Посмотри, что сотворил ты Появлением здесь Тебя, услышав, души стали Вспоминать, кто они есть. Рок-опера Орфей - Будь что будет
Медленно открыв глаза, я с восторгом и восхищением взглянула на девочку напротив меня. Та, встряхнув своими алыми волосами, посмотрела на меня, довольным взглядом. – Ну и заставила ты меня попотеть, – выдыхаю, с облегчением отпуская печать Теневого клонирования. Клон на мои слова задумчиво пожал плечами. – Но получилось же. – Не поспоришь. Довольная усмешка сама появилась на лице, когда я повертела головой, находя неподалеку Шисуи, тренирующегося в очередной раз в метании кунаев. Клон затупил в небо, поэтому, махнув ей рукой и наказав заняться чем-нибудь полезным, я направилась к Учиха, который и согласился учить меня Теневому клонированию. Сразу у меня, конечно, ничего не получилось, и вот на исходе третьего дня до меня доперло, иначе не скажешь, что, как и зачем. Ведь простым языком Шисуи объяснять не стал. Наверняка весь свиток слово в слово продекламировал…. Ну уж лучше так, чем никак. Выловить Итачи не представлялась возможным, а сам он почему-то упрямился, поэтому я решила поступить как взрослый, адекватный человек: обидеться. Такое частенько прокатывало, но, кажется, придется свой бастион разрушить и вернуться к общению. Клон то вон стоит – медитирует. Шисуи лишь на секунду отвлекся от мишеней, бросив через плечо взгляд сначала на меня, затем на вполне себе материального клона. – Быстро ты. – Три дня прошло, Шисуи. – Я недоуменно поджала губы. – Был бы у меня свиток на руках, тогда, может быть, получилось бы быстрее. – Скажем так, не каждый может похвастаться тем, что выучил Теневое клонирование в шесть лет за каких-то три дня. Ты даже Академию не пропускала. Я смущенно хмыкнула. – Ну, я знаю как минимум двух таких людей, – помахав двумя растопыренными в букве «V» пальцами, улыбнулась я, – и без вас у меня бы ничего не вышло. – «Без вас»? – Насмешливо хмыкнул мальчишка, и я закатила глаза. – Ты так и не сказала, почему Итачи отказался. – Я думала, ты знаешь, – пробормотала все-таки, с пару секунд смотря в кристально-честные глаза Шисуи, и, увидев, как он неопределенно пожал плечами, устало вздохнула, – не знаешь, значит. Не важно. Склонив голову набок, Учиха, видимо, хотел что-то сказать, но затем, резко передумав, в очередной раз пожал плечами и вернулся к своему занятию. С минуту понаблюдав за его идеальными и сосредоточенными метаниями, я, нахмурившись, пожевала нижнюю губу, а затем и вовсе ушла с полигона, бросив слова прощания. Сегодня меня еще ждала встреча с Наруто, а затем вечерние тренировки. Стоило привычно подойти к площадке, где развлекались и били друг друга игрушками детишки как из приюта, так из и полных семей, так там привычно поднялся гомон. Мелких здесь я стабильно развлекала три раза в неделю. Заодно помогая Наруто наладить хоть какие-то отношения с приютскими, пока няня-надзирательница кривила губы, но молчала. Мальчишка, совсем еще малыш, сосредоточенно ковырялся в песке поодаль ото всех, только светлую макушку и было видно, и я с заразительной улыбкой двинулась к нему. Присев перед ним на корточки, ущипнула за надутые щечки. На меня поднялся взгляд насыщенных голубых глаз, цвет которых мог запросто переплюнуть по красоте небо, и Наруто заулыбался. – Сестренка! – Хэй, это кто здесь такой грустный сидит? – Легкий щелчок по носу малыш с легкостью стерпел, и улыбка его ни на миг не погасла. – Во что поиграем? Поиграли мы, конечно же, во все понемногу. В рамках дозволенного (не будем тыкать пальцем во вредную няньку, это все-таки ее работа – следить, чтобы никто из малышни не покинул площадку). В прятки втянулось достаточно детворы, поэтому под конец всей игры было достаточно шумно и весело, потому что водила всегда я. А мне и не сложно. Ну, чтобы вы понимали, в прятки вообще с двухлетними детьми играть не сложно… даже если некоторые из них будущие шиноби. Для пущего эффекта прикрыв глаза и еще ладонью, я вслушивалась в возню прятающихся малышей, их смешки, топот и чрезвычайно громкое дыхание. И, спустя не более пяти минут, все были найдены и рассосались кто куда по площадке. Наруто с радостью устроился на коленях, где сразу же попал в мои крепкие объятия. Думаю, гулять им осталось не долго – короткий взгляд на солнце показал время к полудню. Ребенок несмело завозился в руках, и я вернула ему всецело свое внимание, наблюдая, как он медленно обнимает меня в ответ и сонно хлопает глазами. Спрятав улыбку в его волосах, я на секунду призадумалась. Можно было бы упростить воспитателям задачу по усыплению этого комочка энергии, поэтому, пришедшая в голову идея была как нельзя кстати… да и хотелось мне ему спеть. Кажется, маленькие дети любят, когда им поют? Первые слова вспомнившейся песенки прозвучали на грани шепота.Цветы, что распускаются весной, И неба летнего простор бескрайний — Найдёт душа моя покой, и приютит поток воспоминаний.
И Наруто притих в руках, склонив голову к моему плечу. Приятная тяжесть и тепло крохотного тела придали уверенность, и я продолжила чуть громче, поглаживая малыша по спинке.И даже в самый хмурый день, когда я в доме окна закрываю, Разгонит сердце света тень — печаль и грусть прочь отгоняю. Где счастье бывает, там рядом и грусть, Забрать их с собою я теперь не боюсь. Ладонь моя, а вот ладонь твоя — Я стану сильнее подле тебя.
Сама убаюканная медленным и нежным темпом песни, я прислонилась щекой к пшеничным волосам, прикрывая глаза и вслушиваясь в тихое дыхание Наруто.Веди меня вслед за собой, Далёкий-далёкий глас мой родной. Услышу ли смех я, Раздастся ли песня — То ветра-умельца игра. Где счастье бывает, там рядом и грусть, Забрать их с собою я теперь не боюсь. Ладонь моя, а вот ладонь твоя — Я стану сильнее подле тебя.*
И, когда Наруто окончательно уснул, я тихо закончила песню, размыкая глаза навстречу ослепляющему свету и коротким, но внимательным взглядам. Малышня потихоньку засобиралась под суровым взглядом няни, и когда та подошла ко мне, я осторожно передала ей сопящего ребенка. И они ушли. С секунду постояв, ощущая на руках эфемерное тепло и тяжесть, я медленно опустила руки, а затем двинулась обратно домой. На душе было странное состояние не то тревоги и грусти, не то… удовлетворения и тихого счастья. Последний кунай с треском вошел в мишень в закатном мраке тренировочной площадки, и я устало вздохнула, утерев пот с лица. В кустах поблизости уже начали свой стрекот кузнечики. Бросив взгляд на закатное небо, я прикрыла глаза, выдыхая, и вдыхая уже ночной, свежий воздух, наполненный запахом древесины и травы. Домой совсем не хотелось, но метать кунаи в темноте было тем еще испытанием, к которому я еще то ли не была готова, то ли не хотела заниматься. Скорее второе, надо быть честной перед собой. После насыщенного дня наступило какое-то опустошение напополам с удовлетворением от проделанной работы, поэтому путь мой был неспешен, то и дело хотелось спать, а в голове и вовсе царил бардак из мыслей, что надо устроить генеральную уборку, приготовить поесть, желательно что-то хотя бы на пару дней… заточить кунаи, перебрать сюрикены, докупить леску. Приготовиться к зачету по истории. Черт. Завыть в голос не получилось, поэтому я просто зло пнула ближайший камень. Который покатился и врезался в чью-то ногу. Подняв взгляд, я с силой сжала челюсти, не давая вырваться ругательствам. На меня снисходительно, явно думая о своем превосходстве, смотрел Кото, черт его дери, Инудзука. Суи и Джин прилагались, конечно же, как будто они втроем родились единым организмом. Стараясь даже не снижать и без того ленивый темп, я скорректировала маршрут, наивно полагая, что наша встреча чистая злая случайность. Но Суи и Джин, обошедшие меня и перегородившие пусть, расставили все по своим местам. Блядь. Одно дело – грызться с одноклассниками в пределах класса и в принципе учебного заведения. Другое – когда они свои личные обиды выносят за пределы аудитории. Особенно, когда это чертов мир шиноби, где дети подерутся, и ничьи мамаши с возгласами не придут к директору с жалобами. Поэтому жертву из себя строить бесполезно, как и пытаться уладить эту ситуацию. Я невольно поежилась от предстоящей перспективы драться сразу с тремя одногодками. Это не тренировочные бои, где тебя остановит учитель. И пусть нам всего по шесть лет, это не значит, что ни я, ни они ничего не умеют. Может быть, Инудзука умеет даже немного больше. – Что, Узумаки, уже страшно? – Конечно же, не преминул обратить внимание собачник на мою невольную реакцию. – Бояться тебя могут только дружки твои, псина. Пришлось срочно прикусить себе язык и попытаться выдохнуть вспыхнувшую злость. Меньше всего мне сейчас надо действовать на эмоциях, как бы еще хуже от этого не вышло. Им. Быстро брошенный взгляд на двоих спереди и самого Инудзука сзади, который, кстати, медленно закипал, дал понять, что мальчишки шибко и не готовились: подсумков видно не было. Это несколько меня успокоило и заставило встать в более расслабленную позу. Выпад последовал, конечно же, сзади. Долгой выдержки я от собачника и не ждала, поэтому простое уклонение позволило увидеть всех соперников теперь уже с одной стороны. Нервишки слегка пошаливали, а в горле словно ком встал, но я пока справлялась. Главное размеренно дышать. Солнце окончательно скрылось за горизонт. Мои противники несколько подвисли, наверное, пытаясь выдумать тактику. Пришлось их подгонять. – Эй, Инудзука, а мамочка ругаться не будет, что ты поздно вернулся домой? – Кажется, подобные издевки бессмертны. И всегда работают. Мальчишка снова кинулся в прямолинейную атаку, но, уклонившись и от нее, я отскочила на еще более безопасное расстояние, стараясь не выпускать в потемках всех троих из поля зрения. – Окружайте ее! – В конце концов, вышел из себя собачник, еще и пинка придал напарникам. Теперь в ссору, дракой пока у меня духу назвать это не было сил, вступило еще двое. Раз за разом, стараясь уклоняться и до последнего не вступать в размен, я по-тихому зверела. С самого утра я на ногах, успела пройти и утреннюю, и вечернюю тренировку, побесилась с малышней. Я дико устала. Я хочу умыться, поесть и спать. Черт. – Da idite nahui! Ругательства на родном вырвались сами по себе, когда один из них – в темноте было уже практически не разобрать кто – схватил меня за руку, а когда я вцепилась в нее, сзади прилетел пинок в спину. Пыль забилась в самую глотку, пока мелкие камешки изрезали лицо. Мгновенно неприятно защипало губу. Пока я соображала, какого черта произошло, прилетел очередной пинок в бок, выбивая дух. Кто-то с силой наступил на руку, одновременно болезненно дергая волосы вверх. В груди заклокотала ярость. Я осознала себя с кунаем в руке. Кото то ли зарычал, то ли заныл от боли поблизости, и я вытаращилась в его сторону, замечая, как по руке Инудзуки течет кровь. В груди гулко забилось сердце, подгоняемое осознанием. Блядь. Суи и Джин замерли неподалеку, с испугом наблюдая за мной. Рвано поднявшись на трясущихся ногах, я развернулась и понеслась домой, на ходу цепляясь взглядом за приближающиеся огни ночной деревни и сглатывая вязкую слюну. Вот черт. Черт, черт, черт. Это дети, Кусари, ну наваляли бы вы немного друг другу, какого черта ты достала оружие. Лишь на подходе к дому я затолкнула все эти опасения и страх глубоко внутри, наконец-то включая голову и переставая нестись так, будто за мной гонится разъяренная толпа. Замедлив шаг, я встала у калитки, с силой опираясь на нее. И отдернула руки, ощутив не только неприятную боль в израненных ладонях, но и теплый, слегка окровавленный кунай. Ощутив легкий приступ тошноты, я было прикоснулась тыльной стороной ладони ко рту, но вновь отдернула руку, и при попытке зашипеть от боли, скривилась. На губе уже слегка подсохла кровь, но ту явно придется вымывать от грязи и пыли. Заходила я в дом уже с более ясными мыслями. Да, подрались. Да, ты достала оружие, прекрати себя винить за это, это нормально. Любой учитель бы давно похвалил тебя за боеготовность и сноровку. Эти дети – будущие шиноби. Они сами напросились. Выкинь свой гребанный гуманизм прошлой жизни. Перестань относиться к ним как к обычным детям и жалеть их. Ты не сделала ничего плохого. Отмывая ладони и лицо от пыли, крови и грязи, я хлюпала носом, наблюдая в зеркале у раковины как опухают и краснеют глаза из-за непрекращающихся слез.