Гувернёр

Месяц спустя… Джон Уотсон ожидал, что визит к сестре в Бат продлится самое большее неделю, но, как оказалось, судьба решила сыграть с молодым человеком злую шутку. Простуда Гарриет Уотсон, начавшаяся после прогулки под дождём, плавно перетекла в бронхит, а затем в воспаление лёгких и надолго приковала девушку к постели, а молодого мистера Уотсона к больной сестре. Практически все деньги, полученные от семьи Браун, ушли на оплату долгов покойного отца Джона и Гарриет. Оставшиеся средства пошли на оплату лекарств для сестры. В конце концов в бюджете Уотсонов осталось лишь одиннадцать шиллингов, которых по скромным подсчётам Джона, без учёта квартирной платы за две комнаты, составляющей пять шиллингов и семь пенсов за неделю проживания, хватит всего на шесть дней, может даже меньше. Дни шли на убыль, а Гарриет не становилось лучше. Мисс Уотсон проводила тревожные ночи, и хотя по утрам она и старалась встать с постели, у неё это не получалось. Некоторое время она чувствовала себя настолько плохо, что не в силах была даже поднять руки, дабы подозвать к себе обеспокоенного брата и утешить его. – Как ты сегодня себя чувствуешь, Гарриет? – поинтересовался Джон, припав к постели больной. – Уже лучше, – фальшиво улыбнулась она. – Правда, до сих пор нет сил, чтобы подняться. Ах, милый Джон, знал бы ты, как я мечтаю покинуть эту душную комнату и снова вырваться на свободу. Так хочется пройтись по магазинам с Кларой Уинтфорт и Шарлотт Брукс. Я так соскучилась по подругам и работе, милый брат. – Неужели? – с улыбкой проронил Джон, радуясь тому, что старшая сестра сегодня в состоянии выговорить больше двух слов. – Ты мне не веришь, Джон? – произнесла она, а затем залилась сильным кашлем. Джона бросило в холод. Почему же болезнь не отступает? Почему же она лишь на мгновение затихает, а потом вновь вспыхивает ярким пламенем? Когда же все мучения Гарриет прекратятся, и она вновь превратится в ту веселушку Гарри с отменным здоровьем, которую так любил и любит Джон. – Я верю тебе, Гарриет, – обронил Уотсон, когда сестра перевела на него вопросительный взгляд. - Думаю, что как только твоё здоровье придёт в норму, мы с твоими подругами оправимся за покупками. – Оу, и ты будешь готов составить нам компанию и одолжить мне немного денег? – Естественно. – Шарлотт будет рада твоему присутствию, – болезненно улыбнулась Гарриет, а затем спросила: – Что насчёт твоего объявления в газете по поводу работы гувернёра? Кто-нибудь уже откликнулся? Джону очень не хотелось расстраивать сестру, но пришлось это сделать. Мисс Уотсон должна была знать, что в Бате в молодом гувернёре совсем никто не нуждался. Кому нужен какой-то выходец, разорившейся в пух и прах и застрявшей в долгах семьи среднего класса, возомнивший себя идеальным кандидатом на роль гувернёра, когда в городе имеется ряд агентств по найму, в которых можно найти более опытный и достойный персонал. – Нет, но я думаю, что вскоре кто-нибудь обязательно это сделает. – Джон, возможно, я скажу глупость, но быть может ты отправишься в Лондон? Помнится, мы обсуждали это до того, как я заболела. – Гарри, как я могу оставить тебя здесь одну?! Нет, ни за что! – Ну, милый Джон, – она снова закашлялась, а затем вновь продолжила, – я буду не одна. За мной будут приглядывать подруги. К тому же, тот славный аптекарь обещал приходить и приносить мне микстуры. – Ах, Гарри, ты даже в болезни можешь быть очаровательна. Я удивлён, – перевёл тему Уотсон. – Я тоже, Джон. Знаешь, я думаю, что если аптекарь Броуди заглянет сегодня к нам, то я буду готова признать это любовью. – Не слишком ли опрометчиво это? – Ничуть, Джон. Мне двадцать пять и я понимаю, что такое любовь. Ну, а теперь, мистер «я обожаю переводить темы», вернёмся к вопросу о Лондоне. Ты согласен оправиться туда? – Я не знаю, Гарри. Я всё ещё сомневаюсь. – Ох, Джон! Гарриет уже хотела, что-нибудь возразить, но раздался стук в дверь. Джон только и успел повернуть голову, как она тут же распахнулась, и в комнату с шумом и смехом вбежали две огненно – рыжие, но в то же время совершенно отличающиеся друг от друга, конопатые дамы. За ними неспешно вошёл их спутник, мистер Адам Броуди, тот самый аптекарь, который и обещал навещать Гарриет. – Гарриет, Джон! – пискнула одна из дам, а именно Шарлотт, и устремилась к постели мисс Уотсон. – Здравствуйте, мистер Уотсон, мисс Уотсон, – тихо пролепетал Адам, остановившись на пороге. – Нас впустила квартирная хозяйка. Надеюсь, наш внезапный визит вам не помешал? Губы Джона растянулись в лёгкой полуулыбке: – Нет, что вы. – Ну и замечательно, – пропела вторая дама, Клара Уинтфорт, устремившись за подругой. – Клара, Шарлотт, как же я вам рада! –воскликнула Гарриет. – Вы даже не представляете, как я соскучилась. – Представляем, милая, – прощебетали подруги, а затем принялись наперебой рассказывать о событиях, случившихся в городе. Молодые особы говорили быстро и много. Гарриет всё внимательно слушала, временами восклицала что-нибудь, а затем начинала смеяться или покашливать. Не слишком вслушивающемуся в дамский лепет Джону казалось, что сейчас в квартире присутствуют и болтают вовсе не англичанки, а какие-нибудь иностранки, к примеру, те же китаянки, язык которых он, если быть честным, никогда бы не смог освоить. Уж слишком неразборчива и монолитна была их великосветская беседа. Окинув взглядом скучающего в стороне мужчину, которому не позволяли приблизиться к мисс Уотсон, крутящиеся вокруг Шарлотт и Клара, Джон ухмыльнулся. Ему было ясно видно, что несчастному мистеру Броуди хочется перемолвиться хотя бы парой фраз с милой Гарриет. Чтобы хоть как-то скрасить джентльмену временное одиночество, Джон Уотсон, приблизившись, первым завёл разговор: – Вы, мистер Броуди, случайно оказались вместе с подругами Гарриет или же ваш общий визит был заранее согласован? – Нет, я, мисс Брук и мисс Уинтфорт встретились случайно. Можно сказать, столкнулись буквально в дверях, – ответил аптекарь сипловатым голосом, и Джону показалось, что у собеседника не всё в порядке со здоровьем, возможно, что он тоже болен, но чем-то несерьёзным. – Мистер Броуди, что у вас с голосом? Неужели вы что-то подхватили? –обеспокоенно протянул Джон. – Нет, нет, мистер Уотсон, я нахожусь в полном здравии. А голос охрип из-за того, что я вчера весь вечер напевал гимн Англии. – Напевали гимн? Серьёзно? – Да, видите ли, вчера я проиграл желание в карты. – Вот оно что, – Джон рассмеялся. Его собеседник тоже. – Но вы не думайте, что я не одерживал побед! – неожиданно воскликнул Адам. – Мне несколько раз удавалось обыграть соперников. – И какое же желание вы загадывали проигравшим? - увлечённо протянул Уотсон. – Уж точно не гимн. Я просил их процитировать какое-нибудь стихотворение. Да, это не особо оригинально, но… – Но очень интересно, – закончил Джон. – Да. Именно так. Мистер Уотсон, пока я не забыл, ваша квартирная хозяйка просила передать, что вам нужно срочно оплатить аренду комнат. У вас, кажется, долг за прошлый месяц, – произнеся это, мистер Броуди заметно покраснел, было видно, что передавать подобную информацию ему было крайне неудобно. Джон Хэмиш Уотсон с трудом сдержал в себе порыв выругаться. Его весьма разозлило то, что хозяйка квартиры, миссис Тёрнер, посчитала нужным сообщить об этом через третье лицо. Эта пожилая женщина вполне могла бы поведать о долге лично Джону, но, похоже, она в попытке унизить должников решила поведать о неблагополучии жильцов постороннему человеку. – Вот как. Наверное, она ошиблась,– откровенно лгал Джон. – Возможно, – улыбнулся мистер Броуди. В его тоне Джон почувствовал фальшь. Совершенно точно, что аптекарь Джону не поверил. – Послушайте, мистер Уотсон, – вдруг начал Адам. – Если у вас с Гарриет возникли финансовые трудности, я мог бы одолжить… – Нет, мистер Броуди, нам не нужна денежная помощь, – холодно обронил Джон. Его гордость была задета. Малознакомый джентльмен, пусть даже и весьма приятный, вдруг предлагает деньги, чтобы оплатить счета! Какой удар по мужской чести! Возможно, Джон мог бы себе позволить взять денег в долг, при условии, что сможет вернуть довольно быстро, но трезвый рассудок и непоколебимая гордость, вступившие в неравный бой, не позволили ему сделать этого. Что ж, раз уж так получилось, то, возможно, что ему всё-таки придётся отправиться на заработки в Лондон. И пусть ему страшно оставлять сестру одну, но иного выхода нет. Будучи мужчиной, он должен заботиться о благополучии собственной семьи, а это значит, что он просто обязан быть в состоянии оплатить счета и другие расходы, на которые подтолкнёт жизнь. – Джон! – вдруг раздался резвый голосок Шарлотт. Уотсон обернулся: – Да, мисс Брукс? – Я спросила у Гарриет разрешения украсть вас сегодняшним вечером, и она позволила, – кокетливо произнесла дама. – В самом деле? – Джон покосился на сестру. Та, словив на себе взгляд брата, лишь утвердительно качнула головой и виновато улыбнулась: – Прости, Джон, но милая Шарлотт убедила меня в том, что тебе нужно развеяться. И знаешь, она права. Ты так увлечён заботой обо мне, что совсем забыл о себе. – В самом деле, мистер Уотсон, – вмешалась Клара. – Я вообще не помню, когда в последний раз видела вас на улицах Бата. Вы просто затворник какой-то! – Я бы с этим поспорил, – подал голос мистер Броуди. – Я не так давно, пару дней назад, видел мистера Уотсона на Lower Bristol Road. Поэтому ваше обвинение в затворничестве является ложным. – Это правда, Джон? – в один голос пролепетали Шарлотт и Клара. – Да, – только и вымолвил Уотсон. – Ну, в любом случае, этот вечер вы проведёте со мной, – настойчиво процедила мисс Брукс. – Извините, но нет. – Что ж, я хотя бы попыталась, – вздохнула Шарлотт. – Ладно, Гарриет, нам с Кларой пора уходить. До завтра. – До встречи, девочки. – Навестим тебя утром! – хихикнула Клара и исчезла с подругой за дверью, напоследок подмигнув, стушевавшемуся Адаму. – А вы не уходите, мистер Броуди? –откашлявшись, спросила Гарриет. – А надо? – попытался пошутить аптекарь, но юмор никто не понял. – Честно говоря, я всё ждал своей очереди, чтобы пообщаться с вами, мисс Гарриет. – Оу, это так мило! – взвизгнула Гарри, а затем, осознав неуместность своего восклицания, добавила. – Простите, само как-то вырвалось. Что ж, о чём бы нам с вами поговорить? – Ну, хотя бы о поэзии. Вы её любите? – Обожаю! – Я тоже! – А кто ваш любимый поэт? - поинтересовалась девушка. – Эллиот Китс, – смущённо проронил аптекарь. – Оу, мы с братом просто в восторге от его произведений! Я жить не могу без его любовной поэзии, а вот Джона привлекают его мрачные думы о жизни. – Они не мрачные, Гарриет, – вмешался Джон, до этого являвший из себя лишь стороннего наблюдателя за беседой влюблённых. – Да, да, – пробурчала она, а затем вновь обратилась к Адаму. – Читали ли вы его стихотворение «Любви все возрасты покорны, ей бедность вовсе не порок…»? –Да, это одно из моих самых любимых. – Не верю, – довольно проурчала она, и вновь закашлялась. Их беседа была наполнена смыслом и одухотворённостью и длилась достаточно долго для того, чтобы находившийся в стороне Джон успел заскучать, и не достаточно долго, для того, чтобы больная Гарриет могла утомиться. Когда настала время для прощаний, мисс Уотсон и мистер Броуди ещё несколько минут не могли произнести заветное «до встречи», но когда же это случилось, дверь в комнату наконец-то закрылась и в помещении повисла звенящая тишина, которую первой же нарушила мисс Уотсон. Странно, конечно, что у тяжело больной девушки до сих пор оставались силы на разговоры. – Ах, брат, сегодня был самый замечательный день в моей жизни! – Верю тебе на слово, милая Гарриет, – улыбнулся Джон, однако в его голосе прозвучал отголосок тоски. – Что с тобой, Джон? – вдруг спросила девушка. – Ты выглядишь подавленным. – Ничего. Просто устал. – А если быть честным? – настойчиво обронила она. – Квартирная хозяйка потребовала срочно заплатить за проживание. – Когда миссис Тёрнер это потребовала? – Сегодня. – Что? Но она ведь к нам даже не заходила. Как она успела сообщить тебе об… – Она передала через мистера Броуди. – Ах, эта старая кошёлка! – выругалась девушка. – Гарри! Помни о манерах, ты ведь леди. – Ага, леди из бедного семейства! Нужны ли эти манеры, Джон, когда живёшь вот так! А эта старая карга?! Как она посмела унизить нас перед таким привлекательным мужчиной, как Адам! – она разошлась в диком кашле, Уотсону даже пришлось сходить за стаканом воды. – Успокойся, Гарриет. – Не могу! Меня раздражает всё это! Как миссис Тёрнер может требовать с нас плату, когда прекрасно знает, что я не могу работать из-за болезни! – Ну, зато она понимает, что работать могу я. – Ты? Да сейчас ты такой же безработный, как и я! Она должна была дать нам время. Отсрочить оплату ещё на месяц. – Гарри, даже я понимаю, что это невозможно. И я, можно сказать, не совсем безработный. У меня есть небольшая подработка. – Какая? – Я обучаю по выходным дочь пекаря Льюиса Бервика азам игры на фортепиано. Девочка обожает музыку и мои уроки, а Бервик щедро платит. – Почему ты об этом мне говорил? – Ты не спрашивала. – И сколько он тебе платит? – Восемь пенсов. – Не особо щедро. – Он всего лишь бедный пекарь, Гарри, даже это для него большие деньги. Но я очень рад, что обучаю его дочь. – Ах, что же нам делать, дорогой брат? Наше финансовое положение просто отвратительно! – Я не знаю, Гарриет. Похоже, действительно, остаётся лишь один выход, – Джон тяжко вздохнул. – Мне придётся отправиться в Лондон. Эх, даже не догадываюсь, как я со всем этим справлюсь. Как смогу покинуть тебя в такое тяжёлое время…