на пол. — Ага, — согласился он. Психолог улыбалась так, словно она была ребенком, которому только что дали мороженое. Она действительно думала, что это было ее заслугой. Как мило. — Ну? Есть ли еще какие-нибудь музыкальные предпочтения, которыми вы бы хотели поделиться? — она спросила смехотворно бодрым голосом. — Откуда я знаю, ты скажи мне, — проворчал я про себя. — Джошуа, — она сделала мне слабое замечание. — Slipknot, — буркнул Сайкс. — Queen, — тихо произнес я. Его взгляд вновь метнулся на меня. — Я не хочу, чтобы ты мне нравился, — простонал он. Я удивленно поднял брови, все еще задаваясь вопросом, говорил ли он серьезно, но затем уголки его рта поднялись в подобие того, что, вероятно, можно считать за небольшую улыбку, если у вас было очень… хорошее воображение. Я почти улыбнулся ему в ответ, но потом вспомнил, что это был гребаный Оливер Сайкс и не тот человек, которому стоит улыбаться. — Мы уже кое-куда продвинулись, — сказала психолог; ее голос был чуть громче вздоха, в нем звучало сильно подчеркнутое облегчение. — Мы никуда не продвинулись, — проворчал я. Мне не нравился Оливер Сайкс, в любом случае.