Две жизни

Шум раздражающе режет уши, заставляя меня морщиться и непроизвольно пятиться. Я открыла глаза, впитывая поступившую информацию не хуже губки для мытья посуды. Передо мной, словно на ладони, расстилался город. Но каменные строения не буравили своими крышами небо, нигде не виднелось ни одной телебашни, а между домиками не висело никаких проводов. Словно под действием какого-то дурмана, я сделала шаг вперед, заворожено разглядывая невысокие домики и широкие улицы. Где-то позади меня раздался топот и мальчишечий смех. Я, оторвавшись от созерцания пейзажа, повернулась на звук. - Фили, стой! – Из-за угла одного из строений выбежал паренек в свободной чайной рубахе изо льна, волосы, непослушными золотистыми вихрами, ореолом окружали раскрасневшееся личико, на котором ярко светились озорные бусинки глаз, цвета горного хрусталя. В руке он держал ярко-красное яблоко. Но голос принадлежал не ему. – Подожди меня, Фили! – С широкой улыбкой я следила за появлением второго героя моего сна. Маленький, в серой рубашке до колен, мальчик, а вернее сказать – гномик, вывалился на тротуар, неуклюже поправляя длинные, для его ручонок, рукава. Вихрастые черные волосы так и норовили попасть в глаза, из-за чего малыш часто моргал и фыркал. - Быстрее, Кили! Шевелись! – Старший брат подбежал к младшему, заботливо закрутил ему рукава до локтя и легонько подтолкнул вперед, бросая мимолетные взгляды на тот переулок, из которого они секунду назад выбежали. – Лавочник нас скоро нагонит! И вправду, как только принцы добежали до противоположенного конца дороги, на местный Арбат вылетел толстенький гном с короткой седеющей бородкой. Он гневно сопел, раздувая и без того внушительные щеки, а маленькие поросячьи глазки, налитые кровью от быстрого бега, ожесточенно вращались, выискивая нарушителей. - Вот попадитесь мне, прохвосты! Будете знать, как яблоки у мистера Дроба воровать! – Пыхтел гном, опираясь своей широкой спиной на каменную кладку позади стоящего дома. – Будете знать… Проснулась я не от будильника, как обычно, а от ворвавшегося в сон стука. Несколько блаженных секунд я лежала на кровати, пребывая в полном беспамятстве. А потом вспомнила всё – ночную прогулку, подозрительную забегаловку, мерзкого официанта и поездку к своему новому «хозяину». Когда я добралась до этой части воспоминаний, в груди болезненно кольнуло, и я, почувствовав накрывающую меня волну презрения, открыла глаза. Оказывается, ставни на одном из окон были закрыты неплотно, и в комнату проникал утренний свет. Неожиданно белый… будто зимой. Вдохнув полные легкие свежего воздуха, я огляделась, дабы трезвым взглядом оценить обстановку. И какого было мое удивление, когда мой, не затуманенный дымкой сна, взор наткнулся на крайне знакомое существо, мирно сопящее на противоположенной стороне кровати. - Ах ты, мерзкая гномья задница! – Прошипела я, мысленно обдумывая вариант придушить принца подушкой. Но, было одно, весьма весомое, но: он всего лишь плод моей расшалившейся фантазии. Поэтому, я решила ограничиться тирадой, чувствуя, что он меня слышит. – Ты хоть представляешь, урук-хая тебе в тещи, что со мной произошло?! Да вчера я прошла через все круги ада! У меня отобрали все! Я итак счастьем и благополучием не выделялась…зачем остатки-то забирать? – Голос дрогнул, а из груди вылетел, уже ставший неотъемлемой частью меня, хрип. Слез уже не было. Сейчас в моей власти были лишь истеричные всхлипы, которые нещадно драли горло, царапая своими коготками его мягкие беззащитные стенки. Фили, давно распрощавшийся с остатками сновидений, теперь сидел напротив меня с сочувствующим выражением лица. - Если ты меня не видишь, это не значит, что меня нет рядом. – Карлик глубоко вздохнул, опуская свои большие ладони на мой замок из рук. - Почему я тогда не умерла? – Глазные яблоки ужасно резало от недостатка влаги, а голос все так же колебался между писком и хрипом. - Больная что ли?! – Гном ошарашено отпрянул, вскакивая с кровати. – Выбей эти мысли у себя из головы! Поняла? Пришлось усиленно кивнуть, потому что сил на ответ просто не было. Где-то в закоулках сознания, я уловила ненавязчивую мысль, что мне все равно, что со мной произойдет. Сама виновата. Отрезвил меня громкий стук в дверь, и я, скинув с себя кокон угнетения, поспешила открыть дверь. Металл дверной ручки идеально лег в руку, приятно холодя чувствительную кожу. В коридоре стоял вчерашний дворецкий со стопкой вещей в руках. - Через тридцать минут за вами придут, так что успейте привести себя в порядок. – Мужчина протянул мне кулек с одеждой и, еле заметно склонив голову вперед, самолично закрыл дверь. Животный страх снова занял лидирующее место в калейдоскопе чувств, и я, прижав вещи к груди, приглушенно всхлипнула, утыкаясь лицом в мягкую ткань рубашки с запахом полевых цветов. Как же сейчас хотелось очутиться посередине поля, вдыхать этот прекрасный аромат и ощущать каждой клеточкой свободу. - Будешь всхлипывать каждые пять минут, в могилу себя загонишь! – Моя персональная головная боль неодобрительно покачал головой, опираясь поясницей о широкий подоконник. - Подбодрил… - Пробурчала я, понимая, что отпрыск Дурина несказанно прав. Но что я могу с собой поделать? Не каждый день попадала в личное пользование. Не успела привыкнуть. Кивнув самой себе, в знак поддержки, я прошла к зеркалу и, не поднимая взгляд на свое отражение, скинула ветровку и принялась за футболку. - Отвернись! – Крикнула я, чувствуя на своей спине заинтересованный взгляд. В ответ мне послышался недовольный фырк и усердное копошение. - Шугаешься, будто мы с тобой не одно целое… - Уловив исходящие от моей персоны волны смущения и подозрения, гном продолжил. – Согласен, звучит двусмысленно, но так оно и есть. И то, правда. *** Когда участники отряда более-менее пришли в себя, во мне был уже целый куст дикой вишни, отчего живот отчаянно тянуло к земле. - Усы вытри! – Хихикнула Эли, крутя в руках хрупкий стебелек ромашки. В такие моменты она мне напоминала лисенка: маленького, озорного, но со своими причудами и хитринкой. Девушка восседала на поваленном дереве, вальяжно устроившись в переплетении корней. - Спасибо, мамочка! – Проворчал я, нехотя поднимая правую руку и, словно под каким-то заклятием, начал ритмично уничтожать следы моего перекуса. Дурно она на меня влияет. - С кем это ты тут разговариваешь? – Из-за кустов вразвалочку вышел Кили, подпирая руками затекшую поясницу. - Выглядишь, как беременная гномка. – Вырвалось у меня до того, как я успел прикусить себе язык. Брат гневно стрельнул взглядом в мою сторону, передавая мне взглядом все многочисленные эпитеты с моим, отнюдь не лестным, описанием. Так мы сверлили друг друга секунд пять, после чего громко рассмеялись, выплескивая с этим смехом накопившееся напряжение. - Странным ты стал, Фили! Ой, странным! – Резюмировал младший, как только смог без истерических смешков выговаривать больше двух слов. - Да ну?! Кили закивал со знанием дела, а потом криво усмехнулся. - Глоин вообще решил, что ты умом тронулся после того, как тебя… - брат осекся и потупил взгляд, - чуть на том обрыве не убили. А мне только и оставалось, как красноречиво вскинуть брови, мысленно преклонившись перед догадками рыжеволосого гнома. - Ты не представляешь, насколько он прав… «Эй! Тоже мне тут страдалец!» - Откликнулась Лина, самым наглым образом расположившись на коленках брата, который, от переизбытка чувств, присел на ее дерево. Ответить мне не дал внезапно поднявшийся шум на реке. И мы с Кили, красноречиво переглянувшись, поспешили туда. Вначале мне показалось, что ничего не произошло, потому что все было в том же состоянии как, когда я уходил по ягоды. Если бы не высокая фигура мужчины, возвышающая над всеми участниками похода. - Вооооу. – Выдохнула Эли, расплываясь в мечтательной улыбке. – Какой мужчина. А главное, нормального роста! – И, подорвавшись с места, девушка побежала к своему объекту воздыхания, не переставая охать и ахать. Она, с видом ювелира со стажем, осматривала незнакомца со всех сторон – то отходя на почтительное расстояние, то подбираясь до неприличия близко. Все это напоминало незамысловатый танец. И мне это не нравилось. Не нравилось, как она разглядывает его, словно он необычайной цены бриллиант. Не нравилось, как она подходила к нему, приставая на цыпочки так, чтобы доставать головой до его широких плеч. В итоге, я понял, что меня раздражает в этом человеке все, и что я сейчас стою на открытой местности со сжатыми кулаками и неестественно напряженной челюстью. «Балрог бы тебя побрал!» - Прошипел я, отворачиваясь от созерцания этой картины, боковым зрением ловя на себе удивленный взгляд темно-янтарных глаз. *** Я вышла из комнаты за, уже знакомым мне, дворецким, который, не говоря ни слова, завернул за угол и начал спускаться по винтовой лестнице, смотря куда-то перед собой. Я неуверенно провела рукой по жемчужным, на вид, перилам, впитывая легкую дрожь от прикосновения. Сейчас на мне была простая свободная рубашка, джинсы и кеды, видимо, здешний хозяин решил не заморачиваться с выбором одежды. Преодолев лестничный спуск, мы снова резко свернули, оказываясь в центре лабиринта коридоров и комнат. Приглушенный свет ламп создавал некую таинственность, что лишь усилило мой зарождающийся страх. Я бросила испуганный взгляд на Фили, но тот успокаивающе улыбнулся и кивнул, давая понять мне, что он будет рядом со мной. Немного притормозив у массивных дверей из темного дерева, украшенных резным орнаментом, мой провожатый без особых усилий распахнул эти «врата», - а именно такая была первая ассоциация, - давая волю моему взгляду и новой волне ужаса. Открывшееся моему взору помещение, напоминало мне храмовый зал. Гулкий, как пещера. По периметру — идеальный квадрат. Потолок, поддерживаемый монолитными колоннами нефритового гранита, возносился на головокружительную — в десять метров — высоту. Вдоль стен выстроились ярусные скамьи темного дерева с сиденьями из свиной кожи ручной выделки. Зачем они здесь? У западной стены возвышается тридцатифутовый трон, а напротив — потайной орган. Стены украшает калейдоскоп древних символов, собранных в причудливые фрески. Ясно было одно – это зал для каких-то собраний. Но каких? Сейчас он был пуст, лишь звучное эхо открывающихся дверей громом гуляло по этому помещению. Зал освещали многочисленные, на данный момент потухшие, свечи и огромное окно в крыше, откуда проникал солнечный свет, создавая диковинную игру цвета на стенах. В голову совершенно некстати закралась мысль о жертвоприношении, а к горлу подступила тошнота, обосновываясь там огромным плотным комом. Перед глазами сразу замелькали картинки эпизодов этого ритуала. Полутьма. В центре зала стоят темные силуэты, облаченные в балахоны, которые полностью скрывают их тела друг от друга. Все эти собравшиеся образовали небольшой круг, будто пряча в тени своих тел небольшой серый камень, служащий алтарем. Мертвую тишину нарушает чья-то тихая, но уверенная, поступь. И, вскоре, присутствующие безмолвно расступаются, пропуская вперед человека, облаченного во все белое. Мужчина чинным шагом подходит к столу приношений и сбрасывает свою хламиду, обнажая для взглядов свою сильную мускулистую спину и крепкие ноги. Белоснежная набедренная повязка режет взгляд, а шелк мелодично переливается, бросая свои волшебные отблески на бронзовую кожу. Добровольная жертва ступает обнаженными ступнями по холодному камню, как бы показывая богам, что он готов пройти в их чертоги. Крепкие руки как-то особенно нежно проходятся по всей поверхности жертвенника, и человек, вдохнув полную грудь воздуха, наполненного елеем и эфиром, ложится спиной на алтарь, прижимаясь к нему лопатками. «Секрет в том, как умереть…» - Шепчут пересохшие губы, и черные тени вокруг начинают раскачиваться в немом танце. Из мира фантазий меня вырвал громкий стук дверей, и я, не ожидая такого поворота событий, вздрогнула всем телом, неосознанно сжимаясь, словно нашкодивший щенок. - Господин, я привел ее, как вы просили… - Приглушенно и с нескрываемым трепетом проговорил прислуга, сгибаясь в учтивом поклоне. И тут я увидела своего покупателя: мужчина в темно-синем костюме грациозно шел к нам навстречу широкими, но неспешными шагами. Идеальная укладка открывала высокий лоб, а глаза, спрятавшиеся за очками-прямоугольниками, опасно блеснули. - Что ж, посмотрим… - Бархатистый бас наполнил зал, и до меня долетел пьянящий аромат дорогого парфюма. «Фили…»