Путешествия в параллельные миры (альтернативное продолжение)

Шестая глава

Керри выключила фен и устало посмотрелась в огромное зеркало, занимающее большую часть их совсем не маленькой ванной. Идеальная прическа, идеальный макияж, и целых два часа убитого зазря времени. Она плотнее запахнула розовый пеньюар – полупрозрачную вещицу, которая никогда не появилась бы в ее гардеробе, не поучаствуй в ее приобретении помешанная на рюшах и кружевах Керри из этого мира. Нет, она тоже любила сексуальное белье, но скорее агрессивно-сексуальное, нежели по-девичьи гламурное. А еще Керри осточертел розовый цвет. В любом его проявлении. Ей так хотелось влезть в любимые заношенные джинсы, натянуть свободную футболку – желательно белую и безо всяких модных принтов, а волосы затянуть в банальный хвостик. И плевать она хотела, что женщины этого мира пришли бы в ужас от такого наряда! Впрочем, большинство ее знакомых редко рядились в розовый. Факт, служивший тысячным подтверждением, насколько же ей не повезло с двойником! С каждым днем узнавая что-то новое о своей предшественнице, Керри все отчетливее понимала – эта женщина ей не нравилась. Ей не нравилось, как та обставила свой дом, а больше всего ее бесили зеркала, развешанные в каждом его уголке. Ей не нравились вещи, которые та носила, а еще сильнее – их немыслимое количество. В конце концов, ей не нравилась ее сексуальная распущенность. Если бы речь шла только о Картере, Керри никогда никого бы не осудила. Кто знает, если бы их собственное путешествие по мирам затянулось еще на год или два, к чему пришли бы их отношения с Джоном, уверенно теплеющие с каждым пройденным миром? Но помимо Картера, местная Керри крутила романы и с другими мужчинами, и о двух из них ей было известно наверняка – врач из хирургического отделения и сосед с первого этажа. Оба при встречах делали ей недвусмысленные предложения, что Керри отчаянно старалась скрыть от мужа, от Дага и от самой себя. Куда проще было притворяться, что разыгравшееся воображение в очередной раз сыграло с ней злую шутку, чем подозревать в каждом встречном мужчине потенциального бывшего любовника своего двойника. Самое же главное, Керри был непонятен выбор мужа, который сделала женщина – явная сторонница свободных отношений. Лука был серьезен и педантичен, требовал стопроцентного внимания к собственной персоне и стремился подчинить всех и каждого своей воле. Керри было страшно просто представить его реакцию на известие о неверности жены. И, тем не менее, ее двойник не только вышла замуж за совершенно неподходящего ей мужчину, но и родила ему сына. Хотя, если бы Уолт не являлся точной копией ее собственного ребенка, Керри наверняка усомнилась бы в отцовстве Луки… учитывая количество возлюбленных на стороне у его супруги. Никогда еще настолько близко не сталкивалась она со своими двойниками. Дольше всего ей пришлось общаться с Керри, которая была замужем за Дагом. И та женщина, как две капли воды похожая на нее, произвела на Керри самое лучшее впечатление. Странное – да, потому что невозможно было привыкнуть к столкновениям со своими копиями, сколько бы времени ни прошло с их первого перемещения между мирами. Но, не смотря ни на какие странности, жена, готовая пожертвовать собственной жизнью ради возможности быть рядом с мужем, вызывала уважение и восхищение. И не только у нее. Керри видела те же чувства на лицах своих друзей. А вот Керри, жизнь которой, словно одежду, переданную по наследству, она вынуждена была «донашивать», провоцировала на любые эмоции, но никак не на восхищение. И точно не на уважение. Она услышала негромкий стук в дверь и вздрогнула. Электронные часы, встроенные в бортик ванной, показывали девять вечера. Значит, Уолт дослушал свою вечернюю сказку и, наконец, заснул. – Я сейчас! – крикнула она и на мгновение закрыла глаза, собираясь с мыслями. И набираясь мужества. Если бы не беременность, она не отказалась бы от бокала вина. Алкоголь помог бы расслабиться… Черт, снова… Керри закусила губу и осторожно дотронулась до живота. Ее все сильнее напрягало, что большинство ее мыслей с недавних пор начинались с фразы: «Если бы не беременность…». В прошлый раз, когда они с Лукой ждали рождения Уолта, все было иначе. И как же она скучала по тому времени! И по тому мужчине она тоже смертельно соскучилась… Готовая расплакаться, она через силу улыбнулась своему отражению и вышла из ванной. Если ее план сработает, Лука хотя бы на время выкинет из головы мысли о ревности и изменах. – Ты еще не лег? – спросила она, заходя в спальню. Немыслимое сочетание красного, розового и золотого уже привычно резануло по глазам. Лука выглянул из-за шкафа, куда вешал свою рубашку, и его брови удивленно поднялись вверх. – Роскошно выглядишь. У нас праздник? – спросил он, и как показалось Керри, слегка напрягся и занял оборонительную позицию. «До чего же я довела мужика», – подумалось ей, и она нервно улыбнулась. – Ты так долго была в ванной, что я начал беспокоиться, – не дождавшись ее ответа, сказал Лука. Аккуратно прикрыв дверцу шкафа, он прислонился к нему спиной. Взгляд Керри невольно задержался на его обнаженной груди. Она сглотнула, смутилась, опустила глаза… и вдруг подумала, как, наверное, хорошо гармонирует розовый цвет пеньюара с ее пунцовыми щеками. Эта мысль показалась ей жутко смешной. С трудом обуздав веселье, Керри с удивлением осознала, что ей удалось невозможное – мандраж как рукой сняло. Она все-таки смогла расслабиться в его присутствии. – Я просто подумала, что мы давно… мм… не устраивали романтических вечеров. Только для нас двоих, – она глянула на него исподлобья лукавым взглядом. Лука растерянно заморгал, что еще больше развеселило Керри. Сейчас он был так похож на человека, за которого она вышла замуж, что Керри отбросила прочь все свои сомнения и уверенно шагнула вперед. – В последнее время я была такой злой, – вкрадчивым голосом сказала она. И приблизилась к нему еще на шаг. – Наверное, все дело в усталости… Я работала, – еще один шаг вперед. – Мне приходилось заботиться об Уолте, – еще шаг. – Нет, ты мне очень помогал! Ты удивительный отец! – взгляд исподлобья. – Но я, правда, уставала, – соблазнительная улыбка, еще один маленький шажок вперед. – А сейчас у меня появилось больше времени, – приблизившись к нему вплотную, она вздернула лицо вверх и пристально посмотрела ему в глаза. – И я смогла со стороны посмотреть на свое поведение. И понять, насколько я была неправа. Она хорошо изучила Луку Ковача этого мира. И ей не составляло труда находить нужные слова. А еще она помнила, какие ласки доставляли удовольствие ее мужу, и почему-то была уверена, что стоящий напротив мужчина тоже сумеет оценить их по достоинству. – Ты… что ты… почему… – бессвязно пробормотал Лука, явно шокированный ее поведением, чем лишь подтвердил подозрения Керри в том, что ее двойник предпочитала и в постели играть роль белой и пушистой девочки. Точнее, розовой и пушистой, учитывая цвет подавляющей части ее нижнего белья. «Не нравится, когда женщина проявляет инициативу? – улыбаясь Луке, подумала Керри. – Придется тебе познакомиться с совсем другой девочкой-переростком». Она медленно пробежалась пальцами по его груди, не сводя взгляда с его лица, почувствовала, как он вздрогнул, и хищно прищурилась. – Я давно не говорила тебе о том, как мне повезло, что у меня есть такой красивый… – приподнявшись на цыпочках, она легонько провела языком по его нижней губе и тут же отстранилась, едва он потянулся к ней губами, – такой привлекательный… – слова «мужественный», «сильный» и «умный» намеренно упускались, – такой невероятно сексуальный… – ее руки продолжали блуждать по его телу, со знанием дела отыскивая эрогенные зоны, – мальчик… – закончила она и, наконец, позволила себя поцеловать. Почувствовав себя уверенней, он приподнял ее вверх, резко развернул и прижал спиной к шкафу. Она лишь мысленно улыбнулась – его стремление доминировать всегда и во всем не были для нее откровением. В этом они были похожи, поэтому она очень хорошо понимала его порывы. «Ты оставишь меня в покое хотя бы на пару дней, – отвечая на его поцелуи, подумала Керри, – а за это я позволю тебе быть сверху». На несколько мгновений она отключилась от реальности, наслаждаясь близостью мужчины, которого так любила. Пусть временно, но ей удалось забыть о том, что, хотя его запах также сводил с ума, а тело было также безупречно и изучено до самой малюсенькой родинки, этот человек являлся всего лишь не самой удачной копией ее мужа. Но «неудачная копия» целовала ее, и ей хотелось кричать от восторга. И тогда она впивалась зубами в его кожу, боясь, что забудется окончательно и разбудит не только Уолтера, но и всех соседей. В какой-то момент, когда она потеряла счет времени, Лука на мгновение оторвался от нее и заглянул ей в глаза взглядом, которого она всегда боялась. Обычно она зажималась, испытывая мучительное ощущение, будто ее мысли перелистывают, словно страницы книги, но сейчас Керри лишь недовольно хмыкнула. – Ты меня любишь? – требовательно спросил Лука, продолжая удерживать Керри одной рукой, а другой приподнял ее голову за подбородок. Она настолько не была готова к разговорам, что до нее не сразу дошел смысл его вопроса. А потом рассмеялась, зарылась пальцами в его волосы и притянула его к себе для поцелуя. – Дурачок, а что я, по-твоему, делаю? – сдавленным голосом сказала она и даже не удивилась, услышав в ответ его смех. Только позднее, анализируя свое поведение и его реакцию, она поняла, насколько ей повезло, что он с юмором воспринял ее слова. Вспоминая их сумасшедший секс, она сомневалась, что когда-нибудь еще решится на столь смелые эксперименты. Если бы Лука воспринял ее слова или действия как оскорбление, зная его, она могла с уверенностью предположить, что ей было бы очень больно. Но возможно, а она допускала и такую мысль, он был не настолько плох, как казался? Когда они в изнеможении упали на кровать, Керри долго не могла прийти в себя. И дело было не в только что испытанном оргазме и не в физической усталости. Она не могла поверить, что с ним может быть так хорошо. Керри была на сто процентов уверена, что никогда не любила этого мужчину, но тогда почему она готова была плакать от счастья, когда он покрывал поцелуями ее тело? Она испытывала наслаждение от близости с ним потому лишь, что он был двойником ее мужа? Или… Думать об этом «или…» она боялась. Потому что все ее мироощущение летело к черту. Чтó она вообще знала о себе, если ее попытка убедить Луку в своей любви, окончилась головокружительным сексом – даже не в респектабельной супружеской постели, во время которого она забыла собственное имя? «Может быть, дело в гормонах?» – робко проклюнулось привычное желание свалить все на незапланированную беременность. Но если расшалившиеся гормоны были не причем, то, может быть, она зря отравляла жизнь и себе, и Луке, и все, что ей нужно было сделать, оказавшись в этом мире, – смириться, расслабиться и получать удовольствие от того, что она имела здесь и сейчас? А не рваться за иллюзорной птицей счастья, которая совершенно точно больше никогда не дастся ей в руки. – Лука, – с усилием повернув к нему голову, позвала она. – Ты со мной очень несчастлив? – Сейчас? – Он улыбнулся, словно кот, не просто отведавший сметаны, а искупавшийся в ней – от лап и до хвоста. – Сейчас я так счастлив, что мне трудно говорить… – Прости меня… – прошептала Керри и, пододвинувшись к нему, положила голову ему на грудь. – Я бываю такой сукой… – Я тоже бываю такой сукой, – сказал Лука, и его обычно незаметный акцент вдруг сделал речь практически неразборчивой. Керри невольно рассмеялась и впервые задумалась о прошлом этого Луки Ковача. Она знала, что в том мире, откуда они пришли, в прошлом ее мужа были война и потеря близких, но понятия не имела, что происходило с мужчиной, с которым прожила почти целый год, до того, как она появилась в его жизни. Ей просто не приходило в голову у него об этом спросить. – Что верно, то верно… ты тоже бываешь такой сукой, – Керри не могла не согласиться и улыбнулась, услышав его смех. – Хорошая семья. Две такие суки, – нещадно коверкая слова, произнес Лука. И подмигнул ей. – Бедный Уолтер. – Он изумительный мальчик! – сказала она, и ее сердце счастливо забилось, когда она увидела, как потеплел его взгляд при одном упоминании о сыне. – Я очень хотеть большую семью… – сказал он, и Керри закусила губу, чтобы не расхохотаться. – Ну, да. Когда мне так хорошо, трудно говорить по-английски. Подбирать слова, строить фразу… – судя по словам Луки, от него не укрылось, что она с трудом сдерживает смех, и судя по его улыбке, его это совсем не задевало. – Я тоже хотеть… Прости! Я не удержалась! – она вскрикнула в притворном испуге, когда он, зарычав, перевернул ее на спину и прижал ей руки к кровати. – Я просто хотела сказать, что тоже хотела иметь большую семью. Но я думала, что мне уже слишком поздно что-то хотеть… – Ты совсем другая… – медленно выговаривая каждое слово, сказал Лука и, переместив вес тела на одну руку, другой осторожно провел по ее волосам. – Почему ты всегда такая разная? Я не могу к тебе привыкнуть. Не могу понять, какая ты на самом деле. Внезапно ей стало грустно от его слов. А еще очень стыдно. – Я… я не знаю… – сказала Керри, наконец, так и не найдя, что ответить. Она мучительно переживала очередную измену памяти мужа… и Дагу. Каким бы хорошим сейчас ни выглядел в ее глазах Лука, она знала, что те чувства, что она испытывала к своему, будем называть вещи своими именами, любовнику, были настоящими и имели право называться любовью. А вот чтó она испытывала к Луке, Керри объяснить не могла. Тут было все: и ненависть, и влечение, и жалость, и страх… – Ну вот, – Лука вздохнул и слегка отодвинулся в сторону, позволяя ей сесть в постели. – Ты опять ушла в себя. Я хотел жениться на одной женщине. А получил сто разных. – Лука, я такая, какая есть, – сказала она и, поднявшись на ноги, собрала разбросанную на полу одежду. Он тоже встал и, забрав у нее свои брюки, аккуратно повесил их на вешалку и убрал в шкаф. Пока он надевал пижаму, Керри перед зеркалом приводила себя в порядок. Затем они погасили свет и легли в кровать. – И все равно я люблю тебя, – произнес Лука, когда она утвердилась в мысли, что он давно спит. – Думал, что разлюбил. Но не вышло. Керри знала, что колебаться с ответом не следует. Но сама неприятно поразилась искренности своего голоса и легкости, с которой дались ей слова: – Я тоже тебя люблю, – она немного помолчала и добавила. – Хотя часто мне кажется, что я тебя ненавижу. Его рука под простыней отыскала ее ладонь, и он крепко ее пожал. Оба вспомнили о том, как утром он едва не сломал ей руку, до боли сжимая запястье, и Лука тут же выпустил ее ладошку и отодвинулся к краю кровати. – Я сам виноват, – сказал он после паузы. – Я плохо с тобой обращаюсь. – В ответ на мое плохое обращение с тобой. Замкнутый круг, – констатировала Керри и, неожиданно для себя, позвала его. – Обними меня. – Мне казалось, тебе не нравится спать, обнявшись… – Лука. Заткнись. И просто обними меня, – сказала она и через мгновение удобно устроилась в его объятиях. – От тебя так хорошо пахнет, – прошептал он, засыпая, и Керри до крови вонзила ногти в ладони, чтобы не расплакаться. Факт становился все более очевидным. С Лукой не просто можно было жить. С ним можно было жить хорошо. Да, он бывал несдержан. Да, он поднимал на нее руку. Но… он умел быть по-настоящему нежным. Он умел быть таким заботливым! Он часто предугадывал ее желания. Он делал ей подарки. Он расспрашивал о ее здоровье. Он всегда звонил ей с работы. И он был потрясающе хорошим отцом. Крамольная мысль вновь исподволь заползла ей в голову и начала вить гнездо, пользуясь ее сомнениями как соломкой. Что если отпустить свое прошлое? Что если попробовать стать семьей с отцом своего сына? Керри отчаянно гнала от себя эти «что если…?», но не могла не думать о том, как изменилась бы ее жизнь, если бы она позволила себе быть счастливой… с Лукой. Она вспомнила его прорезавшийся после занятия любовью акцент и не смогла сдержать улыбку. Его слова о любви… горечь, с которой он говорил о своих сомнениях… нежность в его взгляде… – в совокупности это по-настоящему трогало и являлось мощным оружием в борьбе с ее мысленными протестами против самой возможности их союза. Еще сегодня утром Керри была уверена, что ненавидит своего мужа. Сейчас от этой уверенности не осталось и следа. Обычно перед сном она вспоминала потерянных близких, засыпала с мыслью о них – в надежде, что они ей приснятся, но сегодня все вдруг стало иначе. Нет, она не стала любить их меньше. Но скорбь… скорбь явно пошла на убыль. Керри в ужасе вглядывалась в темноту спальни. Она словно похоронила своих мужа и сына – своих настоящих мужа и сына – и, наконец, почувствовала, что пришла пора снимать траур и продолжать жить. Впервые Керри по-настоящему задумалась, согласилась бы она сейчас прыгнуть в воронку, чтобы вернуться домой, появись у нее такая возможность. Еще вчера она уверенно сказала бы «да». Все ее мечты, все ее самые сокровенные желания были связаны с надеждой на возвращение. И она, действительно, возвращалась домой. Почти каждую ночь – во снах; и даже Дагу она не могла признаться, насколько тяжелыми были ее пробуждения. Они были ее каждоутренним кошмаром. По сути, именно в снах она жила и, только засыпая, могла почувствовать себя счастливой. Реальность же воспринималась ею как наказание, как будто она отбывала трудовую повинность. Начиная с раннего утра и до момента, когда можно было вернуться в кровать, Керри запасалась терпением и смотрела на часы, радуясь каждой ушедшей в небытие минуте. Она не жалела о потерянном времени. Все, чего она хотела, – вернуться к семье. И раз существовал только один путь домой – сновидения, Керри жила от ночи до ночи. Все остальное – события, люди, новые привязанности – она отметала в сторону, больше всего на свете страшась одного – предать свои воспоминания и тем самым еще раз потерять Луку, Уолта, а с ними и саму себя. Потому что жить в другой реальности и не меняться – оказалось невозможно. А меняясь, она совершала очередное предательство… И только сейчас Керри начала сознавать, что ее отчаянные попытки сберечь невозвратимое нещадно обкрадывали как ее саму, так и окружающих людей. И в списке были не только Лука и его сын, но и Даг, ее возлюбленный и товарищ по несчастью. Керри не нравилось, как быстро Даг принял постигшую их беду. Он не смирился, во всяком случае – не сразу, но именно Даг первым произнес слова: «Нам нужно жить дальше». Именно он решил – за них обоих, она просто была не в состоянии думать о чем-то, кроме своего горя, что они наденут личины своих двойников из этого мира. А Керри просто соглашалась. И бездарно играла по установленным им правилам. Даг говорил, что им повезло, что они выжили. И Керри безучастно кивала. Даг утверждал, что настоящей удачей было упасть на пол ординаторской тогда же, когда их двойники пали жертвами параллельно открывшейся воронки. Керри соглашалась, что – да, если бы в этом мире в воронку упали Картер, Кэрол или Элизабет, их шансы с наименьшими потерями ассимилироваться в новой реальности свелись бы к нулю. Даг находил все новые плюсы этого мира, он обзаводился знакомыми, всячески старался ее развеселить… а Керри кивала, соглашалась, но не могла скрыть свою тоску. Она и сама понимала, каким нереальным везением, к примеру, обернулась надетая ею в тот вечер юбка, потому что, выпади она из воронки в брюках, их раскрыли бы раньше, чем они оба сообразили, что с ними произошло. Их план так же потерпел бы фиаско, если бы ее двойник перекрасилась в блондинку, сделала себе пирсинг или татуировку и не перенесла операцию на бедре. Или если бы в блондина перекрасился местный Даг. Но им удивительно везло с того момента, как они приняли решение выдать себя за своих двойников. Порой они были близки к провалу, но всякий раз им удавалось выкрутиться из щекотливой ситуации. А ведь Дагу было куда тяжелее играть свою роль! Лука и мысли не мог допустить, что женщина, с которой он все эти месяцы делил постель, может быть не его женой. Происходящие с ней перемены он мог списать на плохой характер, на депрессию, на любовника, наконец, но ему и в голову не могло прийти, что во всем виновата не вовремя раскрывшаяся воронка. А вот Кэрол была там. И Кэрол вполне могла предположить, что с ее мужем произошло непоправимое. Дагу достаточно было дать ей малейший повод усомниться в своей любви к ней или в их совместном прошлом. Он мог ошибиться всего один раз. Этого бы хватило. И почему Керри раньше не поняла, что Даг не просто играет за двоих?! Он на своих плечах вытащил их из настоящей задницы! Ответ был один. Происходящее в этом мире не вызывало у нее интереса. Физически выпав из ставшей родной реальности, мыслями и душой она продолжала в ней жить. И по-честному, она не считала смерть в воронке худшим исходом их перемещения. Худшим исходом все это время для нее была жизнь здесь. Сколько же всего хорошего она умудрялась не замечать! Это и подрастающий сын, и подаривший ей столько счастья роман с Дагом… Потому что, не взирая на многочисленные сложности, одна мысль о нем заставляла ее сердце учащенно биться. Керри вспомнила сегодняшнюю прогулку. И, как тогда, ей с трудом удалось сдержать слезы, когда перед ее мысленным взором предстали перепачканные с головы до ног Даг и Уолт – такие родные и такие любимые… Если бы можно было прямо сейчас разбудить Уолтера, позвонить Дагу и попросить увезти их – далеко-далеко, чтобы никто и никогда не смог их найти, она, не колеблясь, решилась бы на этот шаг. Но Керри знала, что не имеет права на такой поступок. Она не могла делать выбор за других людей, в том числе и за своего сына. То, что могло принести счастье ей, людям, которых она любила, запросто сломало бы жизни. Всякий раз, когда желание поддаться искушению бросить все и сбежать становилось непреодолимым, она задавала себе два вопроса. Простит ли ей Уолт, что она лишила его отца? И простит ли ей Даг, что она лишила его дочери? Керри сомневалась, что хотя бы на один из этих вопросов можно было получить утвердительный ответ. И именно в этом заключалась единственная причина, почему она до сих пор не послала к чертям «счастливую семейную жизнь». Ее глаза привыкли к темноте, и она слегка изменила позу, чтобы можно было видеть лицо спящего рядом мужчины. Давно ей не было рядом с ним так уютно и покойно… Стоп! Керри удивленно заморгала. Ей никогда не было рядом с ним покойно и уютно. Означала ли эта оговорка, что различия между Лукой этого мира и ее настоящим мужем для нее начали стираться? Или она просто, наконец, осознала, что ей некуда возвращаться? Впервые Керри позволила себе задуматься о том, ждал ли ее Лука возвращения беспричинно бросившей его супруги? Или он, как и они с Дагом, принял нелегкое решение продолжать жить – без нее и уже нашел утешение в отношениях с другой женщиной? А чего еще она могла от него ждать? Неужели ей хотелось бы, чтобы ее любимый мужчина навсегда похоронил себя для любви и счастья? И потом, она даже понятия не имела, как обыграли друзья их исчезновение. Может быть, им пришлось соврать, что Даг бросил готовящуюся к родам жену, чтобы вместе с Керри сбежать на край света? Или они инсценировали их смерти, зная наверняка, что Даг и Керри не смогут вернуться обратно. И, конечно, существовала возможность, что их двойники попали из этого мира в их, и так же, как и они, натянули на себя чужие заношенные жизни, как одежду из секонд-хенда. Керри трудно было поверить, что Лиззи, Джон и Кэрол могли повестись на шитую белыми нитками легенду их двойников, приняв их за упавших в воронку Дага и Керри. Уж очень они были разными. Но… раз у них с Дагом получилось обмануть всех здесь, почему притворство их двойников обязательно должно было окончиться провалом? И, зная Керри из этого мира, можно было не сомневаться, что ей удалось бы не просто обмануть всех мужчин в новой реальности, но и с легкостью их очаровать. И вообще, кто знает, может быть, местный Даг потому лишь кинулся на помощь падающей местной Керри, что их связывали не просто дружеские отношения? Усилием воли Керри заставила себя остановиться. Она никогда не узнает, что произошло в их мире после того, как они с Дагом упали в воронку. С этим фактом нужно было смириться. И, кажется, она сделала это, даже не заметив. Прошлое должно было остаться в прошлом. А ей нужно было решить, как жить дальше. Точнее с кем жить. На мгновение Керри представила, что произошло чудо, и им с Дагом удалось вернуться домой. И второе чудо – Лука и Кэрол приняли их с распростертыми объятиями, готовые сделать вид, что их с Дагом отсутствие длилось не более часа. Смогла бы Керри отпустить Дага к реальной Кэрол? Не к странной женщине-ребенку этого мира, а к Кэрол – его любящей и любимой жене? Нашла бы она в себе силы разорвать их связь? И не испытывала ли муки ревности всякий раз, когда видела их вместе? Скорее всего, они продолжали бы тайно встречаться, обманывая теперь уже своих настоящих законных супругов. Так стоило ли так рваться домой, если они заранее знали, что в их жизнях ничто существенно не переменится? Кроме того, что они снова потеряли бы своих близких. От одной мысли о том, что она может лишиться маленького мальчика, спящего в соседней комнате, ей становилось по-настоящему страшно. Керри не смогла бы добровольно оставить его даже ради воссоединения с другим маленьким мальчиком, которого девять месяцев носила под сердцем. Если говорить простыми словами, акклиматизация, наконец, завершилась. И этот мир, со всеми его нелепицами и неудобствами, все-таки стал домом. А что самое удивительное, кажется, незаметно для себя она привязалась не только к сыну, но и к его отцу. И как выкручиваться из этой ситуации, потому что, скорее всего, с одним из мужчин ей все-таки придется расстаться, Керри не знала. С одной стороны, проще было остаться с Лукой, воспитывать общего ребенка, ждать рождения второго и вместо видимости респектабельного и любящего семейства, наконец, попробовать создать что-нибудь настоящее. Но как при этом бросить Дага, если Керри даже помыслить не могла своей жизни без него?! Окончательно запутавшись в «за» и «против», она теснее прижалась к Луке и попыталась выкинуть из головы мешающие уснуть мысли. У нее еще будет время, чтобы все хорошенько обдумать и принять решение. Мерное дыхание мужчины успокаивало и нагоняло сон. Зевнув, Керри, наконец, закрыла глаза. Прежде чем заснуть, она успела подумать, что сегодня был удивительно хороший день.