Две жизни

Весь день я была предоставлена самой себе – бродила по периметру комнаты, безучастным взглядом разглядывая пол под ногами; пыталась открыть железную дверь, заранее зная, что у меня ни черта не получится. В общем, разнообразие бьет фонтаном, хоть вешайся. Хотя, я и здесь пролетаю, потому что в этой комнатушке нет ни люстры, ни крючков, ни турникетов. Освещают помещение среднего размера круглые подпотолочные лампы с матовыми плафонами. Моя кушетка напоминала спальное место зека со стажем – не совсем полка, но и не небесная роскошь простого человека. А на противоположенной стене висел дисплей с заманчивой надписью «состояние эксперимента». Забавно. Сначала, я минут пятнадцать сидела на своей недопостели и тупо пялилась на экран, наблюдая за изменениями температуры, пульса и давления. Потом, я узнала, что у меня даже порядковый номер есть, но это совсем другая история. Вернее, это произошло уже поздним вечером, если верить электронным часам на табло. Железная дверь, какие стоят в банке, в хранилищах, с глухим лязгом отворилась, пропуская, в место моего заточения, невысокого, немного полного человека. Его глаза, водянистого цвета, блестели каким-то маниакальным блеском. Поддернутые сединой волосы всклочены, будто мужчина только что проснулся. А брови, как у филина, торчащие во все стороны, иронично вздернуты. Ученый – а это, видимо, был он, - что-то записал в своем блокноте, одобряюще хмыкнув себе под нос, а потом, деловым движением поправив стетоскоп у себя на шее, подошел на два шага ближе. - Ну, что, 517-ая, пора процедурки делать. – Сумасшедший дружелюбно оскалился, обнажая свои острые и ненормально белые, для своего возраста, зубы. Я забываю, как дышать, задерживая кислород, в болящей от быстро стучащего сердца, груди. Почему они никак не отстанут от меня? Я ведь уверена, что пока была в неадеквате, они взяли у меня кучу проб для своих… опытов. - Какие процедурки? – Голос нервно дрогнул, выдавая мое состояние с потрохами. В каком-то бреду, я сгибаю ноги в коленках, пододвигая их к себе так, чтобы спрятаться и закрыться от внешнего мира. В голове лихорадочно стучит кровь, и мне совершенно не хочется думать. Хочется исчезнуть, раствориться. - Обыыычные. – Издевательски тянет доктор и манит меня своим пухлым кривым пальцем, пятясь к выходу. - Не пойду я никуда! – В ответе проскакивают истеричные нотки, на что мужчина довольно кривит губы. - Надо, деточка, надо… - Я, словно заведенная, мотаю головой в разные стороны, чувствуя, как к глазам подбираются незваные слезы. «Никуда не пойду, с места не сдвинусь!» - Чеканит сознание, ударяя каждым слогом, словно молотом по наковальне. «Эли, успокойся! Это проверка, Эли! Слышишь?» - Подает голос, до этого молчавший, гном. Он, с диким ужасом в глазах, смотрит на то, как меня швыряет из стороны в сторону, но сделать ничего не может. - Я не хочу так жить! – Срываясь на крик, ору я, раздирая мягкие стенки горла, отчего во рту четко прослеживается металлический вкус крови. «Дура, успокойся!» - Фили подходит ближе, опуская свои ладони на мои неумолимо вздрагивающие плечи. Меня трясло. Буквально подбрасывало вверх, какой-то немыслимой силой. Тепло, исходящее от карлика, успокаивало, окутывая меня спокойствием, словно одеялом. Конечно, ощущения я напридумывала, но с ними стало по-настоящему легче. Паника отступила, сварливо морщась и ворча. Лихорадка прошла, освобождая из своих оков ясность разума. «Спасибо…» - Я смотрела на гнома и видела себя, вернее, свои страхи и переживания. В его застывших глазах, цвета утреннего тумана, бушевала настоящая буря. Эмоции ожесточенно бились о непроницаемую оболочку, чем-то напоминая картину Айвазовского «Девятый вал». От моих слов, карлик будто очнулся, сбрасывая с себя поволоку оцепенения. «А теперь иди…» - Фили ободряюще похлопал меня по плечу, растягивая губы в своей привычной улыбке. Но сейчас в ней не было самого важного для меня – уверенности. Еле заметно кивнув, я соскочила с кровати, ступая босыми ногами по холодному камню. Я не сдамся так просто. Только не сейчас. *** Может, кто-нибудь мне подскажет лекарство или противоядие от того бреда, что творится у меня в голове? Покидал я Эсгарод с ожесточенным желанием вонзить свой клинок в Барда по самые гланды. Может, это форма собственности такая? Просто, когда бы я ни взглянул на свою головную боль, она всегда была рядом с этим лодочником. То весело смеется над его шутками, то задумчиво всматривается в его, внимание, цитата: «отточенные, словно из мрамора» черты лица, а то просто сидит рядом, грустно вздыхая. В конечном итоге, это начало меня порядком раздражать, поэтому я начал смотреть только перед собой и только в свою тарелку. От греха подальше. - Ты чего такой угрюмый? – Кили обеспокоенно сел рядом, вытягивая ноги, чтобы быть ближе к костру. Поленья уютно трещали, создавая некую иллюзию спокойствия и умиротворения. Может, рассказать ему? И как он отреагирует? Поржет, скажет, что я совсем из ума выжил, и потом будет подкалывать до конца жизни? Да, скорее всего так и будет. - Ничего. Устал, просто. – Выдавил я, разглядывая мирно колыхающееся пламя. - Бывает. Мы все устали. – За время нашего похода брат вырос не только физически, но и морально. Стал бережнее относиться к жизни участников отряда и к собственной шкуре. Я обвел взглядом стоянку, выискивая свою мигрень, но никаких признаков ее пребывания нигде не было. В душе снова зашевелился червяк подозрения, но я, проигнорировав его зов, завозился на своем месте, сползая с нагретого камня на землю. Завтра обещается тяжелый день, так что пора выкинуть из своей головы пустые волнения за нематериальное существо. Прикрыв глаза, я уже инстинктивно вслушивался в различные звуки и шорохи: Кили вздыхает и удобнее устраивается рядом со мной, закутываясь плотнее в свой плащ; Ори, Дори и Нори что-то рассказывают друг другу о травах и кореньях; где-то возле припасов, Бофур просит Бомбура отдать ему последнюю эсгародскую плюшку; а дяди, Балин и Двалин, уже по сотому кругу обсуждают детали карты. Совсем скоро мы дойдем до подножья горы, и я, своими собственными глазами, смогу узреть величие и красоту Эребора. Мы все этого достойны. «Фили, подойди на минуточку» - Пропел мягкий голос Эли, выдергивая меня из объятий сна. Удивленно распахнув глаза, я сел на своем спальном месте, оглядываясь по сторонам. «Где ты?» «Иди к реке» Обреченно выдохнув, я подобрал ножны, которые даже во сне держал рядом с собой, и поспешил к указанному месту, стараясь переступать как можно тише. Ночь опустила на Средиземье шлейф черной вдовы, впуская в сознание мир и покой. Вокруг царит тьма, а в небе зажигаются мириады звезд. Ближе к полуночи небо вдалеке светлеет, бледное зарево постепенно разгорается. Через несколько минут появляется полная луна, на которой видны причудливые рисунки. Кто-то видит там лицо человека, кто-то очертания диковинных животных, а кто-то может разглядеть что-то иное. После восхода луны весь мир будто преображается, покрываясь серебряной пылью, которая творит свое ночное волшебство. Но так же, в это время суток, хищники выходят на охоту, бесшумно ступая по земной поверхности, они крадутся под прикрытием тьмы. Миновав кусты черемухи, я вышел к речушке, что протекала вплоть до Железных холмов. Еще одним чудом ночи является лунная дорожка, словно вода усыпана миллиардами крохотных бриллиантов, которые, ловя лунный свет, отражают его, создавая чудное свечение. Эли сидела на самом краю берега, поджав под себя ноги. Серебряная нить, тоненькой змейкой, скользила между волосами, меняя свое положение с каждым новым дуновением ветерка. - Прости, что разбудила тебя! – Девушка, все еще заворожено глядя на воду, улыбнулась. - Ничего страшного… - Я глубоко вздохнул, вдыхая будоражащий аромат свежести речного потока. – Зачем звала? Лина напряглась, неестественно выпрямляясь, привычным жестом вскидывая подбородок. - У меня плохое предчувствие, Фили… - Она пару раз качнула головой, скользя взглядом по верхушкам деревьев. - О чем ты? Эли обрывисто выдохнула, видимо собираясь с мыслями. - Я часть тебя, Фили, сын Дис, наследник Эребора. Я чувствую все твои эмоции, все, что днями и ночами коробит тебя, выжигая изнутри. – Девушка резко развернулась в мою сторону, встречаясь своими черными, в данном освящении, глазами с моими. – Я могу почувствовать даже то, что ты еще не узрел – далекие отголоски великих потрясений и сомнений. И сейчас мне страшно. Страшно от той всеобъемлющей боли и от той пустоты, что только зарождаются в глубине твоей души… - Лина поднялась с земли и в пару плавных шагов преодолела расстояние между нами. И только сейчас я увидел слезы на ее глазах. Только сейчас осознал, насколько сильным и разрушительным будет то, что меня ожидает. – Этот поход не закончится хорошо для тебя, Фили! Прошу тебя… отойди в сторону, пока не поздно. По щекам Эли, крупными жемчужинами, текли слезы. Голова, раньше гордо поднятая, теперь безвольно опустилась, а глаза больше не блестели тем задорным блеском. - Я не могу сойти с этого пути, Эли. И ты знаешь, почему. – Горько усмехнувшись, я сделал шаг вперед и обнял мое воображение. Я понимал, что я прижимаю к себе воздух, но мне стало легче, что-то большое и увесистое тогда откололось от моего груза, который уже долгие годы несет на себе моя душа. – С детства меня растили воином, как и моего брата. Нас учили бороться, выживать и защищать, ценою собственной жизни. – На этих словах девушка громко всхлипнула. – Мне все равно, что приготовила судьба, но я приму любой исход, каким бы он не был. Лина резко оттолкнула меня, зло хмуря брови и сжимая свои небольшие, для человека, кулачки. - Дурак ты! – Девушка гневно сверкнула глазами и, развернувшись всем корпусом, скрылась в ближайших кустах, оставляя меня наедине со своими мыслями. *** Меня привели в небольшую комнату, оборудованную по последнему слову техники. Кругом стояли какие-то приборы, что-то кипело, что-то наоборот, испарялось. Все это напоминало мне сцены из мультиков моего детства, когда злобный профессор ставил опыты в своей лаборатории, постепенно сходя с ума. - Садись сюда. – Сопровождающий меня мужчина указал на невысокий деревянный стул с резиновыми «чехлами» на каждой ножке. Озарение, которое накатило на меня, словно цунами, заставило мои внутренности сжаться в маленький комочек, а к горлу подкатила тошнота. Но я села, стойко выдержав припадок паники. Скрестив на груди руки, я невидящим взглядом уставилась на агрегат, стоящий перед моим лицом. Он чем-то напоминал мне ЭКГ головы – также надевали резиновую «сеточку», также подключали какие-то ультрачувствительные проводочки, которые показывали малейшие отклонения в давлении и количестве кислорода. Помню, давным-давно мама водила меня в больницу, на такое обследование. Тогда мне говорили всякие успокаивающие слова, обещали дать конфетку, если я перестану плакать. А сейчас я предоставлена сама себе. Сжав губы в плотную полоску, я сжала руки в кулаки, подавляя новые слезные порывы. Глаза, сами по себе, нашли Фили, и тот, как бы подбадривающе, кивнул, улыбаясь самыми уголками губ. - Расслабься. – Приказал ненормальный доктор и, отойдя на пару шагов от меня, оглядел плоды своих трудов. Удовлетворенно хмыкнув, он куда-то отошел, скрываясь из поля зрения. А потом пошел ток, пронзая череп миллионами - миллиардами - триллионами иголок. Я слышала чьи-то крики, чьи-то стоны и всхлипы; чью-то мольбу прекратить. Лишь потом я поняла, что это все принадлежало мне. Но сейчас я пребывала в какой-то терпкой эйфории с привкусом дегтя. Одновременно хотелось бороться и сдаться. Руки свело противной судорогой, и я скривилась, кусая, и без того истерзанные, губы. Интересно, долго ли это будет продолжаться? Что именно они хотят обнаружить? Мои мучения оборвались так же резко, как и начались. В голове стояла неприятная пустота, а тело постоянно передергивало. Видимо, ток еще не окончательно вышел из меня. Мой мучитель что-то ожесточенно записывал, водя по доске белым мелом и разрезая пространство ужасным скрежетом известняка о гладкое покрытие. «Этап 1. Прошел успешно. Пустил 60 вольт. Мозг не выявил отклонений, но и не выдал желаемого. Через 5 минут повторить эксперимент» - Гласила надпись, приводя меня в состояние полнейшей неадекватности. - Зачем вам это? Что вы хотите? – Я упрямо сжала зубы, удерживая рвущиеся наружу рыдания. - Деточка уже настолько пришла в себя, что может разговаривать? – Ученый по-мышиному дернул носом, угрожающе скалясь. – Мы хотим узнать причину твоего восстановления. Для этого нужно провести ряд опытов над твоим мозгом. Конечно, было бы легче просто сделать операцию по изъятию у тебя серого вещества, но господин пожелал делать все на живую. – Мужчина неопределенно передернул плечами, переходя от моего аппарата к микроскопу. – Так что, если выживешь, то сможешь идти, хоть на все четыре стороны. Как это понимать, «если выживешь»?! Я издала истерический смешок, кривя губы в противной ухмылке. То есть, мне еще и летальный исход угрожает? Поддавшись напору эмоций, я разрыдалась, низко опуская голову.