Гувернёр

Англия, 1859 год «…За время работы в нашей семье мистер Уотсон показал себя как высококвалифицированный специалист, ответственный работник, чуткий и деликатный человек с высокими моральными принципами. Необходимо отметить, что мистеру Джону Х. Уотсону удалось с первых дней завоевать доверие нашего сына - юного мистера Дуайта Брауна, который до появления гувернёра в семье, общался исключительно с родными. За год пребывания в качестве гувернёра семьи Браун, мистер Уотсон сумел привить непоседливому мистеру Дуайту все черты «джентльменского набора»: достоинство, сдержанность, умение владеть собой, самодисциплину, уважение к себе и окружающим… … Причина нашего расставания с мистером Уотсоном заключается в том, что наш сын, Дуайт Артур Браун, отправляется на обучение в Harrow School. Поскольку данное учебное заведение является школой-интернатом, необходимость в услугах гувернёра отпала. Мы чрезвычайно признательны мистеру Джону Х. Уотсону и рекомендуем его…» Бегло проскользнув по строкам, Джон почувствовал, как к горлу подкатил давящий ком. Неприятное чувство сжало грудь, глаза защипало, а руки начали предательски дрожать, выдавая обиду. Будучи с утра пораньше вызванным в кабинет мистера Брауна, Джон Уотсон ожидал всего, но только не этого. Рекомендательное письмо, вручённое работодателем, совершенно обескуражило молодого гувернёра. Сглотнув, мистер Уотсон аккуратно сложил вдвое лист исписанный ровным почерком. За всеми его действиями пристально смотрел человек, сидевший за письменным столом, напротив него. Он с невозмутимым видом оглядывал Джона Уотсона, прислушиваясь к тихой мелодии бьющих часов. – Мне кажется или вы действительно расстроены, мистер Уотсон? Неужели рекомендательное письмо вышло недостаточно хорошим? – проронил мистер Браун, откинувшись на спинку кресла. Теперь он ничего не видел из-за стопок папок и бумаг, загромождавших стол. Выпрямившись, мужчина снова посмотрел на молодого человека. – Нет, что вы, мистер Браун, – выдохнул Джон, – оно просто великолепно. – Тогда в чём проблема, мистер Уотсон? Почему я не вижу улыбки на вашем лице? Джон пожал плечами: – Разве она уместна, мистер Браун? – Уотсон невольно повысил голос. - Разве может заставить улыбаться известие о том, что юный Дуайт Артур, обучением которого я занимался последний год, больше не нуждается во мне! Я, как человек увлечённый своим делом, пребываю в некотором смятении. Мне бы хотелось узнать с чего вдруг вы, мистер Браун, решили отправить своего сына в школу-интернат? Я ведь знаю, что вы никогда бы не желали, чтобы ваш ребёнок находился в разлуке с семьёй. Вы, мистер Браун, сами об этом говорили. – Говорил, – произнёс мужчина, – не спорю. Я и сейчас не желаю, чтобы он покидал родной дом, мистер Уотсон. – Тогда в чём причина? Объясните, пожалуйста. Если вы пошли на такие меры из-за того, что считаете, что Дуайт получает недостаточно знаний, то я могу уверить вас в обратном. Всё то, что мы с ним проходим, полностью соответствует программе в Harrow School. Единственное, что мы с юным Дуайтом не изучали – это китайский язык. Я считал, что подобное ему не пригодится, но если из-за этого вы не довольны, то я мог бы постараться выучить его вместе с вашим сыном. Если проблема только в этом, то я обещаю, что завтра же отправлюсь в библиотеку за учебниками, освою этот язык и… По комнате пронёсся хохот мистера Брауна: – Мистер Уотсон, это будет лишним. – Возможно, вы правы. Но что мне тогда предпринять, чтобы доказать вам, что юноша не нуждается в переходе в школу-интернат? Изменится ли ваше решение, если я сообщу, что Дуайт делает большие успехи в стихосложении? – Боюсь, что нет. Признаться честно, я бы искренне желал того, чтобы Дуайт вообще лишился подобного дара. Писать стихи – это хорошо. Посвящать их даме – это восхитительно. Но адресовать любовную прозу своему гувернёру – это отвратительно! – вдруг выпалил мужчина. Джон опешил. – Простите, что? – его голос дрожал. – Я не понимаю, о чём вы говорите, мистер Браун. – Конечно, не понимаете, мистер Уотсон. Я и сам два месяца не мог разгадать адресата лирики моего сына. Пока лично не спросил его. Догадываетесь, чьё имя он мне назвал? – Моё?! Удивлению Джона не было предела. Он был готов поклясться, что это шутка, но разве серьёзный мужчина станет шутить насчёт наклонностей собственного отпрыска. Нет. Ни один отец бы не смог признаться в подобном себе, а уж тем более постороннему человеку. Новость о том, что пятнадцатилетний Дуайт Артур Браун влюбился в собственного гувернёра, шокировала Джона. Если ещё несколько минут назад он не мог понять причины своего увольнения, то сейчас всё прояснилось. Его увольняют не из-за каких-то недостающих качеств, как он думал, а из-за элементарной глупости мальчишки, запутавшегося в собственных чувствах! Какой позор для Джона Уотсона, ведь это он виноват, что своим добрым отношением запутал юношу! Это ведь он виновен! Однако его никто не винит, разве только собственное "я". – Как же так? Я об этом ничего не знал, мистер Браун, – молодой гувернёр в растерянности заморгал. – Я знаю, мистер Уотсон, – заявил мужчина, а потом вдруг нахмурился: –Теперь я надеюсь, что то, что вы узнали, сохранится в тайне. Я не желаю, чтобы в какой-нибудь газетёнке «The Times» появилась новость о моём сыне и его… временном помешательстве. – Уверяю вас, мистер Браун, я ни за что в жизни не стану подвергать это публичной огласке. И ещё, мистер Браун, я сожалею, что доставил вам подобные хлопоты. Мне действительно жаль, что моя благосклонность запутала вашего сына. – Мне тоже, мистер Уотсон, мне тоже. Вы замечательный человек, и я бы не хотел с вами прощаться, но увы. Если я хочу излечить своего мальчика от недуга, то должен избавить его от вашего общества. – Вы правы, но позвольте спросить: почему вы посылаете его в Harrow School? Разве не проще было бы просто нанять вместо меня гувернантку? – Проще, конечно, но я ведь не хочу, чтобы сын возненавидел меня. Если я просто уволю вас и найму кого-нибудь другого, он меня никогда не простит. Я того не желаю. Джон улыбнулся. Ответ мистера Брауна ему понравился. Этот человек в самом деле замечательный отец. Понимающий отец, которого не было у двадцати двух летнего Джона Хэмиша Уотсона. – Полагаю, мне нужно собрать вещи, мистер Браун, – констатировал Джон. – Не стоит утруждаться. Их соберут завтра слуги и доставят вам. Сообщите только место, где остановитесь. – Пожалуй, сначала остановлюсь на постоялом дворе, а оттуда, думаю, через два дня отправлюсь в дилижансе до Бата. – В Бат? А что же вы собираетесь там делать, мистер Уотсон? – Навещу сестру, а позже попытаюсь найти работу. Я слышал, что в Бате есть несколько приличных агентств по найму домашней прислуги, гувернёров и компаньонов. Если не повезет там, попытаю счастья в Лондоне. – Что ж, я рад, что вы не думаете опускать руки. Сколько я вам должен за работу, мистер Уотсон? – мистер Браун поднялся из-за стола и направился к секретеру. Джон проследил за действиями мужчины. – Сорок пять фунтов стерлингов, но это за год, – протараторил Джон. – Как насчёт шестидесяти фунтов, мистер Уотсон? – Это слишком много. Таких денег достойны лишь очень образованные гувернёры и гувернантки, имеющие довольно большой опыт работы, но не я. – Не стоит умалять свои достоинства, мистер Уотсон, – мужчина обернулся к Джону и протянул деньги. – Считайте, что получили премию за усердие. А теперь пожмём друг другу руки на прощание.