***
Спустя нескольких дней после приезда к Ивану начал с завидной регулярностью наведываться курьер с «вениками», как обзывал букеты подсолнухов Россия, но выкидывать их не решался, слишком уж красивы были цветы. А вот прилагающиеся конфеты или торты, или пирожные были раз за разом возвращены курьеру с четким указанием или съесть, или выкинуть, или отправить обратно, а так как Иван вскоре догадался, что отправитель не анонимных приятностей был Альфред, отправить торты и всякие вкусности отправителю было затруднительно. Поэтому лицо курьера день ото дня становилось все доброжелательней и лучистей. Постепенно Ивана начали выводить и письма, которые он немедленно выкидывал или отдавал на растерзание коту, и торты, и букеты, но желания звонить отправителю и высказывать все, что накопилось не было, поэтому Иван продолжал молча терпеть и с завидной регулярностью снабжать лоток Васьки все новыми и новыми письмами. В общем жизнь в доме Брагинского текла мерно и размеренно, прерываясь только тем, что Иван теперь почти постоянно обнимал белого друга и порывался хлопнуться в обморок, что быстро вычислили его сестры и в один прекрасный день приперли его к стене.***
- Вань, а ну поди сюда, – появившаяся на пороге Украина уперла руки в боки, глядя на бледного брата, который в последнее время становился все бледнее и прозрачней. Иван со страдальческой миной уполз на кухню и положил руки на стол, глядя на сестер, которые крутились у самого стола. Он уже и сам понимал, что для отравления это все дело очень затянулось, но дикая слабость и желание хлопнуться в обморок не давали не то чтобы что-то предпринимать, они вообще не давали что-либо делать, только зачастившие сестры и Гил хоть как-то помогали справляться. - Слушай, братик, может, обследуешься? – Наташа поставила перед Иваном тарелку, которую он тут же отодвинул, дико скривившись и отвернувшись. Украина только покивала, соглашаясь с сестрой и отворачиваясь обратно к холодильнику. Гил оглядел ее и хохотнул: - Ольга, хвате жрать! Иван издал страдальческий стон и пополз в сторону двери из кухни, чем привлек внимание все присутствующих от избиения Гила. - Слушай, Вань, давай я тебя к братишке на шею повешу. У него медицина хорошая. - У меня тоже хорошая! – взвился чуть ли не до потолка Иван тут же забыв о приступе тошноты, но его тут же осадила Беларусь едва не зарычав сквозь зубы, и Иван счел за благо молча обидеться и представлять собою оскорбленную благодетель. - Да-да, не петушись, но все равно ты поедешь в Германию к Германии, – Гил хохотнул и подвинул к Ване тарелку, от чего тот снова скривился и все же смылся из кухни. Сестры Ивана еще немного похлопотали на кухне и пошли собирать любимого братишку в дальний путь-дорогу, очень в дальний и мучительный, ибо Гил решил, что лучше всего будет поехать на машине, а зная нестабильный организм Ивана, это должно было для него обернуться действительно испытанием. Брагинский медитировал, полулежа в кресле и созерцая потолок и летающую муху, которая разделяла мнение хозяина дома о неимоверной жаре и летала лениво и неспешно. Она даже не раздражала Ивана, ибо у того живот дал передышку, и Россия откровенно наслаждался жизнью, наблюдая за передвижениями мухи и Гила, который перетаскивал свои вещи из угла в угол, дожидаясь машину. Неожиданно для Ивана и экс-Пруссии в дверь постучались. Для машины было еще рано, для сестер было уже поздно, и этот стук заставил напрячься обе страны. Гил глянул на Ивана и подошел к двери, открывая. За порогом, как ни странно, оказался Америка. Иван дернулся было отбежать куда подальше и обороняться всеми доступными предметами, но здравый смысл и недремлющий мозг заставили остаться на месте тело и паникующее подсознание, и Иван благополучно прикинулся шлангом разве что сложил руки на животе, словно что-то закрывая. Америка поздоровался с Гилбертом и прошел в комнату, садясь напротив Ивана. Брагинский недовольно дернул плечом под пристальным взглядом американца, который почему-то смотрел на него глазами побитой собаки и явно только хотел что-то сказать, но Иван прошептал одними губами: - Обмолвишься хоть словом – убью голыми руками. Если отважился прийти сюда, веди себя подобающе. Джонс словно отрастил мозги и благополучно заткнулся, наталкиваясь взглядом на собранную сумку и традиционный чемодан Ивана, который вновь был собран и поверх него сидел Васька, который на чужака отреагировал ровным счетом никак, поэтому продолжал себе спокойно спать. Альфред перехватил настороженный взгляд Ивана и мысленно дал себе оплеуху. Джонс и сам не сильно понимал, какого черта он заявился в дом Брагинского, но почти полтора месяца молчаливого бойкота со стороны России и столько же душевных терзаний со стороны Альфреда - и нервы сверхдержавы не выдержали. Но теперь, глядя на напрягшегося Ивана, который едва не подскакивает от каждого резкого движения с его стороны, Джонс понимал, что это была его стратегическая ошибка в покорении непокорного России. Да, полтора месяца Джонс провел явно плодотворно, осознав не только размеры своего косяка, но и первоистоки этого опрометчивого поступка, из-за которого он буквально лез на стенку и не нашел другого выхода, как явится к Ивану и рассказать ему все как на духу. Но сам Брагинский был явно не рад его видеть, и Альфред это ясно понимал, поэтому на рожон не лез и завел разговор на отвлеченную, как ему казалось, тему. - Куда-то собираетесь? - Америка кивнул на чемодан, но тут же пожалел, ибо Иван побледнел и дернулся в сторону Гила, который пожав плечами ответил: - Да Ваньке в последний месяц нездоровится, вот и едем к Люде. Вань, ты чего дергаешься? - Иван скривился и повернул голову к Гилу, говоря так сладко, что голос можно было вместо варенья на хлеб намазывать: - Гилушка, Альфред наш гость, зачем ему такие незначительные вещи знать? Ему лучше будет узнать, с чем у нас чай подают, ведь время еще есть. - Гил дураком не был и быстро ретировался в кухню, оставляя наедине две сверхдержавы. Иван тут же повернулся к Альфреду и сложил руки на животе. - А теперь можем и поговорить. Зачем ты приперся в мой дом? Я твои условия выполнил и ты вроде остался доволен, а если ты пришел за возмещением денег, которые ты потратил на курьера так тут оболомись. Я ничего выплачивать не буду, - Брагинский поднялся с дивана и обошел его кругом. Альфред в наглую проигнорировал вопрос и пошел на таран: - Это из-за меня вы сейчас уезжаете к Людвигу? – Иван дернул плечом и повернулся к Америке. - После того случая прошло больше месяца, чисто теоретически все уже зажило и прошло так что можешь успокоить свою геройскую совесть и желание помочь всем вокруг и отправляться во своя.. - Я еду с вами - тут же перебил Ивана Альфред, на что Брагинский только окрысился. - Тебя никто никуда не приглашал и ты никуда не поедешь. И так суешь свой несоразмерно длинный нос куда не следует! – последнюю фразу Иван буквально выкрикнул, сжимая спинку дивана аж до побелевших костяшек пальцев. На крик тут же прибежал Гилберт, но, увидев разозленного буквально до белого колена Ивана, попытался тут же скрыться, чего желал и Альфреду. Иван буквально пылал праведной ненавистью и был готов удушить назойливого америкашку, который позволил себе не только шантажом положить его под себя, но и явиться, спустя почти два месяца, и заявить, что он едет с ними! Неслыханная наглость, за которую Россия уже готовился было оторвать голову незваному наглому гостю, но тут тело предательски ослабело и Брагинский только успел матюгнуться про себя, когда сознание покинуло бренное тело. Америка вскочил с насиженного места и поднял рухнувшего на пол Ивана, который, как выяснилось, был без сознания. Без особых усилий подняв на руки северную страну, Альфред присел на диван, с которого несколько минут назад вскочил пышущий гневом Иван. Как ни странно, пришел в себя Брагинский довольно быстро и обнаружил себя лежащим головой на коленях Штатов. В голове шумело, поэтому Россия решил послать все к черту и остаться лежать так, как уже хорошо лежится, да и колени были вполне теплые, что окончательно обезоружило Ивана, который никак не среагировал на взволнованное сопение Америки над ухом и как-то незаметно для самого себя уснул, все так же закрывая живот руками.***
Гил выглянул из кухни и огромным усилием подавил удивленный вскрик, Альфред поднял голову и тихо спросил: - Его болезнь заключается в том, что он так внезапно падает в обморок? - Альфред кивнул уже на мирно спящего на его коленях Ивана. Гил не стал долго отпираться и просто кивнул, замечая за окном подъехавшую машину. - Кажется, нам пора, и если ты все же наплюешь на заверения Брагинского, то постарайся понять его и, не разбудив, донести до машины, если пришел просто проведать - буди его, уже ехать надо. Альфред молча кивнул и без особых усилий поднял Ивана на руки, прижимая к себе и вынося из дома. Гил только пожал плечами и подхватил чемодан, он и не ожидал ничего другого от того, кто запросто может поднять не только Ваню, но и машину вместе с Ваней внутри и Васькой в довесок. Гил обернулся, огладываясь в поисках кота, без которого отказывался ехать Иван, но увидев знакомый дымчатый бок в салоне, успокоился и загрузил вещи в багажник, мысленно себя успокаивая и подготавливая к тому, что будет, когда Иван проснется.***
Машина плавно остановилась на одной из запланированных остановок и Гилберт вывалился на свежий воздух, потягиваясь и благодаря высшие силы, что он дожил до этого славного момента, и ночь они проведут не в машине, а в теплой и уютной гостинице. Только оставался открытым вопрос, куда деть незапланированного пассажира, а именно Америку, на чьих коленях так сладко проспал почти всю дорогу Иван, а сейчас прижимался к окну, всеми силами делая вид, что все под контролем и все хорошо. - Куда мы его денем? Тут все номера забиты, сами заказывали за черт знает сколько, – Иван скрестил руки на груди, стоя в холле и разглядывая опустившего голову Америку и фыркающего Гила. - С кем-нибудь? - Гил, лапушка, я всегда поражался твоим дедуктивным методам и логическим цепочкам, но все же расскажи мне, к кому ты собрался его селить, если у нас с тобой номера одноместные? После слов Ивана Альфред скис окончательно понимая всю провальность своих идей и умозаключений. Ситуация создавалась тупиковая, ибо Гил делить свое личное пространство отказывается наотрез, а Иван уперся и явно своих позиций сдавать не хотел. - Хорошо, Вань, а теперь давай рассудим логически. Хоть у нас и одноместные номера, но у тебя он больше моего, не легче ли будет тебе просто пустить его переночевать на креслах? - Мне легче будет пустить его переночевать пинком под зад в лес, но леса нет, на дворе ночь и аэропорта рядом нет. Иван скрестил руки на груди, глядя на двух наглых охламонов, которые вольготно расположились в довольно мягиньких креслах в его номере. Да, правоту аргументов пруссака Иван не мог не признать, но и остаться на целую ночь наедине с Америкой ему не улыбалось, а совесть и жалость не давали выгнать Джонса в ночь в машину, поэтому скрепя сердце Брагинский согласился и тут же ретировался в другой конец комнаты. Ситуация создавалась патовая. - Вань, я... - Закрой рот и сдвигай кресла, общаться с тобой я желанием отнюдь не горю и то, что ты здесь вообще находишься, это заслуга моего сострадания к ближним, - разговор тут же оборвался, не успев даже начаться. Иван молча отдал Америке запасное одеяло и подушку и погасил свет, ибо за окном уже давно стемнело.***
Альфред разлепил глаза и уставился в потолок. Сон не шел, да и все тело давным давно затекло от того, что вытянуться в полный рост было невозможно. Поэтому бедный американец крутился как юла, чем невольно привлек внимание Ивана. Брагинский часа с пол понаблюдал замечательную картину, которая своим шумом не давала спать и сжалился над бедным Джонсом поднявшись на локте: - Ты, квочка, собирай подушки и дуй сюда. Надоел уже вертеться. Америка в начале ушам своим не поверил, но испытать лишний раз судьбу и нервы Ивана на прочность не стал, рыбкой нырнув к тому под бок. Иван зафыркал и откатился как можно дальше, напоследок прошипев что-то в духе: «Потянешь свои грабалки на мои территории и я тебе их пообрываю». Но никто не сомневался, что проснулся Иван под боком у Джонса и стал сторониться его еще больше, но делать это было весьма затруднительно, сидючи в машине.