Домашняя обстановка творит чудеса

      Страны ужинали в полной тишине, думая каждый о своем, хотя всем не хотелось уезжать. Как ни странно, но план правительства сработал - они и вправду подружились и сроднились между собой. Все привыкли к вечным безумным поступкам России, некоторые научили Англию готовить простейшие блюда, которые возможно было переварить, Франция наконец добился взаимности и был просто на седьмом небе и почти что боготворил того, кому пришла идея запереть их в доме.       Россия вздохнул и поднял взгляд от тарелки, где покоилась чуть подгоревшая картошка. Англию на последний день все же подпустили к печке и разрешили накормить всех, уповая на то, что он блеснет своими открывшимися талантами, ну или на то, что за один день никто не умрет. В последнее, кстати, верилось больше, но Артур не подкачал, удивив всех окружающих. - А я буду скучать, - вздохнув, признался Иван. - И я, - подняв голову, ответил Италия. Все поддержали его дружными кивками. - Жалко, конечно, уезжать, но ведь потом можно будет еще как-нибудь собраться. - Точно! - радостно улыбнулся Брагинский.       За столом все снова стихло и разом повеселевшие страны враз умяли ужин.       Россия с Канадой переглянулись и вздохнули, оглядывая гору посуды которую снова скинули на них, как и в первый день. Заняв себя разговором, страны и не заметили, как все перемыли и, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по комнатам.       Россия открыл дверь и, зайдя в комнату, удивился тому, что не включен свет и нигде не слышна возня котов. Потянувшегося было к выключателю Брагинского довольно оперативно скрутили и, заломив руки за спину, прижали щекой к стене. Россия от неожиданности не успел среагировать и теперь корил себя за то, что расслабился, ощущая, как хватка на руках не то что не думает ослабляться, а становиться еще сильнее. Через несколько минут, когда терпеть боль стало невыносимо Иван тихо зашипел сквозь стиснутые зубы. - Ну что, убегать не будешь? - послышался до боли знакомый голос. - Америка, что тебе надо, мать твою?! Зачем ты меня скрутил и возишь мордасами по стене?! - зашипел Россия, пытаясь ослабить хватку на своих руках, но хрен там был, и его только сильнее прижали к стене. - Тихо, а теперь слушай сюда: или ты завтра отдаешь вещи своим людям и говоришь что едешь ко мне, мол, "с бумагами помочь", а потом послушненько ложишься под меня, - Джонс перехватил обе руки одной ладонью, а второй повел по боку Ивана постепенно спускаясь на бедро. - Или я скидываю на твоих милых сестричек ядерные боеголовки и благополучно стираю их с лица земли. Ну так как?       Брагинский дернулся и глянул на Альфреда. - Ты чего обкурился, долбодятел?! Ты думаешь, я тебе поверю?! И послушно лягу под тебя?! Ты действительно так считаешь?! Тяжелый случай, а я все-таки думал что у тебя есть мозги и действительно здравомыслящий человек, а оно вона как оказалось... - Договорить ему помешал сам Америка, схватив за горло свободной рукой и сжав.       Россия понял, что теперь шутки закончились и попытался пнуть нахала, но куда там было, ведь Альфред просто уперся коленом между его ног, полностью обездвиживая и становясь недосягаемым. Иван пару раз еще дернулся, но Джонс сильнее сжал горло и Брагинский осознав, что вляпался в этот раз по самое немогу, затих. - Ну вот и молодчик, что успокоился. Ну так как? Хочешь побывать на похоронах или все-таки немного задушишь свою гордость? - Россия отвернулся и тихо сказал. - Задушу. Не сбрасывай бомбы. - Будешь послушным? - Скрип зубами и еле слышное: - Буду. - Ну вот и молодец, - Америка ухмыльнулся и отпустил Ивана. - А теперь нам лучше быстро раздеться и лечь, я слышу, как сюда идет Франциск.       Иван наклонил голову и, как было велено, быстро переоделся и скользнул под одеяло. Хоть инстинкт самосохранения и кричал, что лучше отсюда сматываться, вдруг этот психопат еще что-то удумает, но волнение за сестренок было больше, и поэтому даже когда его сжали в совсем не дружеских объятьях, он не дернулся и не высказал своего неудовольствия. Тихий шепот на ухо: - Притворись спящим, мне не хочется отвечать на его вопросы.       И Альфред тут же отпускает Брагинского, разваливаясь рядом и тоже делая вид, что спит. Дверь тихо скрипнула, и в комнату заглянул Франциск, услышавший ругань за стенкой, но, оглядев "спящих" стран, решил, что ему показалось, и так же тихо прикрыл дверь, стараясь не разбудить уже и вправду спящих стран.

***

      На следующий день Иван, как и было обещано, отдал сумку и котов охранникам, которые прибыли за ним, и просил передать, что отправляется к Штатам, помогать с бумагами. Люди только пожали плечами. Развернувшийся Брагинский окинул взглядом машину, прибывшую за Америкой и самого Альфреда, который с лучезарной улыбкой прощался со всеми остальными и краем глаза наблюдал за Иваном. Россия, сцепив зубы и нацепив улыбку, помахал остальным и присел в машину. Следом приземлился Альфред, захлопывая дверцу и улыбаясь России, на что тот только чуть приподнял уголки губ и поспешил отвернулся к окну.       Альфред откинулся на спинку и посмотрел Ивана, который пересел от него как можно дальше и, отвернувшись, смотрел в окно, пытаясь разглядеть что-то ведомое только ему. Америка протянул руку и легонько коснулся пальцами бедра, заставляя вздрогнуть Брагинского и повернуться к нему. - Что такое? - тихо спросил Иван, глядя как будто сквозь Альфреда. Тот только поджал губы и махнул рукой. - Ничего.       Иван снова уставился в окно и до прибытия в аэропорт не проронил не слова, стараясь не смотреть больше никуда, кроме окна, и старательно игнорируя Америку, которого жутко бесило это.       Если сложить лапки на своем прогнившем сердечке и начать рубить правду-матку, Фред сам не до конца понимал, зачем вообще тогда прижал Ивана к стене, зачем начал угрожать, хотя эффект это возымело - Иван подчинился, спасая сестер, но в тоже время моментально от него закрылся. Это было видно по тому, как избегал его общества все утро, как молчал сейчас, хотя в прошедший месяц, а если быть точнее, то в полмесяца, любил поговорить. Разговаривали обо всем, что душе угодно, а тут внезапно опустилось ледяное молчание и такая же ледяная маска на лицо самого России, делая выражения лица того непроницаемо спокойным и совершенно нечитаемым. Не того хотел Америка, но старался это отрицать, затыкая остальные чувства чувством предвкушения. В конце концов машина затормозила возле аэропорта и выйдя из машины страны направились к зданию продолжая все так же хранить молчание.